Марат Ахметов - Сталин. Разгадка Сфинкса

«Кто отдан под суд за гибель этих телят?» гласил один из броских заголовков под материалом о падеже одного теленка, «10 баранчиков» и некоторого числа овец.

«Будем как челюскинцы» — называлась заметка от 22 апреля. «На всех предприятиях Семипалатинска прошли митинги, посвященные блестящему окончанию работ по спасению челюскинцев. Коллективы посылают славным героям Севера приветственные телеграммы…» — говорилось в ней.

Так одновременно переплетались в СССР того периода времени диаметрально противоположные вещи: шумная вселенская кампания по спасению челюскинцев на Севере и тихая гибель десятков простых горняков в бескрайней казахской степи. Но если на участников «чудесного» спасения экспедиции О.Ю. Шмидта Сталин пролил дождь званий и наград, то виновников смерти ни в чем не повинных людей также ожидали соответствующие «отличия»…

За окончанием масштабных проявлений открытых форм гражданского противоборства неизбежно последовало дальнейшее ослабление напряженности. В экономике симптомом разрядки был НЭП. Постепенно в стране складывается новая общественно-политическая обстановка, и власти реагируют на ее изменение. В правовой сфере лозунг революционной и пролетарской целесообразности сменяется девизом «революционной законности». В формировавшейся советской юриспруденции сталкиваются две трудно совместимые тенденции: за всемерное послабление наказаний и против.

6 февраля 1922 года ВЦИК издал декрет, упразднявший ненавистную многими ВЧК с передачей ее полномочий Народному Комиссариату Внутренних Дел (НКВД). Там было образовано Государственное Политическое Управление (ГПУ), выполнявшее функции ВЧК и лишь номинально принадлежавшее комиссариату. В мае месяце сессией ВЦИК был принят Уголовный Кодекс РСФСР, в проект которого к предлагаемым 6 расстрельным статьям Ленин собственноручно добавил еще столько же. Не удовлетворившись сим, он присовокупил затем «право замены расстрела высылкой за границу, по решению Президиума ВЦИКа (на срок или бессрочно)», а также прибавил расстрел «за неразрешенное возвращение из-за границы». Через день после встречи с наркомом юстиции Курским Ильич отправил ему черновой набросок дополнительного параграфа Уголовного кодекса. Основная мысль, надеюсь, ясна, писал Ленин Курскому, «несмотря на все недостатки черняка: открыто выставить принципиальное и политически правдивое (а не только юридически узкое) положение, мотивирующее суть и оправдание террора, его необходимость, его пределы». По ленинскому предложению: «пропаганда или агитация, или участие в организации, или содействие» якобы любым контрреволюционным структурам должны были караться высшей мерой наказания с заменой, в случае смягчающих вину обстоятельств, лишением свободы или высылкой за границу.

В третьей же декаде мая 1922 года, соответственно с ленинскими указаниями, ВЦИК принял Положение о прокурорском надзоре. Была учреждена государственная прокуратура РСФСР в рамках наркомата юстиции. Полтора года спустя был учрежден Верховный суд СССР, составной частью коего стала Прокуратура. После чего начали функционировать две системы, организационно не связанные между собой: названная прокуратура и прокуратуры союзных республик в системе наркоматов юстиции.

По вопросу о применении смертной казни ВЦИК принял компромиссное решение, скорее обозначив ее как высшую меру наказанию. Максимальный срок лишения свободы устанавливался в десять лет.

С 8 июня по 7 августа 1922 года состоялся первый крупный политический процесс при большевистском строе, инициированный ГПУ, которое чуть позднее стало объединенным (ОПТУ). Верховный трибунал ВЦИК заслушал дело о руководителях партии правых эсеров, обвинявшихся в контрреволюционной деятельности. Из 34 подсудимых несколько были оправданы, но многие приговорены к разным срокам и видам лишения свободы. 14 человек приговорили к высшей мере наказания. Двоим из них наказание было отсрочено декретом ВЦИКа, исполнение остальных приговоров отложено. Подобному решению в немалой степени способствовало обязательство, взятое Бухариным и Радеком незадолго до процесса на берлинской конференции трех социалистических Интернационалов.

Ленин был весьма раздосадован действиями своих сотрудников, но согласился с тем, что обещание не предавать смертной казни придется выполнить. Политбюро немедленно размежевалось и в итоге выработало компромисс: не умерщвлять приговоренных до тех пор, пока эсеры-подпольщики будут воздерживаться от якобы террористической деятельности.

Одним из отцов-основателей печально прославившегося впоследствии ГУЛАГа следует признать Дзержинского. Шеф ОПТУ настоятельно рекомендовал 16 августа 1923 года своему заместителю И.С. Уншлихту помимо обоснования ограничения размера применения высшей меры наказания следующее: «Необходимо будет далее заняться действительно организацией принудительного труда (каторжных работ) — лагеря с колонизацией незаселенных мест и с железной дисциплиной. Мест и пространства у нас достаточно» ( выделено мной — М.А. ).

Персона самого Дзержинского является исключительно важной для уяснения сущности репрессивной политики советского государства и процессов, охвативших впоследствии карательные органы. Дзержинский, по определению его единомышленника и заместителя В.Р. Менжинского, был рыцарем революции. «По натуре это был очень милый, привлекательный, с очень нежной, гордой и целомудренной душой. Но он никогда не позволял своим личным качествам брать верх над собой при решении того или иного вопроса… На меры репрессии он смотрел только как на средство борьбы, причем все определялось данной политической обстановкой…».

По словам Менжинского, Дзержинский был подвижником, человеком железной воли и крепких нервов, с ясной головой и кристаллической честностью. Занимаемая им должность требовала изрядной гибкости мышления, а также беспрекословной преданности и послушности партии. «Решения Центрального Комитета, указания Ленина были для Феликса Эдмундовича законом», со знанием предмета заверял комендант Кремля Мальков. Особенно необходимо прибавить, после Брест-Литовского кризиса, во время которого Дзержинский оппонировал Ильичу.

Поэтому, повинуясь их воле, «милый и привлекательный» чекист загубил десятки и сотни людей, нисколько не задумываясь, заслуживают они смерти или нет. Одновременно «железный Феликс» оказывался способным на неподдельную заботу и сострадание к проблемам конкретного человека. Он ярчайший пример беззаветного служения, казалось бы, стопроцентно правому делу.