Валерий Шамбаров - От Киева до Москвы: история княжеской Руси

Мстислав Удалой и впрямь оказался в затруднении — так же, как когда-то Святослав Киевский. Силился перехитрить Юрия II, слал ему вызовы не прятаться, «по-честному» выйти на равнину. Пробовал выманить владимирцев наскоками, ложным отступлением. Нет, братья не поддавались и строго удерживали подчиненных. Удалой нашел было выход — двинуть войско на Владимир. Всеволодовичам придется спасать свою столицу, оставить неприступную позицию. Но Константин Ростовский отговорил командующего от такого маневра. Объяснил, что ростовчане ненадежны, могут разбежаться. Его-то поддерживали только бояре, а простые ратники симпатизировали Юрию.

И все-таки Мстислав был талантливым военным. Владимирцы уже давно не бывали в серьезных битвах, многие ополченцы впервые встали в строй. На горе они чувствовали себя недосягаемыми, расслабились. Удалой и его бояре постарались посильнее разозлить свое воинство. Придумали байку, будто Юрий II, Ярослав и Святослав задумали захватить всю Русь, будто они уже поделили между собой города — Новгород, Смоленск, Галич. Размахивали перед бойцами поддельной грамотой о разделе, которую якобы составили Всеволодовичи. А когда новгородцы завелись, Мстислав внезапно бросил их в лобовую атаку.

Они скинули доспехи, сняли сапоги, босиком вскарабкались по отвесному склону. Владимирцы растерялись от неожиданности, не успели сорганизоваться, а неприятели уже ворвались в их стан, крушили направо и налево. Масса пехоты смешалась и побежала. В ослеплении налетела на строящуюся княжескую конницу и смяла ее. А Удалой зорко отслеживал обстановку и держал наготове отборные дружины. Как только заметил перелом, пустил их вперед. Они понеслись вдогон, остервенело рубили бегущих и мечущихся ратников Всеволодовичей, пощады не давали никому. Поля и холмы на Липице устлали более 9 тыс. убитых владимирцев, суздальцев, переяславцев, юрьевцев…

Юрий II, загнав нескольких коней, прискакал во Владимир один. Горожане, увидев со стен всадника, сперва решили, что к ним мчится гонец с известием о победе. Но это оказался сам князь, потрясенный, измученный, без плаща. Он хотел готовиться к обороне, но защищать город было некому. Боеспособные люди ушли с государем и не вернулись — те, кто не попал под меч, рассеялись и прятались от победителей. Оценив ситуацию, Юрий отправился к Удалому. Сдался ему, привез богатые дары и просил быть посредником в заключении мира.

Что ж, Мстислав был совсем не злым и не алчным человеком. Он-то для себя вообще ничего не требовал. Ему, как азартному игроку, доставила удовлетворение сама победа. А просьба рассудить споры ему польстила. Недавний торопецкий князек распоряжался судьбами всей Руси! Условия он продиктовал довольно мягкие. Новгород подтвердил свои права и независимость, великим князем Владимирским стал Константин, а Юрию велели выехать в захолустный Городец на Волге. Словом, «справедливость» была восстановлена.

Но Константину довелось править лишь полтора года. Он расхворался. В болезни обратился к Богу, искренне каялся. Все земное стало для него уже не нужным, теперь он хотел исправить то, что натворил. Вызвал из Городца брата Юрия, назначил его наследником, а с собственных сыновей взял клятву, чтобы повиновались дяде, как второму отцу. В феврале 1218 г. Константин скончался. Юрий II вернулся на великокняжеский трон. Спрашивается, за что же погибли на Липице 9 с лишним тысяч владимирцев, сотни ростовцев, новгородцев, смолян?…

И опять разворачивались к атакам великолепные русские витязи! Неслись буйные лошади, развевались алые плащи-корзна, блистала на солнце сталь доспехов и оружия. Схватывались насмерть, разогнавшиеся кони опрокидывали друг друга, бойцы со всего маху нанизывали противников на копья, секли мечами и топорами. Русские убивали русских…

После побоища на Липице с великим князем Владимирским никто больше не считался, и сдерживать разгулявшиеся страсти стало вообще некому. Половцы стали для князей «своими», с ханами роднились, заключали союзы. А как же иначе? Не сегодня так завтра они понадобятся против соперников. Степняки перенимали русскую культуру, среди них все чаще появлялись христианские имена. Впрочем, это ничуть не мешало половцам разорять и угонять христиан. Но такие вещи выглядели естественными. Должны же были степняки получать какую-то выгоду, иначе не придут.

На оборону границ перестали обращать внимание, легендарные богатырские кордоны запустели. Служить на них получалось слишком тяжелым и неблагодарным занятием. Недоедать, недосыпать, в стужу и в зной выслеживать «друзей» половцев! Куда интереснее вместе с ними и с князем захватить русский город… Переяславль-южный когда-то значился третьим по рангу уделом на Руси, а теперь половцы то и дело ходили взад-вперед по его окрестностям, и княжество захирело, его стали пренебрежительно называть Украиной — т. е. окраиной.

На другой окраине, западной, по-прежнему хозяйничали чужеземцы. Поляки согласились отдать часть Волыни русским князьям, а за это они должны были признать себя польскими вассалами. Желающих нашлось больше чем нужно. За возвращенные районы сцепились между собой луцкие, бельзские властители, подросшие дети Романа Волынского, Даниил и Василий. Наконец, явился Мстислав Удалой освобождать русскую землю. Разгромил венгров, отобрал у них Галич, торжественно венчался трофейной мадьярской короной и принял титул «царя Галицкого». Это были не пустые слова. Для Удалого настал звездный час, уже не владимирские государи, а он стал самым могущественным князем на Руси, регулировал ее судьбы! Хотя для страны и ее населения было бы куда полезнее иметь «царя» менее удалого, но более умного.

Бесшабашную натуру Мстислава заносило истинно «по-рыцарски». Ему полюбился храбрый сын Романа Волынского Даниил, Удалой пообещал, что заменит его отца, выдал за него дочь. Но другую дочь сосватал за венгерского королевича Андрея и отдал ему в приданое полдюжины русских городов. Жители были в шоке, ничего не понимали. Как же так, ведь их, вроде, освободили? И тут же за здорово живешь подарили иностранцам! А польского герцога Лешко Мстислав считал своим другом, запретил выгонять поляков с Волыни. Широким жестом простил изменников-бояр, привлек их к своему двору.

Но бояре привычно закручивали заговоры, а поляки и венгры были совсем не настроены на «рыцарские» отношения, объединялись против русских. Что ж, для подобных случаев у Мстислава был еще один друг, половецкий хан Котян. Князь очень ценил его, женился вторым браком на молоденькой ханской дочери. При нападениях звал степных родственников и очередной раз блестяще демонстрировал свою удаль. Побитые западные «друзья» извинялись, предатели просили прощения и получали его, а довольные половецкие «друзья» возвращались в степь, не забыв прихватить побольше пленных галичан и волынян.