Тим Пауэрс - Гнёт ее заботы

― Она не последовала вашему уговору, не так ли? ― спросил он Шелли ломающимся голосом.

Шелли бросил последнюю лопату земли на невысокий холмик, ― Нет, ― могильным тоном ответил он. ― Она получила то, что я предложил ― больше я никогда и ничего не смогу написать, она сглодала часть моей души ― но похоже она… недолго помнила, в чем заключалась ее часть соглашения.

― Какой уже это ― третий ребенок, которого ты ей уступил? А вернее четвертый. И в этот раз Мэри чуть не последовала за ним. У тебя теперь остался лишь один ребенок, Перси Флоренц. Как думаешь, долго он протянет, прежде чем она и до него доберется? Кроуфорд как-то брал с собой двухлетнего мальчугана на лодочную прогулку, пока его отец был на Дон Жуане , и ему не хотелось даже думать о том, что когда-нибудь придется прийти сюда снова, чтобы похоронить Перси Флоренца.

Шелли, щурясь, посмотрел на ореховые деревья, растущие на склоне холма, затем перевел взгляд на море. ― Не знаю. Думаю, не долго. Я хотел бы, чтобы ее можно было остановить, но это было все, что я…

― Нет, не было, ― грубо оборвал его Кроуфорд. ― Тогда в Швейцарии, когда мы были на лодке посреди озера, ты сказал, что столкнуть тебя в воду не очень удачная идея. Помнишь? Ты сказал, что если ты утонешь, то она, скорее всего, умрет тоже, из-за тесной связи, существующей между вами, из-за того, что вы с ней близнецы и все такое. Так что, если ты хочешь спасти Мэри и единственного оставшегося у тебя сына, почему бы тебе так и не сделать? Утопись и дело с концом. Почему ты не сделал это годы назад, прежде чем она убила твоих детей?

Он ждал, что Шелли разозлится, но он вместо этого, казалось, серьезно взвешивал то, что он сказал. ― Я не знаю, ― снова пробормотал он, а затем медленно поплелся обратно к дому, оставив Кроуфорда нести лопату.

Вернув лопату на место, Кроуфорд стянул запачканную кровью рубашку ― надеть туфли этим утром у него еще не было времени ― и, миновав мощеную площадь перед домом, вышел на блестящий под солнцем песок и вошел в прозрачную голубую воду. Когда волны заплескались вокруг его талии, он оттолкнулся и поплыл, и барахтался в волнах и тер себя до тех пор, пока не уверился, что смыл с себя всю кровь. Хотя от этого он не почувствовал себя много чище.

Он лег на воду и расслабился, вслушиваясь в пульсацию крови. Его кровоток был теперь замкнутой цепью, больше не открытой ни для кого, и некоторое время он думал о покорности Шелли его ламии, а затем заставил себя прекратить об этом думать.

К этому времени он уже уплыл довольно далеко ― ярдов на пятьдесят, пожалуй. Неуклюже взбивая воду в своих длинных брюках, он повернулся и посмотрел назад, на старый каменный особняк, в котором они жили. Навес над террасой был потрепанным и выцветшим, а стены и арки ― испещрены ржавыми подтеками, и в этот миг он никак не мог понять, зачем кому-то забираться сюда с иной целью, кроме как умереть и оставить свои кости белеть на прибрежном песке.

Из темноты между арками шагнула одетая в халат женская фигура и направилась к воде, огибая блестящие на солнце камни. Он узнал Джозефину. Похоже, она тоже собиралась основательно искупаться.

Возле кромки прибоя она сбросила халат, и он с удивлением и тревогой увидел, даже с такого расстояния, что она была голой. Шелли и Клэр, и даже временами Вильямсы, любили поплавать голышом, но Джозефина совершенно точно никогда не делала этого раньше. Кроуфорд даже не знал, что она умеет плавать.

Она поплыла в юго-восточном направлении, и Кроуфорд решил, что она не заметила его, барахтающегося далеко на сверкающей поверхности воды; он погреб вслед за ней, несколько медленнее из-за стесняющих движения штанов.

Они были в доброй сотне ярдов к югу от Каза Магни, когда ее голова вдруг скрылась из виду, и Кроуфорд внезапно понял, какую цель она преследовала. В один миг он скинул брюки и со всей мочи погреб туда, где она исчезла.

Скопление лопающихся пузырьков подсказало ему, что он нашел ее ― очевидно, она опустошила легкие, когда погружалась ― и он ножом скользнул вниз, преодолевая выталкивающую силу соленой воды. Он различил внизу белеющее тело и устремился на глубину. Внезапный натиск воды причинил боль глазам, и это странным образом напомнило ему о том, как он плыл сквозь сгустившийся воздух на вершине Венгерн.

Он ухватил Джозефину за волосы и потащил обратно, наверх, к серебристой волнующейся поверхности над головой. Она тянула его руку вниз, и он чувствовал, как легкие разрываются от желания вдохнуть воду, но знал, что если позволит ей утонуть, почти наверняка решит последовать за ней, так что продолжал упрямо барахтаться и тащить.

Наконец его голова разбила водную гладь, и Кроуфорд судорожно вдохнул, а затем, движением, которое отправило его обратно под воду, вскинул ее вверх, чтобы ее голова оказалась над поверхностью воды. Ее обнаженная спина была прижата к его груди, и он почувствовал, как заработали ее легкие.

«Успел», ― отчаянно подумал он.

Кроуфорд вынырнул снова, ухватил ее под мышки и свободной рукой и ногами начал загребать обратно к берегу. Джозефина слабо двигалась, но он никак не мог понять, старается ли она ему помочь или хочет освободиться. Он ухитрился большую часть времени держать ее лицо над водой.

В глазах у него темнело, а левую поврежденную ногу начали сводить судороги, когда, наконец, его босая ступня ткнулась в песок; еще одно чудо, последний яростный рывок, и они остались лежать обнаженными на горячем белом песке.

Смутно убежденный, что еще одно усилие и его сердце просто взорвется, Кроуфорд, тем не менее, перевернул ее на живот, просунул руки под ребра, прямо под лопаточными выступами, и надавил книзу, чувствуя, как песок под ладонями обдирает ее кожу. Из ее рта и носа хлынула вода.

Он проделал это снова, исторгнув наружу еще больше воды, затем еще раз; наконец, теряя сознание, с цветными всплохами перед глазами, он перекатил ее на спину, прижал свои губы к ее и вдохнул свое дыхание в ее легкие ― дождался момента, когда воздух вырвался наружу ― а затем снова прижал свои губы к ее.

Дыхание, которое он ей подарил, унесло с собой его сознание.

Он, должно быть, пробыл без сознания не больше нескольких секунд, так как вода, которую она из себя исторгла, все еще пузырилась на песке, когда он поднял голову от ее груди и с тревогой вгляделся в ее лицо.

Ее глаза были раскрыты и на долгий миг встретились с его взглядом. Затем она вывернулась из-под него и целую минуту откашливала оставшуюся в легких воду. Она не смотрела на него и казалась почти одетой в налипший песок.

В конце концов, она, пошатываясь, поднялась на ноги. Кроуфорд следил за ней взглядом, и поспешно поднялся тоже, когда увидел, что она направляется обратно к воде.