Игорь Пронин - Путь к славе

— Вы меня не хотите замечать, да?

Прямо перед ним оказалась Мари. Она приоделась, но теперь выглядела совсем девочкой. Остужев и правда мог не узнать ее, проходя по улице, — то девушка на выданье, то вдруг снова ребенок.

— Добрый день, Мари. Простите меня, за вами не так легко уследить.

Она, никуда не спеша и не испытывая никакой неловкости, молча смотрела ему в глаза, будто читала какую-то книгу. Судя по скучающему выражению лица Мари, книга была не слишком захватывающей.

— Мсье Дюпон приказал мне погулять с вами по городу. В самые интересные места я вас не могу отвести, там небезопасно, а вас, как гостя, полагается беречь от неприятностей. Поэтому идемте на набережную.

— Идемте! — Остужев предложил ей руку, и Мари не отказалась.

Она начала неспешно рассказывать что-то русскому гостю о городе, о его древней и великой истории. Разговор тек непринужденно, иногда что-то спрашивал Александр, иногда Мари. А в какой момент говорить стал почти исключительно он, Остужев даже не заметил. Девушка лишь направляла его речь короткими репликами.

— Постойте… — Он понял, что рассказал уже все и о своем детстве, и о юности, и о родных краях. — Как вы это сделали?

— Много тренировалась! — рассмеялась Мари. — Александр, не сердитесь. Просто я не очень люблю болтать, зато слушать — обожаю.

— Ценное качество для агента, — заметил Остужев.

— А я и не скрываю: я очень ценный агент.

— И все-таки я бы тоже хотел послушать. Расскажите мне о Баррасе, Мари. Он показался мне очень интересным человеком.

— Врете, Остужев, врете. — Мари с минуту шагала молча. — Ничуть вам не интересен Баррас. Но, между прочим, напрасно. Пусть он подонок, но отчего-то Дюпон сделал ставку именно на него. Баррас решителен, смел и очень умен. Другого такого человека во Франции сейчас нет. Если кто и сможет справиться с готовящимся мятежом, то это именно он.

— Это Англия провоцирует восстание против Конвента, да?

— Англия? — Мари посмотрела на Александра с усмешкой. — Да, Англия. Вопрос, правда, в том, не провоцирует ли кто-то саму Англию… А что ваш шеф, Штольц, рассказал вам об организации?

Остужев почувствовал, что краснеет. Было очень стыдно, что вот эта совсем еще молоденькая девушка знает в тысячу раз больше, чем он. Ей доверяют, а ему, в сущности, нет.

— Не отвечайте, сама вижу — толком ничего он вам не рассказал. Что ж, вы его подчиненный, ему виднее. — Мари притворно зевнула, поддразнивая Остужева, и тут же сменила тему. — Кстати, вчера во время разговора упоминался один бригадный генерал, Наполеон Бонапарт. Вот он, идет по другой стороне улицы. Невысокий, в шинели, видите?

Остужев поискал глазами и обнаружил молодого генерала, мрачно шагавшего, заложив руки за спину. Он явно никуда не спешил и просто убивал время прогулкой. Нахмуренные брови свидетельствовали о том, что Бонапарт размышляет о чем-то весьма невеселом.

— Давайте-ка я вас познакомлю, — решительно сказала Мари. — Правда, я сама с ним не знакома, но вы меня представите.

— Постойте! — Остужев потянул девушку за руку. — Что значит познакомлю? Вы для этого меня сюда привели, специально?

— Да, для этого тоже, — легко призналась Мари. — Дюпон просил меня присмотреться к корсиканцу, мы давно за ним наблюдаем издалека. Вероятнее всего, он вражеский агент — вы понимаете, о каких врагах я говорю? Впрочем, не понимаете, но не в этом сейчас дело. Вам тоже может пригодиться знакомство с ним. Кстати, обратите внимание на его глаза. Ну, идемте же!

Остужев, в надежде узнать что-либо не от Штольца, так хоть от Мари, не стал больше сопротивляться.

— Я зайду сбоку и как бы споткнусь! — на ходу учила его Мари. — Толкну его, а ему, как мужчине, придется извиниться и передо мной, и перед вами. Скажете что-нибудь приятное ему или хоть о погоде, разговор и завяжется. Я помогу! Кстати, я дочь одного вашего знакомого.

Не успел Александр ответить, что все это как-то неловко и нелепо, как Мари привела первую часть плана в исполнение. Она просто-таки налетела на задумавшегося Бонапарта, вдобавок со всей силы наступив ему на ногу. Молодой генерал отшатнулся, чуть не врезался в стену дома, но сумел подхватить притворно падавшую девушку. Остужев тут же оказался рядом, несколько растерявшись, приподнял шляпу.

— Прошу прощения, мадмуазель! — Бонапарт поклонился Мари и тут же обратился к Остужеву: — Прошу прощения! Я бываю немного задумчив и, видимо, не заметил, как…

— Ничего страшного, — успокоил его Александр и посмотрел на Мари в поисках поддержки. Но девушка, на вид смущенная, поправляла что-то в своем наряде, исподлобья поглядывая на Бонапарта. — Разрешите представиться: Александр Остужев, личный секретарь российского посланника со специальным поручением.

— Специальным поручением? — Наполеон пристально посмотрел на Остужева. — О, еще раз прошу прощения. Бригадный генерал Наполеон Бонапарт, к вашим услугам. России случайно не требуются толковые бригадные генералы? С понижением на один чин? Я, конечно, шучу. Представите мне вашу очаровательную спутницу?

— О да, разумеется… Это Мари, племянница моего парижского друга. Мари… Мари Дюпон.

Девушка возвела очи горе — видимо, упоминать имя своего шефа она совсем не собиралась. Но Александра больше интересовали глаза Бонапарта. Они были разного цвета! Правый — зеленый, а левый — голубой. Остужев слышал, что такое бывает, но сам встретил подобного человека впервые. Вероятно, именно это и имела в виду Мари, предлагая обратить на них внимание.

— Я еще раз прошу у вас прощения. Вероятно, я уже утомил вас своим обществом?

Бонапарт снова заложил руки за спину, показывая готовность продолжать свое мрачное шествие по улице. Глядя на его худое лицо, Остужев вдруг понял, что недавний герой Тулона, скорее всего, голодает.

— Позвольте пригласить вас позавтракать с нами в каком-нибудь кафе? Мы как раз собирались это сделать.

Остужев пригласил Бонапарта совершенно искренне — ему отчего-то стал сразу симпатичен этот корсиканец с заметным акцентом. С ним хотелось познакомиться поближе, несмотря на мрачное выражение лица.

— Благодарю вас, я слишком сыт! — чуть более резко, чем следовало, отказался генерал. — Кроме того, я спешу по одному важному делу.

— Мсье Бонапарт! — Мари впервые заговорила, и заговорила голосом совсем детским, просящим. — Я много наслышана о ваших подвигах на юге. Так хотелось бы узнать о них из первых рук… А еще папа говорит, что в Париже тоже скоро будет неспокойно, уже в который раз!

— И на юге, и в Париже, милое дитя, Республика предпочитает обходиться без меня, — печально сказал Бонапарт. Было ясно, что это положение вещей просто убивает его. — Я хочу, я мечтаю служить моему народу, но у меня нет такой возможности.