Гарри Терлдав - Подсчет черепков

— Прямо так? — спросил эллин. — Без алтаря? Без жертвенного огня? Без возлияния? Без флейтистов? Без посыпаемого зерна?

— Чтобы услышать мою молитву, доброму богу Ахуре Мазде ничего этого не нужно.

Полидор пожал плечами:

— Разные у нас обычаи.

Митридат перерезал овце горло. Когда животное забилось в предсмертных корчах, он попросил Ахуру Мазду помочь ему успешно добыть знание, которое поможет восславить Царя Царей. Он не имел права молиться о собственной выгоде, но в данном случае это было и не нужно.

— А мясо твой бог требует? — спросил Полидор, когда евнух занялся кровавым трудом, разрезая тело и раскладывая отдельные кусочки на траве.

— Нет, я могу с ним делать, что пожелаю. Над ним должен помолиться маг, но здесь ни одного мага нет, а потому обойдемся и так.

— Это не чеснок вон там растет? Потом хорошо пойдет с мясом, когда оно будет приготовлено. — Полидор облизнулся.

Митридат почувствовал, как его рот заполняется слюной. Он повернулся к слуге:

— Можешь разжигать костер, Тиштрия.

* * *

— Что это ты делаешь? — спросил Полидор следующим утром.

— Перебираю записи, которые сделал до отбытия из Вавилона, — сказал Митридат. — Ага, я так и знал, что найду, кто здесь правил, когда пришел первый Хсриш. На старой табличке написано, что Царь Царей увел в рабство Демоса Афинского. Кто же этот Демос, если последним здешним царем был Кодр?

— Боюсь, о великолепный сарис, — сказал Полидор, — что «демос» — это не «кто», а скорее «что». Тот, кто сделал надпись на твоей табличке, желал, как и ты, воздать Царю Царей хвалу, но эллинский язык он знал плохо. «Демос Афинский» всего лишь означает «народ Афин».

— Ох, — вздохнул Митридат. — Если б ты только знал, сколько сил я потратил, чтоб найти эту… — Он пошелестел листами папируса, внезапно обрадовался, но тут же снова насторожился. — Я также нашел кое‑что о «Буле Афинской». Мне кто‑то сказал, что в вашем языке слова на «е» — женского рода, и я подумал, что Буле — это жена Демоса. Но ты сейчас скажешь, что и это не так, верно?

Полидор опустил голову:

— Прошу прощения, о великолепный сарис, но я должен сказать именно это. «Буле» означает «совет».

— Ох. — Этот вздох евнуха был более протяжным. — Народ Афин, совет Афин — а где же царь Афин? — Он посмотрел на Полидора так, как если бы молодой счетовод был лично виновен в исчезновении неуловимого монарха. Потом он вздохнул снова. — Что ж, пожалуй, за этим я сюда и приехал. Где именно мы можем найти какие‑нибудь записи или указы, которые хранились в этом городе до прихода Царя Царей?

Как следует подумав, что Митридат очень даже одобрил, Полидор сказал:

— Таких мест два. Одно — здесь, в крепости. Другое — вон там, — он показал на северо–запад, — на агоре, городской рыночной площади. Любой, кто приезжал из деревни в город по делам, мог все это там же и прочесть.

— Разумно, — сказал Митридат. — Тогда сначала поищем здесь, а потом пойдем вниз. Чем меньше я буду двигаться вверх–вниз по ступеням, тем лучше. — Полидор не возражал. Евнух повернулся к слугам: — Тиштрия, Рага, вы тоже можете нам помочь. Все, что вам следует делать — это искать любые вещи, на которых что‑нибудь написано. Найдете — дайте знать мне или Полидору.

Слуги уныло кивнули — они явно надеялись отдохнуть, пока господин работает. Митридат от них многого не ожидал — просто не был намерен позволять им рассиживаться. Однако через пару минут Митридат, к своему удивлению, увидел пробирающегося к нему через руины одного из слуг, который чем‑то возбужденно размахивал.

— Что это такое, Рага? — спросил евнух.

— Слова, о господин, вырезанные на старой стене, — ответил Рага. — Иди посмотри!

— Иду, — сказал Митридат. Они с Полидором последовали за слугой туда, где их поджидал товарищ Раги. Тиштрия гордо указал на надпись. Надежды евнуха сразу же испарились — надпись была слишком короткой. Он повернулся к Полидору: — Что тут говорится?

-- «Калос Архиас," — ответил эллин. — «Архий прекрасен». Это хвала красивому мальчику, о великолепный сарис, больше ничего. Такую надпись можно увидеть нацарапанной или написанной мелом на каждой второй стене в Пирее.

— Мерзкие мужеложцы, — пробормотал себе под нос по–персидски Тиштрия. В глазах Полидора на мгновение вспыхнул огонек, но он не сказал ни слова. Митридат отчитал своего слугу, в то же время мысленно отметив, что эллин немного понимает персидский язык.

Поиск продолжился. Афинская крепость была не такой уж большой — ее можно было обойти вокруг сравнительно быстро. Но сколько времени потребуется на то, чтоб исходить ее вдоль и поперек, подумал Митридат, дабы не пропустить ни одной находки? Если, конечно, здесь есть хоть одна находка, тут же добавил он мысленно.

Полидор присел в узкой тени заросшего обломка каменного строения и начал обмахиваться своей соломенной шляпой. Он наверняка думал то же, что и Митридат, ибо сказал:

— Это может продолжаться вечно, о великолепный сарис.

— Да, — вот и все, что Митридат ответил на эту фразу, исполненную истины.

— Значит, нам нужно обдумать свои действия, а не просто ходить туда–сюда, — продолжил эллин. Митридат кивнул — Полидор был явно способен на правильные рассуждения. Еще немного подумав, Полидор сказал: — Давай сначала обойдем саму стену. Указы часто вывешиваются на стенах, чтобы люди могли их увидеть. Разве в Вавилоне не так?

— Так, — подтвердил Митридат. Они с Полидором вернулись обратно к ступенькам, по которым поднялись наверх.

Они пошли вдоль стены на северо–восток. Сердце Митридата забилось чаще, когда он увидел выцарапанные на камне буквы — но это опять была хвала красоте какого‑то юнца. Затем, когда они прошли северную часть стены где‑то до половины, оказавшись рядом с развалинами каких‑то многоколонных зданий, Полидор внезапно куда‑то показал и воскликнул:

— Вот, клянусь Зевсом! Вот то, что нам нужно!

Глаза Митридата проследовали за пальцем эллина. Плита, которую заметил Полидор, была более плоской и бледной, чем окружающие ее камни. Спешно приблизившись вместе с эллином к плите, Митридат увидел, что она покрыта угловатыми буквами, используемыми эллинами для надписей на их родном языке. Если и это было написано в честь прекрасного мальчика, то ценитель юной красоты явно страдал многословием.

— Что тут говорится? — спросил евнух. Он старался подавить в себе возбуждение — ведь эта надпись могла тут появиться задолго до того, как Хсриш взял Афины.

— Дай‑ка посмотрю. — Полидор внимательно изучил буквы. То же сделал и Митридат, пусть и с меньшей пользой. Он видел, что эти надписи были вырезаны на камне более аккуратно, чем выцарапанные каракули, на которые натыкались ранее он сам, Полидор и слуги. Он подозревал, что эта аккуратность уже сама по себе придавала надписям официальный характер.