Марат Ахметов - Сталин. Разгадка Сфинкса

При этом Верховный, без всяких сантиментов, осведомился о состоянии здоровья недавнего подследственного и не спеша ввел его в курс дела. Так бывало не единожды, Вождь лишь мысленно извинялся за чрезмерную ретивость своих спецслужб. Очень редко очно и устно говаривая бывшим арестантам: чтобы не было никаких обид.

Следствие по делу руководителей ВВС было завершено уже в Куйбышеве, куда также перебазировался центральный аппарат НКВД. Ввиду тяжести ущерба в конце октября 1941 года генералов авиации расстреляли, невзирая на все их предыдущие достижения, а вместе с ними Штерна, Голощекина и других. Очевидно, следственные органы не сумели или не захотели найти обстоятельств, смягчающих им гибель столь большого числа боеспособных самолетов.

Но такие тяжелые эксцессы более не повторятся. Сталин начинает еще более внимательнее и терпимее относиться к своим, теперь уже ближайшим, сотрудникам. Он не одобрил действия комиссии ГКО во главе с Молотовым, выяснявшей причины окружения армий под Вязьмой. То есть не дал санкцию на предполагавшийся арест Конева и других генералов.

С другой стороны, его старый знакомый еще со времен Царицына Кулик за грубейшие ошибки в руководстве войсками Керченского направления, самовольную сдачу в ноябре 1941 года Ростова и недостойное личное поведение лишается высокого звания маршала, героя Советского Союза и правительственных наград. В дальнейшем Кулик занимал различные генеральские должности и лишь в июне 1946 года был окончательно уволен в отставку. «Через полгода подвергся аресту за изменнические и террористические высказывания в числе прочих незадачливых военачальников, и после долгого разбирательства расстрелян… Надо полагать, Кулику припомнили и его некомпетентные действия в должности начальника Главного артиллерийского управления перед самой войной.

Тогда исключительно по его вине преждевременно были прекращены выпуск 45-мм противотанковой и 76-мм полковой и дивизионной пушек. Артиллерийских орудий, столь понадобившихся вскоре фронту.

Постепенно в поле зрения Сталина попадает все больше военачальников, в числе которых оказывается Рокоссовский. Последний, по воле случая и Вождя, оказался свидетелем разговора Сталина с генералом Козловым, уже смещенным с должности командующего Крымским фронтом после керченской катастрофы. Козлов довольно настойчиво напросился на прием, когда память об этом прискорбном действе практически была весьма еще свежа. Сталин встретил его совершенно спокойно, ничем не показал ни гнева, ни неприязни и поздоровался за руку.

Пониженный в звании, помимо должностного ущерба, Козлов в очень взвинченном и истерическом тоне стал доказывать вождю, что с ним поступили несправедливо, ибо он приложил все усилия для выправления положения. Сталин спокойно выслушал, не перебивая, довольно длительный и сбивчивый монолог опального генерала. Засим он возразил:

— Вы хотели сделать все, но не смогли сделать того, что должны были сделать.

В ответ на эту фразу, высказанную по-прежнему очень спокойно, Козлов стал распространяться о Мехлисе, якобы не дававшем возможности командовать фронтом. Все доводы проявившего малодушие военачальника Сталин аргументированно опроверг и оставил в силе свое прежнее решение.

Данный эпизод любопытен прежде всего тем, что, очевидно, по причине своей причастности к крайне неудачной керченской операции Сталин предпочел не слишком сурово наказывать Козлова. Вождь лично настроил Мехлиса на решительные действия, вследствие чего последний подмял под себя Козлова и нанес большой ущерб войскам. В то же время Сталин сделал выводы и ускорил принятие решения по принципиальнейшему вопросу окончательного введения единоначалия в армии.

Всех военачальников изумляла цепкая память Сталина и способность держать в уме многие важные детали военных операций и лиц в ней задействованных. Весьма характерный диалог при участии Сталина состоялся однажды при обсуждении назначения на должность командующего одной из воздушных армий в изложении конструктора Яковлева. Оказалось, что Сталин лично не знал предложенного кандидата, и он поинтересовался:

— Ну а как он — справится? Что из себя представляет?

Заместитель главкома (ВВС М.А.) генерал Г.А. Ворожейкин ответил: — Да, он подходящий человек.

На что Сталин возразил: Что значит подходящий? Дело-то он знает?

Тогда Ворожейкин добавил еще несколько общих данных анкетного характера.

— Я вас спрашиваю: он дело знает?

— Да, товарищ Сталин, он честный человек.

— Бросьте вы эти эпитеты: честный, подходящий. Мало, что честный, одной честности недостаточно, дураки тоже честные бывают. Нам важно, чтобы он был не только честным, но чтобы дело знал, -наставительно и несколько раздраженно заключил Сталин.

Деловитость, компетентность и ответственность были для него важнейшими критериями в оценке любого субъекта.

Совершенно невероятную историю о командире танкового корпуса генерале В.Т. Вольском рассказал Василевский. Последний отмечает, что видел Сталина в разных ипостасях и знаком с ним вдоль и поперек. И если говорить о людях, которые натерпелись от него, то сам он как никто другой страдал от вспыльчивости Вождя. Но Сталин проявлял и мудрость, спокойствие и даже недюжинный такт, вкупе с полной выдержкой и отеческой заботливостью как в случае с Вольским в самый канун русского наступления под Сталинградом.

Вольский отправил Сталину личное послание, в котором высказал глубокое сомнение в успехе операции. Вследствие чего Верховный срочно вызвал Василевского с фронта и в его присутствии ободряюще переговорил по телефону с командиром-танкистом. Окончательно вопрос о Вольском как командире корпуса постановили решить позже по результатам его действий, о чем Василевский обязался доложить отдельно. После разговора со Сталиным танкист, естественно, воспрял духом и действовал успешно. Позже Верховный, разговаривая с Василевским, не забыл осведомиться о Вольском и отдал соответствующее распоряжение.

«Наградите пока от моего имени чем-нибудь, — сказал Сталин, — и скажите, что главные награды впереди». Встретившись с Вольским несколько позже, Василевский поздравил его с успехом, поблагодарил за отменные действия, передал слова Сталина и от его имени пистолет. Они стояли затем молча, смотрели друг на друга, и с Вольским случилось такое потрясение, что он зарыдал в присутствии Василевского, как ребенок.

Эпизод с Вольским, который в глазах Василевского и до этого и в дальнейшем был превосходным танковым начальником и отличным человеком, весьма характерен.

Каждодневные колоссальные психические и физические перегрузки военного лихолетья изматывали многих. На войне были возможны и случались неоднократно и не такие эксцессы, в мирное время казавшиеся дикими. Некоторые военачальники не выдерживали и пытались постоянно расслабиться посредством алкоголя, как это практиковал весьма даровитый военачальник М.М. Попов.