Александр Конторович - Паутина.

Завывая сиренами, неслись по узким улочкам фургоны вспомогательного корпуса. Включенные маячки разбрасывали по сторонам всполохи красно-синих огней.

— Наверх! — толкает меня в ногу генерал.

Раз он туда ведёт, стало быть, знает, зачем.

Быстро присобачив «сюрприз» для штурмующих, подхватываю рюкзак и несусь вверх по лестнице.

А Шамов стоит у двери на третьем этаже.

Звонит.

Каким-то условным звонком.

Откроют?

Или нет?

Стереотип человеческого мышления — условный сигнал — свои — надо впускать.

Лязгает замок, и дверь приоткрывается.

В ту же секунду генерал стреляет. Видимо, он знает того, кто эту дверь отпер. И очень его не любит. Ну, да, надо полагать, здесь Батю и держали — оттого-то он условный сигнал и запомнил.

Рывок двери на себя — цепочка. Не пускает. Но против пули она выстоять на может и, жалобно скрипнув петлями, дверь распахивается.

— Лестницу держи!

Это мы можем, тут меня учить не надо, сам кого хочешь, научу.

Рюкзак на пол, достаем «помогальниковский» стрелковый комплекс.

Считается, что эта штука не работает, если при снятии с предохранителя, хозяин не ткнёт большим пальцем правой руки в паппилярный датчик. Но хозяина у меня тут нет. И нет его правой руки, даже большого пальца этой руки при себе не имею.

А зачем?

Срезанный с него кусочек кожи, в спирту выдержанный, да на спичечный коробок присобаченный — с успехом хозяина заменяет.

Неэстетично, скажут некоторые товарищи. Возможно, не спорю. Так я на войне, а тут — не до эстетики. Здесь работать надо. А сантименты все — это потом будет.

Взгляд вниз — что там?

Стоят, за щитами скрылись.

Ну, что ж, ребятки. От осколков вас доспехи защитят, не спорю. А как насчёт термобарической гранаты?

Плохо.

В том смысле, что это для них плохо, для меня-то как раз наоборот — хорошо.

Рвануло аккурат между стоящими. Поплохело разом всем. Надеюсь, что конкретно поплохело. Во всяком случае, на ноги уже никто не встал.

Переключаю режим огня и одиночными выстрелами добиваю раненых штурмовиков. Тех, которые не успели уползти.

Жестоко?

Так война же…

Истребительная, кто не понял. Или они нас — или мы их, третьего не дано. Кто из вас поднимал руку на отставников? Кто убивал их, имитируя бандитский налет? Вы даже память о них — и ту обгадить постарались! Выставить честных офицеров бандитами и грабителями. Той же мерой, господа! По всей наглой морде!

Я вас сюда не звал, все претензии — к президенту! И к его окружению — «поборникам справедливости». Выставляйте им иски, судитесь — флаг вам в руки!

В глубине квартиры грохочут выстрелы, и через несколько секунд из двери выглядывает Батя.

— Чисто тут! Сейчас ключи отыщу — здесь есть дверь на черный ход! А оттуда — в подвал, можно на соседней улице выйти. Меня сюда так и затащили в первый раз, запомнил. Минутку ещё продержись, лады?

— Замётано, товарищ генерал! Продержимся!

Опа… а вот это я поторопился…

Сшибая на своём пути заборы, во двор вламывается знакомый фургон.

И тут же получает гранату прямо в водительское стекло.

Прокатившись ещё метров пятнадцать, он бодает тупорылым капотом стену дома. Но следом ломиться ещё один, ещё…

А гранат для подствольника у меня мало, всего десяток. Есть ещё несколько ручных, пистолеты. Но против такого количества нападающих — это на пять минут боя. Прижмут огнем, и морды не высуну.

— Товарищ генерал! Уходите, я прикрою!

— Понял!

Вот так, отсюда мне уже не уйти. Не знаю, в курсе ли эти ухари про подвалы, но… по крайней мере, пока я тут веду огонь, они туда сразу не полезут. И у Бати есть шанс. Небольшой — но есть.

Ладно, я пока ещё жив. Подтверждаю это, положив парочку гранат между фургонами. Осколочными бью, термобарических у меня всего две штуки осталось. Ничего, глядишь, и от этих кому-то прилетит.

От рамы летят щепки, и приходится нырять вниз — «помогальники» пристрелялись.

Внизу, в подъезде, бухает — «сюрприз» сработал. Выдергиваю чеку из рубчатой «феньки» и выбрасываю её в окно. Сейчас она дворик-то подметёт…

Снова гремит взрыв, и за окном орут сразу несколько голосов.

Как это в старом анекдоте? Где коту хвост накручивают?

«Не любит, стерва, ох, не любит…»

Так и есть чего не любить, между нами-то говоря.

Сползаю чуть вниз, на предыдущую площадку. Встаю на ноги и, прижимаясь к стенке, выглядываю.

Ух ты! Даже бронетранспортер подогнали — видать, насолил я им тут здорово. Таких случаев, чтобы бронетехнику корпус выводил, даже и не припомню что-то… Есть она у них, но всегда в расположении части стоит. Да, супротив этой машинки (а у него там крупнокалиберный пулемет, помимо пушки стоит) мне плясать трудно будет. Дом, хоть и не новодел, стены крепкие, но пушка (даже и пулемет) его разберет в два счета.

Ну, а пока не разобрали…

Успеваю выстрелить всего два раза, положив гранаты в скопление солдат, и меня снова загоняют под подоконник. Путь один — наверх.

— Жильцы дома! Вспомогательный корпус проводит спецоперацию по нейтрализации террористов! Просим всех мирных граждан покинуть помещения и выйти во двор — вас проводят в безопасное место! Мы прекращаем огонь!

И точно — огонь стих.

Значит, у меня есть ещё несколько минут.

Щелкает замок двери — поворачиваюсь туда, держа оружие наизготовку.

Молодой парень. Глаза настороженные, явно испуган, но виду не подает.

— Мы… нам во двор…

— Иди, — поднимаю оружие стволом вверх. — Я не стреляю, видишь?

— А они? — кивает он в сторону окна.

Выглядываю из-за угла. Здрасьте, даже телевидение нарисовалось. Нет, под камерами даже корпус стрелять не станет.

— Там телевизионщики, при них не станут. Идите.

Из соседних дверей тоже выходят люди. Как их тут много! А я и не ожидал, думал, что Варенцов какое-то полуобитаемое здание выберет для своего гнезда.

Они быстро пробегают мимо, некоторые оборачиваются и внимательно меня разглядывают.

— Вы Волин? Имперец? — спрашивает меня какая-то тетка.

— Ну, да…

— У меня в квартире есть выход на черный ход! Дверь я открыла — уходите туда!

— И у меня… — откликается седоватый дедок. — Вон та дверь!

— Спасибо. Но мне уходить нельзя.

Люди выходят из подъезда и пересекают двор. Цепочка скрывается за бортами бронетранспортеров — их уже три штуки, тесный двор весь забит техникой. Солдат не видно совсем, пары десятков покойников «помогальникам» хватило, чтобы не посылать их более на штурм.

— Господин Волин! — снова орет мегафон. — Высылаем парламентера, не стреляйте!

Даже так?

Хотят уговорить меня сложить оружие?

— Валяйте!

Из-за брони показывается грузный немолодой мужик. Явно офицер, причём, судя по всему, вояка тот ещё.