Марат Ахметов - Сталин. Разгадка Сфинкса

Гораздо вольготнее Коба чувствовал себя в компании с революционерами, приблизительно равными по образу мышления, а также безоговорочно признававшими его первенство.

Одним из таких деятелей являлся Вячеслав Михайлович Скрябин, впоследствии ставшим ближайшим сподвижником Сталина, его своеобразным альтер эго. Между ними явственно прослеживается некое духовное родство. Вследствие этого неудивительно, что Скрябин взял псевдоним Молотов. Сие прозвище также вызывает ассоциации с чем-то тяжеловесным, мощным и беспощадным. В то время как революционные прозвища большинства большевистских вождей не ассоциируются подобным образом.

Широко известна довольно пространная и не во всем верная характеристика, данная Молотову Черчиллем в своих мемуарах. Сэр Уинстон уверял, помимо прочего, что никогда в лице Молотова «не встречал человеческого существа, которое больше подходило бы под современное представление об автомате», некоего робота с приветливой улыбкой, отдававшей впрочем «сибирским холодом».

Действительно, в отношении полнейшей невозмутимости и хладнокровия, замечательного усердия и исполнительности, Молотова можно отнести к личностям легендарным.

Югославский литератор и общественный деятель Милован Джи-лас вторит именитому британцу. «У Молотова, — полагал Джилас, -нельзя было проследить ни за мыслью, ни за процессом ее зарождения. Характер его оставался также всегда замкнутым и неопределенным. Сталин же обладал живым и почти беспокойным темпераментом». Отсюда, кавказец, практически не уступавший россиянину в жесткости характера, отличался от него большей гибкостью мышления.

Будущий наперсник вождя родился 9 марта 1890 года в слободе Кукарка Вятской губернии в семье достаточно обеспеченного мещанина Михаила Скрябина. Вячеслав окончил в Казани реальное училище и получил даже начальное музыкальное образование. В казанском университете учился в свое время Ленин. В сем городе на Волге большая часть молодежи всегда отличалась радикализмом. Под влиянием весьма богатенького молодого купчика Виктора Тихомирнова юный Скрябин приобщается к марксизму. В 1909 году Вячеслав подвергается аресту и ссылается в Вологду. Вскоре пути Сталина и Молотова пересекаются. По-видимому, их первая встреча состоялась в Вологде или городке Сольвычегодск одноименной губернии, в которых Коба обитал с перерывами некоторый период времени. Начиная с 1912 года, в Санкт-Петербурге начала выходить газета «Правда», в числе первых редакторов которой был Сталин. В том же году Молотов приехал в столицу и поступил в Политехнический институт, а также стал одним из функционеров большевистского издания.

О том, что их сотрудничество станет весьма тесным и довольно продолжительным, а также займет столь заметное место в истории России, никому тогда, естественно, не могло присниться в самом провидческом сне.

Последнюю ссылку Сталина американский профессор Роберт Такер неоправданно насмешливо обозвал «сибирской интермедией». Между тем она явилась для будущего кремлевского долгожителя достаточно серьезным испытанием на прочность характера и во многом повлияла на его последующую деятельность.

Путешествие по железной дороге из Санкт-Петербурга в Красноярск заняло чуть больше недели. Затем Кобу Сталина отправили пароходом вниз по могучему Енисею в село Монастырское — административный центр Туруханского края.

Чем дальше на север продвигалось судно, тем меньше у Кобы должно было оставаться иллюзий на скорое освобождение и помощь извне. Первозданная природа тех мест могла очаровать своей дикой красотой, а могла и погубить неосторожного странника. Попытаться бежать оттуда, без основательнейшей подготовки, значило найти верную смерть.

В глухих чащах по берегам Енисея, других рек и речушек разбросаны были таежные хутора, станки, один от одного на неделю, а то и на три недели пути. В них поодиночке, парами, тройками были раскиданы поселенцы-революционеры. На сотни верст вокруг простирались бесконечные леса, труднопроходимые болота, далеко не безобидные звери помимо самого хозяина тайги, медведя. Выдержать Туру-ханку с ее ледяняще промозглым климатом, частыми пургами зимой, надоедливой мошкарой в сырой и короткий летний период могли только люди физически очень крепкие. А белые, изнуряющие душу, ночи, ощущение таежной пустоты и трагической отдаленности от всего остального мира предполагало и наличие отменного психологического здоровья. Иные ломались, они уставали ждать, надеяться.

Таковым, видимо, оказался большевик Иосиф Дубровинский, весьма почитавшийся Кобой Сталиным и погибший при неясных обстоятельствах незадолго до его прибытия в место ссылки. В память о безвременно усопшем друге Коба унаследовал несколько позже его библиотечку, на которую успели положить глаз другие ссыльные. Данное обстоятельство послужило поводом для небольшой склоки, которые довольно часто случались между революционерами в этом медвежьем краю.

Сам Коба Сталин, родившийся в прекрасной субтропической местности, живописнейшем уголке Грузии, стойко перенес все невзгоды, хотя первоначально ему пришлось весьма и весьма нелегко.

После 25-дневного дрейфа по Енисею, на исходе календарного лета он прибыл в Монастырское почти налегке и не слишком обремененный финансами. Между тем обещанная помощь запаздывала, хотя Ленин лично отправил ему из заграницы некоторое количество денег, причем еще до того как на совещании ЦК партии было решено организовать побег Сталину и Свердлову и соответствующим образом профинансировать.

Наступала осень, вот-вот закружатся в полную силу белые мухи и Коба вынужденно пишет на имя Кибирова И.И., туруханского полицейского пристава, прошение о назначении положенному ему небольшого правительственного денежного пособия. Попутно Коба Сталин наводит справки и ищет среди собратьев по профессии хороших и, главное, более состоятельных, чем он, знакомых.

Он встречается с Голощекиным Ф.И. (Филиппом), а у Свердлова, отбывавшего наказание неподалеку, гостит неделю. Реальной помощи Коба от коллег не получает, в довершение всего он заболевает и буквально бомбардирует, живущую в столице, Словатинскую просьбами о помощи. «Татьяна Александровна, как-то «совестно писать, но что поделаешь — нужда заставляет. У меня нет ни гроша. — Невесело констатирует Коба и продолжает -… все припасы вышли. Были кое-какие деньги, да ушли на теплую одежду, обувь и припасы, которые здесь страшно дороги. Пока еще доверяют в кредит, но что будет потом, ей-богу не знаю… Нельзя ли будет растормошить знакомых…».

Целая гамма, обуревавших кавказца, разнообразных чувств (от признательности до стыдливости) содержится в следующем послании. «Милая, дорогая Татьяна Александровна, получил посылку. Но ведь я не просил у Вас нового белья, я просил только своего, старого, а Вы еще купили новое, израсходовались, между тем, жаль, денег у Вас очень мало. Я не знаю, как оплатить Вам, дорогая, милая-милая»( выделено мной — М.А. ).