Вячеслав Коротин - Попаданец со шпагой

- Месье, вот сколько лет вы уже живёте в России?

- Четвёртый год. А почему вы спрашиваете?

- Три с лишним года вы прожили здесь, неужели не успели разглядеть, что русские совсем не такие дикари, как о них думают в Европе? Знаете... Если у вас есть желание поговорить на эту тему... Не попросить ли нам бутылочку хереса? Вот за бокалом вина и попробуем найти общий язык. Что скажете?

О! С удовольствием побеседую с вами, но, извините не сейчас, не сегодня, - наставник Алексея поспешил вспомнить о своих обязанностях. - Через двадцать минут у меня занятия с Алексом.

- Фехтовать сразу после обеда?

- Нет-нет, не фехтовать. Французская литература. Так что вынужден отказаться от вашего любезного предложения, с надеждой на продолжение нашей беседы в будущем.

Ну и фиг с тобой на самом деле. Не больно-то и хотелось. Но в обозримом будущем воспитнуть тебя всё-таки придётся. Я тебя, гадёныш, ещё научу "Новую Родину" любить.

- Что же, не смею задерживать, - любезно улыбнулся я. - Всё прекрасно понимаю. Обязанности прежде всего.

Мы раскланялись и простились.

А идея с хересом или чем-то наподобие мне понравилась. Не собирался ведь. Но вот на самом деле захотелось. Чудесный тёплый вечер, тишина, бокал вина, сигарета и удобное кресло на террасе...

- Тихон! - мой "денщик" никогда не отходил далеко и настоящий момент не являлся исключением, не прошло и десяти секунд, как мужик с поклоном интересовался чего мне угодно.

Да понятно чего. И через четверть часа я уже сибаритствовал, потягивая великолепный портвейн и выдыхая сигаретный дым. И тишинааа! И "мёртвые с косами" отсутствуют.

Нужно бы прорепетировать разговор с подполковником, но совершенно нет настроения напрягать извилины. Хотелось просто раствориться в этом чудесном вечере и получать удовольствие. Имею я право на часик релаксации в конце концов!

Но тишина была нарушена. Не сказать, что в худшую сторону: из окна полилась незнакомая мелодия, весьма неплохо исполняемая на фортепиано.

Ну конечно это Настя музицирует. А ведь неплохо. Никогда не был поклонником инструментальной музыки, но в данный конкретный момент - весьма кстати.

Упс! Настя? Нет, опухоль-то уже практически спала, но ведь не до такой же степени, чтобы пальцами по клавишам порхать. Ерунда какая-то!

Как ни не хотелось подниматься с кресла, но просто посиживать и оставаться в сомнениях я не мог. Бокал пришлось оставить - не заявляться же в комнату к девушке с алкоголем в руках.

Я понимаю, что о своём визите лучше предварительно доложить, но, думаю, данная ситуация давала мне право просто постучать в дверь. Анастасия Сергеевна всё ж таки моя пациентка. Хоть и пока.

Лёгкая смесь облегчения и обалдения от увиденного в комнате, после того как меня пригласили внутрь. Слава Богу! Ни я не рехнулся, ни помещичья дочка феноменом не является: за роялем находилась Наташа. Анастасия Сергеевна сидела в кресле и только слушала.

Вот сейчас бы сюда нашего французского друга. Пусть бы полюбовался и послушал как псковская крестьянка по клавишам наяривает. Неужели он раньше этого не видел и не слышал? Или просто задуматься не хотел?

- Прошу прощения за поздний визит, Анастасия Сергеевна. Просто услышав звуки музыки, я забеспокоился: вам ещё рано играть на фортепиано.

- Благодарю за столь трогательную заботу, но как видите, причин для беспокойства у вас нет, Вадим Фёдорович.

Мне показалось или Настя действительно была рада моему появлению? Даже думать боюсь. Но какое приветливое у неё лицо...

- Если вас не раздражает Наташино исполнение, то приглашаю вас присоединиться.

- Да Господь с вами! Я был уверен, что это играете вы. Потому и обеспокоился - вам ещё не стоит напрягать руку. А тут... Моё восхищение Наталье!

Лёгкий румянец, улыбка и благодарный взгляд Настиной горничной, засвидетельствовали, что у меня появился ещё один "союзник" в этом доме.

- А вы сами не музицируете, Вадим Фёдорович?

- Увы. Только пою. Под гитару.

- В самом деле? - глаза у девушки разгорались, прошу прощения за каламбур, прямо на глазах. - Не исполните что-нибудь? Я вас очень прошу!

- Ну разве можно отказать такой очаровательной девушке, - не стал ломаться я. - А гитара найдётся?

Вот что-что, а охмурять женщин стихами и романсами я всегда умел. Даден мне от Бога и природы очень неплохой баритон. Ну и медведь, пытаясь наступить мне на ухо, промахнулся. Вот так получилось.

С гитарой, правда, сложнее - только самый примитив, ну или чуть выше. Но смогу. Даже на местной, незнакомой.

Слегка потрынькал струнами, настраивая принесённый инструмент и начал свою "коронку":

Ох, простите, Иван Сергеевич. Упёр я ваш текст внаглую. Но не вы первый в этом веке из мной ограбленных...

Обычно, когда пою, уподобляюсь токующему глухарю - слышу только себя и ни на что вокруг не обращаю внимания. Ну почти ни на что, конечно, посмотреть на реакцию слушающих хочется. Вот и сейчас мельком взглянул на Настю и очередной раз поразился: как хороша!

И в очередной раз возникло недоумение почему эта девушка обладает такой... Да нет, не красотой. Я уже говорил, что ничего особенного в её лице не было. Не дурнушка, но отнюдь и не красавица. И тем не менее... Какая-то непонятная притягательность...

И тут кажется, понял: её лицо очень красиво "живёт". Именно ЖИВЁТ. Когда она говорит, смеётся, улыбается. Даже сейчас лицо практически неподвижно, всё во внимании к моим руладам, только веки и ресницы подрагивают... Но что-то неуловимое показывает эмоции, которые бурлят в этой очаровательной головке.

Всё-таки, хоть ты тресни - женскую красоту и очарование не определяет только анатомия. Уж я-то в школе насмотрелся на девиц девяносто-шестьдесят-девяносто, которые категорически не умели владеть своим телом, столь щедро выделенным им матушкой-природой - идёт такая вся из себя модель, но мужской глаз совершенно не цепляет.

И наоборот - вроде совершенно ничего особенного, но двигается с такой потрясающей грацией и женственностью, что голова, совершенно против воли разворачивается вслед как зеркало радиолокатора.

И с лицом то же. Зачастую и личико милое и глаза антилопьи (в хорошем смысле), но столько в этих глазах пустоты...

И наоборот: ну вообще никакая девчонка, а вот что-то есть в этих неярких глазах обрамлённых недлинными ресницами такое, что зачастую сожалел: "Где мои семнадцать лет...".