Вячеслав Коротин - Попаданец со шпагой

Разбросало снаряды приблизительно по площади в гектар, так что для залпового огня точность вполне удовлетворительная: если так шарахнуть по плотным колоннам наступающих пехоты и особенно кавалерии, то выкосит немало, нужно только придумать хорошие осколочные боеголовки.

Поскольку демонстрация уже состоялась, я позволил себе направиться к своему начальнику.

- Ну, что скажете, Вадим Фёдорович? - весело обратился ко мне Засядько.

- Впечатляет. А что за заряды в ракетах?

- Пока просто порох, но впоследствии что-нибудь придумаем.

- Наверное, стоит попробовать снарядить картечью, правда тогда нарушится балансировка...

- Ничего, этот вопрос решаем. Продолжим?

- А что, ещё планируете стрелять?

- Ещё два залпа, попробуем дистанции побольше.

На этот раз я остался возле установки. При первой пробе направляющие были практически параллельны земле, а теперь угол увеличили, и вторая серия легла уже на расстоянии версты, а третья, при еще большем возвышении - около двух. Наверное, можно было бы стрельнуть и подальше, но полигон для этого у нас оказался явно неудачным - пустырь не безразмерный, а стрелять по лесу не стоило.

Засядько был всерьёз раздосадован. Понятно, он и дальностью похвастаться хотел. Да и не только мне, в рапорте этот показатель тоже указывать нужно.

Хотя... Чего расстраиваться-то? Если добросил взрывчатку почти до самых деревьев, и видно, что можно и дальше, значит, испытания прошли успешно. Более чем.

Пришлось задуматься на предмет моей идеи с шестнадцатью направляющими - сыровата. Это со стороны пуск ракет выглядел эффектно и красиво, а возле самой стартовой площадки даже четыре снаряда выпущенные за короткий промежуток времени давали столько дыма, что очень хотелось покинуть это место с максимальной скоростью - дышать было и неприятно, и затруднительно. Что же будет твориться, если одновременно выстрелить хотя бы из девяти труб, не говоря уже о шестнадцати.

Что же мне всё бросать, чтобы переделать для ракет мой бездымный порох? В итоге одно точно не закончу, а второе, может быть и не успею.

Кстати, при увеличении дистанции возрастало и рассеивание. То есть издалека имело смысл бить только по крупным силам противника или по осаждаемым городам. Точность ракет пока с пушками не сравнить: слишком много факторов влияют на полёт реактивного снаряда данного времени, это вам не банальное ядро, которое "пнули под зад", а дальше оно уже направляется по строго расчётной траектории. Слегка колеблющиеся массы ядра и заряда или скорость ветра - "сопли", практически не влияющие на результат.

То есть с одной стороны, стрелять нужно залпами, а с другой - не выжить личному составу батареи при залповом огне - перетравятся газами к едреней фене.

И осколочным действием нужно что-то делать. Картечь - тяжеловато будет. Наверное, насечённые железные полоски стоит вокруг боевого заряда намотать.

Надо будет всё это с подполковником обсудить.

По дороге обратно этим и занимались. И не ограничились: приехав на "базу" мы тут же засели за чертежи Александра Дмириевича часа на три. Просидели бы и больше. Но под вечер в кабинет начальника "шарашки" заявился один из караульных:

- Так что прощения просим: у ворот какой-то мужик к господину штабс-капитану...

Тихон! Неужели добрался?!

- Александр Дмитриевич! - вскочил я со стула. - Вероятно это мой слуга. Разрешите?

- Ну конечно, Вадим Фёдорович, ступайте. Только... Да на вас лица нет! Вы из-за слуги так разволновались?

Я выскочил из кабинета подполковника, не успев ответить.

Все-таки, даже очень хорошие люди - дети своего века. Засядько совершенно искренне был удивлён, что меня так взволновало прибытие "какого-то мужика". И ведь не объяснишь же...

Тихон здорово похудел и выглядел не очень бодро, если что - не поленюсь к мельнику заехать и переставить на уши всю его семейку...

- Здравствуй, Тихон! Как добрался? - как мне хотелось обнять этого славного человека, но не поймут ни находящиеся рядом солдаты, ни он сам.

- Здравия желаем вашему благородию! Добрался вот потихоньку, - было видно, что он слегка не в своей тарелке.

Ну да ладно - позже разберёмся. Я приказал пропустить прибывшего и провёл в свою "келью".

Хорошо, что после стрельб Засядько распорядился вне срока баню протопить - Тихону она явно сейчас кстати будет.

- Как рана? Всё в порядке?

- Благодарствуйте, Вадим Фёдорович, всё зажило, рука почти свободно работает.

- А почему исхудал-то так? Неужто денег, что я оставил, не хватило? Или эти Петряковы...

- Нет, ваше благородие, у мельника меня хорошо кормили. Слова худого про эту семью не скажу. И ни копейки, сверх того, что вы оставили хозяину, не взяли.

- Так в чём же дело? У тебя же достаточно денег было.

- Обшептали меня, ваше благородие. На первом же постоялом дворе. Хорошо хоть бумагу, что вы оставили, не увели. Вот пять дён и добирался почти не снедавши.

Ни черта себе! Пять дней не есть!

Я быстро метнулся на кухню и распорядился насчёт ужина. Лёгкого ужина. Помню, что после длительной голодовки наедаться не стоит.

После того, как мужик умял половину отведённой пайки, отобрал то, что осталось и отправил слугу в баньку - пусть пропарится-прогреется. А доест попозже.

Сам тем временем решил вопрос с его проживанием.

Три дня ушло на "акклиматизацию" моего "Планше", а потом жизнь наладилась. Моя. Тихон, придя в обычное состояние, избавил меня от всех проблем с бытом: больше не приходилось беспокоиться о чистоте одежды, питании и порядке в своей комнате.

То есть я и до этого и питался нормально, как все офицеры, и бардака в своём жилище не разводил, но для этого приходилось напрягаться, а теперь жизнь пошла как в отеле: всё делалось само собой.

Вот ёлки! Как же агрессивно фехтует! И ведь умело. Дико трудно пробиться сквозь его "парады", а самому в защите работать приходится очень аккуратно.

На короткой "дорожке" Засядько бы меня уделал - только работа на дистанции позволяла нейтрализовать атаки этого артиллериста-фехтовальщика. Не ожидал, честное слово. Такого соперника в этом веке у меня не было. Ни Кнуров, ни мэтр Жофре, ни Егорка таких проблем не доставляли, а ведь они не из последних...

Он, впрочем, тоже был удивлён, нарвавшись в дебюте наших поединков на мои связки из двух-трёх защит и подготовленные флешь-атаки.

Если взять среднее по нашим поединкам, то счёт будет где-то "пять-два" в мою пользу, но напрягаться приходилось изрядно - ни полсекунды "расслабухи" - наказывал мгновенно.

Когда Александр Дмитриевич снял маску после первого нашего поединка, на его лице читался весьма сложный "коктейль" чувств: удивление и восхищение, слегка приправленные лёгким раздражением.