Сим Никин - Рекрут

Чуть забрезжил рассвет, попаданца растолкал встревоженный разведчик.

- Что случилось?

- Казаки кажись уходят. Я послал Петра разузнать точно, но, думаю, надо бы нам поспешать.

Казаки действительно ушли. Поднялись еще до зорьки и, как только стала различима земля под копытами лошадей, двинулись на запад.

Подоспевшие беглецы увидели лишь вытоптанную землю да несколько потухших кострищ. Однако расставаться с надеждой присоединиться к столь многочисленному воинскому отряду никто не хотел, а потому, долго не думая, двинулись вслед. Понятно было, что пешком за конными не угнаться, но, кто знает, может в следующую ночь, когда казаки вновь остановятся на ночлег, удастся наверстать упущенное. Мысль же о том, что можно послать верхом вдогонку кого-то одного, да еще и дать ему вторую лошадь в качестве заводной, ни в чью голову не пришла.

Так и двигались по степи вопреки своим прошлым планам - открытые пространства пересекать только в ночное время. Но тут уж приходилось выбирать между надеждой догнать своих и опасением быть замеченными врагами.

Привал решили сделать далеко за полдень в неглубокой, но довольно широкой балке, на дне которой обнаружилось маленькое, почти пересохшее озерцо. Питалось оно, по видимому, от родников, но, судя по сухому руслу некогда вытекавшему из озерца ручья, засушливое лето иссушило подземные источники.

- Никак скачет кто-то? - прищурился Лексей, будто бы, напрягая глаза, он обостряет слух.

Остальные только собрались было расположиться на отдых, но возглас разведчика заставил всех замереть и прислушаться. Судя по звуку, с той стороны, куда они двигались, приближался одинокий всадник.

- Лошадь, - сообщил разведчик. Он уже поднялся по склону и выглядывал из за засохшего куста неизвестного растения.

- Что, лошадь? - не понял Денис.

- Одна лошадь, без всадника, - пояснил разведчик и, осмотревшись по сторонам, выбрался из оврага.

За ним последовали остальные.

Лошадь действительно оказалась без всадника, но упряжь и седло присутствовали. Приблизившись к людям, замедлила бег, а, подойдя вплотную, и вовсе остановилась, фыркая и тяжело вздымая взмыленные бока, изрядно окрапленые темно-коричневыми пятнами, отчетливо видными на рыжей шерсти. Шея лошадки, как и седло, тоже забрызгана кровью.

- Татарская, - определил Петр, тот что второй, взяв животное под уздцы и ласково поглаживая по шее. - Казачки повеселились, не иначе.

- А может, все еще веселятся? - предположил Георгий. - Давайте-ка поспешать. Сдается мне, за тем взгорком мы можем увидеть что-нибудь интересное.

- Главное, чтобы не смертельное, - ответил попаданец, проверил наличие патрона в казеннике, передвинул подсумок на живот и обратился к Нюрке: - Нюрберг, ты здесь остаешься за старшего. Отвечаешь за Василису, господина офицера и, кхм, остальное имущество. Пошли, ребята.

Последние слова произнес, видя что его спутники так же проверили свои ружья и настроены весьма решительно.

Расстояние до взгорка - чуть более тысячи шагов - преодолели быстрым шагом минут за десять. Еще на полпути отчетливо различили звуки боя - ржание лошадей, крики, звон стали. До сих пор взгорок приглушал звуки, потому никто ничего и не слышал от балки, у которой остались девушки и больной офицер.

Взбегая на самый верх, пригнулись, дабы не обнаружить себя раньше времени, а к редкому кустарнику и вовсе подползли по-пластунски.

Их взору предстало настоящее сражение. Не менее двух сотен всадников сошлись, как принято говорить, в отчаянной рубке. По изрядному количеству трупов, валяющихся на выкрашенной в алый цвет пожухлой траве, и не меньшему количеству оседланных лошадей, бродивших вокруг без седоков, было понятно, что схватка длится уже довольно долго.

На первый взгляд трупов крымчаков гораздо больше, но и живых их как бы не больше казаков. И рубятся степняки отчаянно.

Но и казаки не уступают. Пожалуй, даже и превосходят противников в мастерстве владения отточенным клинком, успевая рубиться и направо и налево от себя, отбивая вражеские удары и вышибая из седел наседающих крымчаков. Но и сами порой пропускают коварные удары татарской сабли. И смешивается тогда пролитая на землю русская и татарская кровь. И отбегают в сторону оставшиеся без седоков лошади.

Уже понятно, что пересиливают вражин казаки, и все чаще пустеют седла татарских лошадок.

- Эх, и не помочь же никак, - сокрушенно проговорил Петр, который первый. - Разе ж стрельнешь в такую-то мешанину?

Краем глаза попаданец заметил пыльное облако, приближающееся справа, от виднеющейся вдали рощицы. Присмотревшись, понял, что в направлении схватки несется новый отряд численностью не менее полусотни сабель.

- Это еще кто? - от возбуждения он даже привстал на колено, высунувшись из-за чахлого кустика. Да и кто бы из сошедшихся в смертельной битве в сей момент обратил на него внимание?

- Крымчаки это, - первым определил зоркий Лексей. - чтоб они разом провалились в бездну, поганые.

- Ружья заря-жай!

Все разом аж подпрыгнули от неожиданности, услышав громкую команду у себя за спиной. Опешив, они смотрели на бледного подпоручика, невесть как оказавшегося на взгорке. С саблей наголо он стоял, широко расставив ноги, и так же пристально смотрел на приближающуюся татарскую полусотню.

- Дык, заряжены уже, - первым подал голос интендант.

Однако юный офицер будто бы не услышал его. Он вышел вперед и, выставив клинок в сторону вражеского отряда, снова скомандовал:

- За мной, цепью, шагом арш!

И шестеро разномастно одетых оборванцев двинулись вниз по склону вслед за командиром, преграждая путь стремительно приближающимся крымчакам.

Беспорядочный вихрь мыслей бесновался в голове попаданца. Куда он идет? Зачем? Это же верная смерть! Что они смогут сделать со своими пукалками против этой лавины? Разве что разменять жизнь на жизнь. А и пусть. Впервой, что ли? Да он, почитай, весь этот дурацкий месяц, проведенный в этом бредовом мире только и делает, что пытается напороться на верную смерть. Может, верна некогда посетившая мысль о том, что смерть в этом мире вернет его в свой родной,... корыстный, лживый, погрязший во всех мыслимых пороках..

- На месте стой! Целься!

Уже отчетливо различимы перекошенные злобой лица всадников. Глаза слепят отблески в взметнувшихся клинках. Уши режет пронзительный визг, издаваемый крымчаками в боевом запале.

- За-алпом пли!

Передних всадников вышибает из седел. Гнедая лошадка на полном скаку спотыкается и, выбросив седока, кубарем накатывается на подпоручика, подминая его под себя.

Вздыбившиеся от залпа лошади и выпавшие всадники заставляют остальных крымчаков разделиться и обойти встретивших их стрелков стороной.