Константин Калбазов - Мы наш, мы новый…

– Да-а, очень похоже. Вот только насчет забастовки и воды на мельницу японцев – это враки.

– Отчего же?

– Дак сам посуди: до войны-то мы, чай, тоже работали, а где делись все те снаряды?

– Ну дак тратится много.

– Ну-ну. А свояк да в Маньчжурии – прям чудеса.

– И чего ты придираешься? Ты Василя помнишь Прохорова?

– Ну и?..

– А когда его в последний раз видел?

– Дак и не упомню.

– То-то и оно. А он с Макаровым в Порт-Артур уехал, корабли чинить, и сейчас там.

– Слушай, а ты видел афишу. Через три дня будут показывать новый фильм – «По местам стоять» называется. Ты как, пойдешь?

– Конечно. Тем паче что денег пока не берут.

Антон, подперев плечом стену, делал одну нервную затяжку за другой, внимательно вслушиваясь, о чем говорят люди. То, что было показано сейчас на экране, иначе как халтурой и не назовешь. Эту работу не назовет работой не то что какой-то там начинающий режиссер, но даже самый полный профан в кинематографии из живущих в конце двадцатого века. Но для этих людей начала века научно-технического прогресса только что виденное было поистине шедевром, оставившим в них глубокий след. Это было видно по тому, как эмоционально они переживали происходившее на экране. Одни уходили, другие стояли в очереди, времени для отдыха им оставалось все меньше, но зал и не думал закрываться. Он будет работать до тех пор, пока есть посетители. В таком же режиме работают и остальные.

Судя по тому, что он слышал, идея уже начала себя оправдывать – во всяком случае, в головы людей заронилось сомнение. А ведь не все так радостно и безоблачно начиналось. Цензуру едва прошли, так как те настаивали на удалении текста, где упоминалось про самодержавие. Насилу удалось убедить, что это необходимо для сохранения целостности картины и в плане пропаганды.

Удачным ходом было привлечь чтецов субтитров, вот только если в Артуре этим занимался просто беглочитающий и обладающий громким голосом, то здесь Антон настоял, чтобы чтецы умели выразительно декламировать стихи, да еще они не раз и не два просмотрели саму картину, чтобы иметь практику. Так что, по сути, у фильма была озвучка, можно было даже не выводить на экран субтитры, – но картина была целостной, ей предстояло еще и по стране колесить. Сомнительно, что в других синематографических залах будет чтец.

Фильм снимался буквально на коленке, в стахановские сроки. Сорок минут картины было снято за какой-то месяц, и даже меньше. Массовые сцены, сцены на воздухе снимались в спешном порядке во Владивостоке, все остальное – в вагонах. Вообще-то показ планировалось начать с картины «По местам стоять» – фильме о Порт-Артуре, снятом на основе реальных событий, в центре повествования было предательство Ковальского. Он был куда более масштабным, так как снимался на натуре, на реальных кораблях, все события, происходившие на том или ином корабле, на нем и фиксировались. Присутствовала там и батальная сцена, вообще картина была снята качественно, опять же для этого времени, – не «Броненосец «Потемкин», но очень близко к этому, и работа над картиной была вполне вдумчивой. Вот только пускать его в прокат, не показав предварительно его величеству, не получалось, а тот, как назло, никак не мог найти времени. Когда же соизволение было получено, в прокат уже запустили эту сверстанную на скорую руку политагитку. Впрочем, справедливости ради нужно отметить, что и актеры, и вся съемочная группа подошли к вопросу очень серьезно и выкладывались по полной. Сейчас, наблюдая за расходящимися людьми, Антон понимал, что старались они не зря. Они вообще, по сути, были первыми, кто начал снимать игровое кино: это вам не прибытие поезда и не мальчик со шлангом.

– Не надо вертеть головой, Георгий Аполлонович. Увидеть вы все одно ничего не увидите, а так только лишнее беспокойство.

Человек в одеянии священника и с повязкой на глазах перестал вертеть головой. Незримый собеседник прав – бесполезное занятие, повязка из плотной ткани, сидит крепко, не оставляя щелей, даже на переносице, которую хорошо облегает. Он даже не мог определить, имеется ли освещение в помещении, куда его затащили, или нет. В том, что это помещение, он ничуть не сомневался: судя по запахам, не просто какая-то комната, а похоже на подпол. Он связан, ничего не видит, но…

– Помогите!!! Спасите!!! Люди!!! На помощь!!!

Он кричал недолго. Не прошло и минуты, как он бросил эти попытки, так как то, что ему не мешали, говорило только об одном…

– Вот, приятно иметь дело с умным человеком, – усмехнувшись, вновь заговорил неизвестный. – Иные кричат, пока не охрипнут, а вы быстро смекнули, что орать тут бесполезно, только голос посадишь.

– Кто вы? Что вам нужно?

– А вы успокоились, Георгий Аполлонович? К беседе готовы? А то я могу и еще обождать…

– Я готов к беседе. И снимите эту повязку: темно и неуютно.

– А вот этого я сделать не могу. Я ведь и голос изменил, чтобы вы потом его узнать не смогли. – Собеседник не врал: голос его звучал и впрямь как-то неестественно глухо, словно рот прикрыли чем-то, да еще и что-то явно мешало говорившему, из-за чего он слегка шепелявил, – так бывает, когда человек пытается говорить ну, например, с леденцом во рту.

– Стало быть, боитесь меня, – теперь уже ухмыльнулся пленник.

А что, он вполне серьезный противник, стоит только бровью повести – и не один: сотни рабочих пойдут топтать осмелившегося встать на его пути. Рабочие и не то готовы сделать ради Гапона.

– Умный вы, но дурак, ей-богу. Не вас я боюсь, а того, что вы увидите наши лица и сможете узнать при случае. Тогда, выходит, кончать вас надо, а от мертвого толку – что с козла молока.

– Иногда от мертвого нет проблем.

– Это так, но мертвый бесполезен.

– А я вам нужен, – подпустив иронии, проговорил поп.

– Нужен, – не стал отпираться незнакомец. – Но насколько – это уже от вас зависит. Я тут немного порассуждаю, а вы послушайте, хорошо? Вот и ладушки. Так вот, жил-был один поп, который все время считал, что он с его талантами достоин гораздо большего, чем уготовила ему судьба. И тогда он решил взять судьбу в свои руки, так как обладал сильным характером и недюжинным даром убеждения. Он мог убедить кого угодно в чем угодно, мало того – обладал таким обаянием, что буквально влюблял в себя что мужчин, что женщин, последних в особенности. Так вот, начал этот поп устраивать свою жизнь так, как считал нужным, а хотелось ему ни много ни мало стать народным лидером и устроить жизнь рабочих к лучшему. Вот только на рабочих ему было плевать: ему хотелось власти, и чем больше ее шло к нему в руки, тем больше хотелось. Я пока все верно излагаю?

– Если вы пытаетесь описать мое житие, то ничего похожего.