Дмитрий Хван - Царь с востока

Спустя несколько часов Даурский батальон, выставив дозоры, организовывал оборону в Майской, а казаки Злобина, ожидая своего часа, укрылись в тайге, отведя коней на заранее присмотренные поляны у становищ местных туземцев.

При осмотре занятых в деревне позиций Паскевича удивило то, что немногих оставшихся крестьян пришлось едва ли не насильно уводить в острог. Так те ещё и сопротивлялись, желая участвовать в схватке! Но полковник был непреклонен - крестьяне должны быть в крепости, а не мешать стрелкам. Ещё больше удивления у Лазаря вызвало само расположение поселения - оно стояло прямо на пути, по которому кочевники ранее ходили на Красноярск. Протасьев на совещании по этому поводу ответил, что де, третье лето не было набегов, потому крестьяне и селятся южнее - пахотные земли там богатые.

- А выше по реке землица и того лучше, но неспокойно там, - продолжил воевода, - киргизские кыштымы шастают частенько, да прочие гулящие людишки тоже балуют.

Передовые разъезды кочевников были замечены уже к вечеру. О появлении врага сообщил качинский князец Кузпеш, отправив своих людей к становищу своих соплеменников близ Красноярска. Те немедля доложили казакам, прискакав в Майскую. Князь Кузпеш, бывший несколько лет в плену у кыргызов, теперь желал отомстить недругам, предлагая красноярцам вместе напасть на передовой отряд кочевников. По его словам, врагов, конных лучников - саянцев, было не более двух сотен, а покуда не подошли главные силы неприятеля, следовало разбить их. Протасьев решил тут же послать за Злобиным, чтобы идти боем на авангард киргизцев.

- Пётр Ануфриевич, не следует бросаться, очертя голову! - предостерёг воеводу Паскевич. - Доверяешь ли ты этому Кузпеше?

- Люди знают его! - бросил Протасьев. - Он в полоне у кизгизцев был, много зла претерпел от них.

- А ежели это ловушка, воевода? - Коли он воевать вместе с тобою желает, пусть с воинами сюда идёт. Я своих людей в западню не поведу.

- Да полно тебе наговаривать, Лазарь Миронович! - нахмурившись, махнул рукой Пётр. - Коли там две сотни саянцев, то Дементий их побьёт без остатка.

- Тогда пусть языка ценного возьмёт, - мрачно проговорил полковник. - Расспрошу его о войске киргизцев.

Красноярский атаман, к сожалению Лазаря, препираться с воеводой не стал, а, быстро собравшись, отправился с половиной своих казаками вслед за качинцами, не медля ни минуты. Что поделаешь, по всей видимости, Дементию не впервой было бросаться в бой, не обременяя себя такой безделицей, как разведка. Паскевич всё же отрядил два с половиной десятка бойцов под командованием одного из лучших лейтенантов, служивших под его началом на Сунгари. Отряд забрал последних лошадей в крепости - Протасьев не чинил союзникам препятствий. Для лейтенанта Ерофея Котомарова, младшего сына одного из захудалых князцов, жившего близ устья реки Котомары, это задание стало первым самостоятельным делом, и молодой офицер был преисполнен решимости выполнить его без потерь и ошибок. Ерофей знал, как ценит воевода Матусевич толковых воинов - каждый даур мечтал повторить карьеру рейтарского полковника князя Лавкая, который командовал латниками - достойнейшими и славнейшими из воинов, безмерно уважаемыми в народе.

Помимо однозарядной винтовки, каждый из бойцов имел револьвер и две гранаты, предназначенные для ближнего боя. Бойцы, ожидавшие долгой и утомительной дороги к месту несомненных будущих подвигов, были довольны возможностью показать себя уже так скоро, на берегах Енисея.

На прежнем месте кочевников не оказалось, но к казакам тут же подошли двое мужичков в худо скроенных зипунах из кожи, с виду качинцы, которые наперебой принялись тараторить что-то, отчаянно жестикулируя.

- Бают, саянцы ушли к мунгатову становищу, - нехотя пояснил Дементий, когда Ерофей подъехал к нему. - А до того пожгли ещё одно ясачное атыково становище.

Жеребец Злобина нетерпеливо фыркал, переминался с ноги на ногу и жевал кожаные удила, позвякивая уздой. Атаман исподлобья глядел на ангарца, посматривал и на своих людей, ожидавших его приказа. Среди казаков многие хотели тотчас же отправиться вслед за саянцами, догнать их и непременно побить.

- Дементий, а коли это западня? Ежели они заманивают тебя с казаками в чащобу?

- Не впервой, - нахмурился атаман, держа плётку для удара. - Хорош лясы точить! Возвращайся к полковнику или айда за нами.

- У меня приказ идти с вами, - ответил лейтенант, заставляя коня повернуться. - Теперь надо объявить бойцам их задачи при засаде.

Неотрывно смотря в спину удаляющемуся ангарцу, казак напряжённо раздумывал, как ему поступить. Наконец, Дементий решился. Приказав взять обоих качинцев и порешить их, коли заведут в западню, он пихнул коня пятками в бока и, окликнув Котомарова, вскоре догнал его:

- Ерофей! Теперь сказывай, что хотел!

Тем временем быстро вечерело. Воздух заметно посвежел, к тому же зачастили резкие порывы ветра с предгорий Восточного Саяна. Отряд, стараниями Ерофея и Дементия вытянувшийся в походную колонну, шёл широким руслом ручья, которое и вело к становищу князца Мунгата по следам недавно прошедших этим же путём саянцев. Обступавший всадников лес неумолимо сужался, обступая их корнями огромных деревьев, обнажившихся из-за талой воды, которая весной превращает журчащий ручей в бурный поток. Казакам становилось неуютно, постепенно начались разговоры о том, что 'неча соваться было' и 'обождали бы, а потом уж и задали трёпки'. Сунгарийцы напряжённо посматривали по сторонам, держа револьверы наготове. Более всего Котомаров опасался в своём первом деле попасть в засаду. На прежнем месте службы, в Сунгарийском крае, те же дючеры не раз и не два пытались заманить бойцов воеводы Матусевича в чащобу, где скопом нападали на отряд, отчего сунгарийцы несли потери. Хоть кираса и надёжно защищала грудь и спину бойца, а шлем и наличник - голову и лицо, бороться с яростным навалом неприятеля в лесной чащобе или скальной теснине было непросто. Котомаров, будучи младшим сержантом, попал в такую заварушку в отрогах Малого Хингана, когда его отряд преследовал небольшой отряд дючер, который уходил вглубь лиственничной тайги берегом реки Нонни. Несмотря на то, что землица эта была давно замирена, сунгарийцы попали в засаду - полуторасотенный отряд стрелков в оставленном жителями становище атаковали около восьми сотен лесовиков. Это были последние 'непримиримые' - верные империи Цин дючерские роды. Победив в жестокой схватке, сунгарийцы недосчитались тринадцати своих товарищей, павших в бою. Многие были поранены в незащищённые доспехами места. После этого Матусевич приказал провести карательные рейды и истребить всех мятежников без остатка. Даурами было разорено около двадцати становищ и городков, женщины и дети 'непримиримых' уведены на Сунгари, старики же оставлены с телами их сыновей, не признававших новую власть и боровшихся с нею до самого конца. На обезлюдевшие земли потянулись племена с севера, в том числе и ушедшие из-под власти царских воевод с той стороны Амура.