Дмитрий Хван - Царь с востока

Сдавленным голосом он продолжил:

- Когда найдут тела Фомы и Клауса, тогда и похороним.

Наконец, всадники въехали в ворота проездной башни старого, порядком обветшалого замка, в котором их ожидал Хью О'Нил. Ринат озирался, чувствуя, как мрачные своды древнего строения давили ему на плечи. Во внутреннем дворе всадники спешились, тогда-то Саляев и заметил мертвеца, висящего в петле на крюке, торчащем из стены.

- Кромвель? - кивнул Ринат, обращаясь к товарищу.

- Да, он самый, - ответил Лопахин и похлопал Саляева по плечу, - Пошли, Мирослав ждёт нас.

Гусак встретил товарищей в огромном, сумрачном и прохладном зале. Тот сидел на грубо сделанной лавке у открытого огня камина, погружённый в свои мысли. Поднялся он лишь тогда, когда Саляев окликнул снайпера.

- Ринат! Как ты? - друзья пожали друг другу руки. - Я не стал разговаривать с Хью, пока вы не подойдёте. Да и английского я не знаю, а на немецком тут не говорят, - улыбнулся Мирослав. - Его, верно, уже позвали...

- О чём ты так задумался? - спросил Гусака Лопахин.

- Думал, что дальше будет, - вздохнул тот.

- Разве не ясно? - ухмыльнулся Ринат. - Сейчас предложит денег, позовёт на службу...

- Нет, - перебив Саляева, замотал головой Мирослав. - Я о другом - теперь Англия будет совсем иной. Человека масштаба Кромвеля у неё не будет ещё долго.

- Нам что с того? - пожал плечами Ринат. - Ну не будет Великобритании, а будет Великофранция или Великоголландия, Европа сильно не изменится.

- И колониализм неизбежен, - проговорил Евгений. - Так что...

Внезапный шум голосов, позвякивания стали и шуршания одежд на лестнице возвестили о приближении Чёрного Хью. Тихо беседовавшие за стоящим неподалёку от камина столом ирландцы тут же встали со своих мест и подобрались. Пружинистой походкой в зал вошёл крепко сбитый, небольшого роста мужчина. Поприветствовав гостей энергичным кивком головы, он внимательно осмотрел их. После чего уселся на лавку и пригласил эзельцев последовать его примеру. Изъяснялся Хью на скверном английском, однако Лопахин с грехом пополам понимал то, что ему говорит этот ирландец. К слову сказать, смуглостью кожи и чёрными, словно уголья, зрачками глаз, уроженец Брюсселя и сын ирландского вояки на испанской службе, О'Нил больше походил на испанца или итальянца, чем на уроженца Изумрудного острова. Сняв шляпу, и показав при этом копну тёмных, вьющихся волос, Хью подозвал одного из своих людей и тот подал ему два увесистых мешочка, перевязанных тесьмою.

- Держите вашу плату! - небрежно проговорил Хью.

- Благодарю, - не глядя на звякнувшие мешочки, сказал Лопахин. - Вы хотели видеть нас только чтобы заплатить?

- Но вы даже не взглянули на золото! - усмехнулся Чёрный Хью, взметнув кверху брови и оглянувшись на сопровождающих. - А испанец сразу сгрёб свою добычу!

- Золото? - переспросил Саляев, широко улыбнувшись. - Говорят, много золота не бывает, да? Мы бы хотели отдать это золото вдовам защитников Клонмеля.

Лопахин с некоторым трудом, но всё же перевёл слова командира.

- Вот как! - воскликнул Хью, нахмурившись. - Вам не нужна моя награда?!

- Наша награда болтается на верёвке, - буркнул Ринат, хищно оскалившись.

- Что же... - ирландец недоуменно фыркнул и привстал со своего места, с интересом посмотрев на гостей. - Стало быть, дальнейшая служба вас не интересует?

- Нет, - твёрдо проговорил Евгений. - Нам нужен двухдневный отдых, еда и кони, чтобы добраться до Голуэя.

- Вы получите это, - махнул рукой О'Нил. - Всё же вы захватили чудовище в плен, совершив богоугодное дело. А я предал его честному суду. Прощайте!

Чёрный Хью покинул залу той же энергичной походкой, которой он вошёл в неё. Один из его людей, забрав мешочки с золотом, многозначительно посмотрел на непонятных ему наёмников, которые отдали чужим для них людям всю ту немалую награду, что честно заработали своей же кровью. Склонив перед ними голову, он молча вышел вслед за своим господином.

Уже вечером того же дня к безвестной деревеньке, где квартировали ангарцы, люди О'Нила пригнали захваченных в битве английских коней, а также две повозки, доверху набитые провизией. За последующие сутки тела всех погибших аренбуржцев были найдены и похоронены в братской могиле, над которой установлен памятный знак. Несколько раненых, к счастью не получивших серьёзных повреждений, набрали достаточно сил, чтобы отправится в порт Голуэя, что находился на северо-западном побережье острова. Перед уходом Саляев с Лопахиным составили письмо, в котором они извещали Чёрного Хью о возможности дальнейшего дипломатического общения между Ирландией и Эзелем.

Спустя несколько часов, прочитав это послание, О'Нил непонимающе хмыкнул и, скомкав бумагу, швырнул её в угол своей спальни, устало завалившись на жалобно заскрипевшую кровать. Сегодня он сам отправил несколько важных писем своим соратникам - Рори О'Муру, Донахью МакКарти и многим другим, кроме того, был отправлен гонец и в Рим, чтобы известить о казни английского чудовища Святой Престол.

Совсем скоро ирландцами будут освобождены Килкенни, Корк, Дрогеда, Уотерфорд и прочие города. И снова польётся кровь - английские поселенцы в Ольстере и на всём восточном побережье заплатят своими жизнями за преступления Кромвеля. Деморализованные войска Парламента будут снова прижаты к побережью, а к концу года лишь Дублин и Дерри останутся в их власти, надёжно блокированные ирландцами с суши. Но судьба и этих городов уже будет предрешена - англичанам придётся убраться с Изумрудного острова. Надолго ли?

На берегу Сейма, на невысоком холме, стоят грозные стены Молчановского монастыря, оборонявшего подступы к древнему Путивлю. Вокруг монастыря, расположенного на русском пограничье, сплошь неудобья - болота да заболоченные озерца, речные старицы, густой лес да причудливо изгибающееся течение Сейма. Сюда, за крепкие монастырские стены четыре седьмицы назад, в сопровождении гусарского и двух драгунских полков нового строя, прибыл государь Русский, Никита Иванович Романов, чтобы дожидаться уральского обоза. Год назад с казённых и строгоновских пушечных заводов в Коломну был отправлен большой караван с орудиями, которые были изготовлены по ангарскому образцу. Управляющий литейным производством ангарский мастер Иван Репа, по прибытию речного каравана в Коломну, сдал в ведение Пушкарского приказа четыре десятка скорострельных пушек, стреляющих разрывными чугунными ядрами и картечью, а также две дюжины гаубиц, называемых единорогами, которые могли стрелять бомбами и из-за укрытий, и поверх порядков своего войска. Заряды для орудий были заранее отмерены и соединены в бумажном патроне, именовавшимся картузом, использование которого сильно увеличивало скорострельность дульнозарядной артиллерии. Там же, в Коломне, несколько ангарских офицеров во главе с чрезвычайно молодым полковником, проводили учения конной артиллерии, заставляя ездовых и пушкарей добиваться быстрого и чёткого маневрирования упряжками на поле боя, изготовки пушки к стрельбе и быстрого её отхода после необходимого количества выстрелов.