Юрий Сазонов - Тамплиеры. Рыцарь Феникса

Страх, страх, переходящий в животный ужас. Де Шалон выпустил Томаса и отшатнулся. К предателю протянулись десятки рук. Толпа, злая и доведенная до отчаяния, готова была наброситься на любую жертву.

Вот вырвавшийся вперед капитан вцепился в котту де Шалона. Раздался треск ткани. Чья-то пятерня уже лезла рыцарю за пазуху. Тот ревел и размахивал кулаками, пытаясь отбросить осатаневших матросов. Томас перевел дух и метнулся к связанному приору. Даже если он не прав, у них есть какое-то время. В этой свалке никто не заметит их бегства.

Сзади раздался торжествующий крик. Томас невольно обернулся. Всклокоченный матрос размахивал кожаным кошельком. Тесемка лопнула, и по палубе застучали камни, красные, как кровь убитого раба… Рубины. Конечно же, серебро и даже золото слишком объемны и увесисты. Де Шалон позаботился о том, чтобы предательство обеспечило ему безбедную жизнь в любом уголке мира… но просчитался. Ревущая толпа сомкнулась над рыцарем. Тот завизжал, неожиданно тонко и пронзительно, как свинья под ножом мясника. Капитан и матросы рвали де Шалона на части живьем. Томас отвернулся и поспешил к приору. Упал на колени рядом с ним, вытащил кинжал, перерезал веревку.

— Вот глупец! — сказал храмовник и вскочил с завидной бодростью, словно и не собирался только что подставить горло под нож.

— Чего ты добился? — хмыкнул он, разминая запястья. — Теперь убьют нас обоих.

— Пока они слишком заняты тем, что убивают своего вожака.

Из-за спины доносились звуки ударов и мерзкое влажное хлюпанье. Какая-то тень проскакала на четвереньках у Томаса и приора под ногами — моряк пытался собрать рассыпавшиеся камни. Юноша оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как темный, ворочающийся на палубе клубок человеческих тел распался. Невероятным усилием Гуго де Шалон вырвался из рук своих убийц и, пошатываясь, побежал к корме, где столпились арбалетчики. Оттуда засвистели стрелы. Раздались крики и дикий рев. Кто-то спешил убраться с дороги, кто-то падал с пробитым горлом. Двое матросов прыгнули на плечи де Шалону, и вся эта многорукая, многоногая, орущая фигура с плеском обрушилась в море.

Де Вилье схватил племянника за локоть и поволок к борту, протискиваясь между банками.

— Если повезет, — скороговоркой бормотал он, — сумеем заплыть в пещеру и не задохнуться, пока не доберемся до хода на поверхность. Нас будут искать, но остров не так уж мал…

Больше он сказать ничего не успел, потому что раздался свист и удар. Храмовник пошатнулся и начал медленно заваливаться вперед. Из-под лопатки его торчал арбалетный болт. Томас вскрикнул, пытаясь удержать дядю, но тяжелое тело перевалилось через борт, ударилось о постицу [51] и исчезло под днищем судна. Юноша схватился за фальшборт, чтобы прыгнуть следом, и тут второй болт с убийственной меткостью пригвоздил ладонь беглеца к деревянной доске.

Разговор с мертвецом

Избивали Томаса долго и сладострастно. Первым набежал какой-то матрос и попытался сорвать Феникса с его шеи. И отскочил, вопя и размахивая рукой — ледяной металл обжигал пуще огня.

— За нитку! — крикнул капитан. — Берись за нитку!

Обожженный матрос с опаской взялся за нить и рванул. Нить лопнула, фигурка закачалась в воздухе. Матрос захохотал, размахивая трофеем — и тут же, получив удар сапогом в колено, с криком рухнул на палубу. Куда делся Феникс, Томас не успел разглядеть, потому что в переносицу ему врезался кулак.

И началось. Сначала били в лицо, в живот, потом кто-то отодрал его ладонь вместе со стрелой от доски. Юношу повалили на палубу и принялись избивать ногами, так что весь мир превратился в одно сплошное орущее пятно. Томас пытался скорчиться и прикрыть голову, но правая рука стала тяжелой и неподатливой, а на пальцы левой кто-то наступил сапогом. Через какое-то время он перестал ощущать боль от ударов — теперь это были просто толчки, то швырявшие его в темноту забытья, то вновь выталкивающие на поверхность. А затем властный голос проревел: «Хватит!» — и все закончилось.

Сверху обрушился водопад. Томас чуть приоткрыл левый глаз (правый заплыл и ничего не видел) и обнаружил, что в лицо ему пялится круглая самодовольная луна. На мгновение ему показалось, что у луны разметавшаяся по ветру снежно-белая

грива — но это был просто ореол, расплывчатый круг, заслонивший звезды.

Томас с силой втянул воздух и облизнул распухшие губы. Ребра болели так, что хотелось кричать, а грудь словно залили свинцом. Дышать удавалось с трудом. Рот заполнила кровь. Повернув голову, он обнаружил, что доски палубы под ним тоже измазаны темным. В глаза ударил рыжий свет факела, и наплыли такие же рыже-огненные, бородатые лица. Черные провалы ртов открывались и закрывались. Томас напрягся, пытаясь понять, что говорят.

— Надо решить, что с ним делать, — сказал один, по самые глаза заросший черным курчавым волосом.

Капитан. Винченцо Фиори. Бычью шею Фиори перечеркнула вздувшаяся багровая полоса, а рубашка была разодрана. Кто же порвал рубашку? Он, Томас? Или Гуго де Шалон? И куда делся Феникс?

Боль в избитом теле беспокоила меньше, чем гложущее чувство утраты. Он и дня не владел фигуркой, а уже не может без нее жить…

«Ничего, — угрюмо подумал юноша, — жить тебе все равно осталось недолго».

И все же он убил Гуго де Шалона. Может, без вожака остальные опомнятся?

Следующие слова развеяли его заблуждения.

— Что тут решать? — выкрикнул кто-то из-за спины капитана. — Повесить, и все!

Гильом де Букль. Этот не пощадит. Томас беспокойно завозился. Где же Жак? И Гуго де Безансон… вот уж предатель из предателей. Ведь приор доверял ему, как никому другому…

— Гаденыш приходит в себя, — сказал еще кто-то, кажется, командир арбалетчиков. — Тащите веревку. Вздернем его на рее.

— Нет!

Голос прозвучал уверенно и властно. На секунду Томаса посетила дикая мысль, что де Вилье вернулся — но нет, конечно же, нет. Над ним склонился сержант Гуго де Безансон. На скуле сержанта темнела ссадина («Все же я не сдался без боя», — с угрюмым удовлетворением подумал Томас), а глаза смотрели все так же внимательно и холодно.

— Мы не можем убить того, кто обладает знанием. Человека, который убьет его, ждут неисчислимые беды и мучительная смерть. Не так ли, брат Винченцо?

Говоря это, сержант нагнулся над Томасом еще ниже — и вдруг по-шутовски подмигнул своей жертве. Юноша напрягся. Что это означает? Обещание помощи? Или новое издевательство?

Капитан за спиной Безансона откашлялся.

— Да, это так, — важно подтвердил он.

«Еще бы ты не подтвердил, — зло подумал Томас. — Взбесившиеся псы сначала рвут глотку хозяину, а потом начинают грызться друг с другом. Ты спасаешь собственную шкуру, мразь».