Владимир Контровский - Ракетоносцы. Адское пламя

май 1945 года

Свирепый ветер летел навстречу кораблю, захлёстывая его плетями брызг, сорванных с гребней громадных волн, прошитых мраморными узорами пены. Корабль принимал лбом очередной удар, содрогаясь всем своим тридцатипятитысячетонным стальным телом, лез вверх, подминая под себя волну и раскачиваясь, словно пьяный матрос, вывалившийся из дверей портового кабака в надежде добрести до своего судна, и рушился вниз, вздымая вдоль бортов широкие белые полотнища взбесившейся воды. Ветер выл в растяжках антенн, облизывал палубу, колотился в «остров» и уносился вверх, к низкому серому небу, теребя неряшливые лохмотья облаков. Песня ветра была заунывной, но корабль шёл, насторожённо ощупывая море и небо ладонями радаров.

Северо-западная часть Тихого океана редко балует моряков хорошей погодой, но для американской эскадры особого назначения ненастье было предпочтительней – уменьшался риск её обнаружения патрульными самолётами. В этом пустынном районе, удалённом на тысячи миль от берегов Японии и от Курильских и Командорских островов, сеть японских воздушных патрулей была дырявой – появление здесь американских или русских боевых кораблей не имело особого смысла, – а плохая погода служила плащом-невидимкой, скрывая соединение вице-адмирала Кинкейда от посторонних глаз.

Эскадра US Navy – ударные авианосцы «Энтерпрайз» и «Вэлли Фордж», линейный крейсер «Гуам», тяжёлый крейсер «Миннеаполис», лёгкие крейсера «Гонолулу» и «Бойз» и шесть эсминцев эскорта – приближалась к берегам Японии, и адмирал Кинкейд постепенно мрачнел: шторм, доселе являвшийся благословенным, грозил стать проклятым и предельно осложнить подъём самолётов с авианосцев. Точнее, одного-единственного самолёта, до поры до времени надёжно принайтовленного к полётной палубе «Вэлли Фордж», – на авиагруппу «Энтерпрайза» возлагалась защита соединения на случай его обнаружения и атаки с воздуха, и если эскадра останется незамеченной, самолётам с «Энтерпрайза» взлетать не придётся. А вот бомбардировщик с «Вэлли Фордж» должен подняться в небо, иначе специальная миссия, возложенная на этот авианосец (и на всё соединение Кинкейда) провалится, так толком и не начавшись.

Четырёхмоторный самолёт, угнездившийся на полётной палубе «Вэлли Фордж» (на ангарной ему было бы слишком тесно), смотрелся на этой палубе странно – авианосцы типа «Эссекс», несмотря на их внушительные размеры, не предназначались для обслуживания тяжёлых бомбардировщиков, которым требуются длинные взлётно-посадочные полосы. С виду этот самолёт походил на обычный серийный «Б-17», но мало кто знал, что внешность его обманчива – подобных машин, уникальных «Б-17Х» было выпущено всего шесть штук. Немногие знали и о том, какую задачу должен выполнить этот самолёт, и только считанным людям было известно, что за бомба загружена в его переделанный бомбоотсек.

Авианосец «Вэлли Фордж», рождённый на верфях Сиэтла, был спущен на воду в 1944 году, и должен был вступить в строй почти одновременно с «Орискани» (который зализывал сейчас в Сан-Франциско рану от русской торпеды). Но «Велли Фордж» не принимал участие в противодесантной операции US Navy на Гавайях – его достройка затянулась, поскольку в типовой проект были внесены существенные изменения. Шахты двух самолётоподъёмников были заварены (был смонтирован только бортовой лифт, вынесенный за контур полётной палубы), а вместо двух паровых катапульт установлена одна, но гораздо большей мощности, рассчитанная (в отличие от стандартных десятитонных катапульт) на тридцать пять тонн. Все эти новшества вызывали недоумение командира корабля, кэптена Джона Хоскинса по прозвищу «Хоскинс-деревянная нога» (бывшего командира ударного авианосца «Интрепид», потерявшего ногу при гибели этого корабля во время «Карибского побоища»), но всё стало ясно, когда сразу после сдаточных испытаний с палубы «Вэлли Фордж» четырежды взлетал «нестандартный» «Б-17», садившийся на береговом аэродроме. Однако даже тогда Хоскинс ещё не знал, для чего именно предназначен его новый корабль.

…Шторм шёл на убыль. Крутые валы сменила тяжёлая зыбь, и настроение адмирала Кинкейда заметно улучшилось. Старт самолёта специального назначения планировался на 23.00 (с тем, чтобы машина приближалась к Японским островам в темноте и появилась над целью утром), но в начале девятого, когда до расчётной точки оставалось около ста миль, с лёгкого крейсера «Гонолулу» на «Гуам» пришло тревожное сообщение: «Радиолокационный контакт с одиночной целью прямо по курсу, дистанция пять миль».

– Какого чёрта! – разъярился Кинкейд. – Почему этот одинокий джап обнаружен чуть ли не внутри нашего походного ордера? Они там что, спят все поголовно?

– Засветка от воды, сэр, – пояснил флаг-офицер. – Это японский патрульный корабль или рыболовецкое судно, и оно ныряет среди волн вверх-вниз.

«Менять курс поздно, – подумал адмирал, – нас наверняка уже заметили».

– Уничтожить! – бросил он коротко.

Носовые башни «Гонолулу» плюнули огнём и дымом. Набирая ход, крейсер понёсся к так некстати появившемуся японцу, на ходу засыпая его шестидюймовыми снарядами. Через десять минут всё было кончено, но…

– Они успели дать радио, сэр, – виновато доложил флаг-офицер.

– Этого нам только не хватало… – пробормотал командующий эскадрой и, помолчав, приказал: – «Санта Клаусу» – взлёт. Немедленно, по готовности.

– Но…

– Ничего страшного, – отрезал адмирал. – Он появятся над целью на три часа раньше, но будет уже достаточно светло для прицельного бомбометания.

– Я не об этом, сэр, – офицер замялся, но всё-таки произнёс: – Маршрут рассчитан впритык – «Санта Клаусу» может не хватить каких-то пятидесяти миль до районов, которые контролируются китайскими повстанцами. А если наши парни попадут в лапы японцев…

– Наши парни знают, на что идут – в их руках судьба Америки. Мы обнаружены – это вам ясно? За три часа может случиться всё, что угодно – вам объяснить, что произойдёт, если на нас со всех сторон навалятся японские самолёты? Это война, Джон, и мы в глубоком тылу противника. Я не знаю, выберемся ли мы отсюда живыми, но я не могу рисковать успехом всей операции. Выполняйте!

– Да, сэр.

…Лопасти четырёх пропеллеров слились в сияющие круги. Самолёт дрожал, набирая полётную мощь. Ветер, пропитанный солёными брызгами, обтекал «Б-17Х» и казалось, что нарисованный на фюзеляже весёлый Санта Клаус подмигивает и поправляет на плече мешок с подарками.

«Размах килевой качки, – прикидывал в уме кэптен Хоскинс, – восемь секунд, время разгона машины катапультой – шесть секунд. Разница – две секунды».