Владимир Контровский - Ракетоносцы. Адское пламя

Американцу, выходцу из семьи, многие представители которой ещё с прошлого века занимали важные посты в американской дипломатической службе, было пятьдесят два года. Сам он после окончания университета много путешествовал – работал школьным учителем в Индии, затем в Китае; ездил по Дальнему Востоку. Вернувшись в 1915 году в США, он был принят на дипломатическую службу и занимал разные посты, меняя страны и города – Вена, Берн, Берлин, Константинополь. И везде его работа имела оттенок скорее разведывательный, чем дипломатический. В качестве члена американской делегации ему довелось участвовать в Роттердамских переговорах, увенчавших Первую Мировую войну «справедливым» миром, а в 1922 году он стал главой отдела Ближнего Востока в Вашингтоне. В 1926 году он оставил дипломатическую службу и подался в адвокаты, но законодательная сфера привлекала его гораздо меньше, чем дипломатия, и он продолжал выполнять различные правительственные дипломатические поручения, в том числе и «двойного назначения».

Вторая Мировая война резко изменила карьеру и судьбу этого человека. Он поступает на службу в только что созданное Управление стратегических служб и становится правой рукой генерала Донована. И поэтому неудивительно, что именно он был выбран для особой миссии государственного значения и направлен на Мидуэй, как только японцы согласились на переговоры.

Американца звали Аллен Уэлш Даллес.

Аллен Даллес

Собеседник Даллеса, японский генерал Кендзи Доихара, был на десять лет старше своего визави. Молодой Кендзи очень рано проявил необыкновенный талант и склонность к шпионажу. Бедность его семьи не помешала ему поступить и блестяще закончить Военную академию Генерального штаба. Товарищи по учёбе считали его непревзойдённым мастером маскировки и перевоплощения – он мог менять походку, похудеть на двадцать килограммов за несколько дней, любил гримироваться и менять своё лицо, словно актёр в театре «Но». Доихара в совершенстве овладел тремя китайскими диалектами, не считая официального «чиновничьего» языка, и знал не менее десяти европейских языков.

В начале двадцатых годов Доихара Кендзи стал секретарём военного атташе в Пекине генерала Хондзе Сигеру, а в 1925 году его перевели в военную миссию в Маньчжурию. Эта провинция занимала в планах японцев особое место: владея Манчжурией или установив над ней контроль, они могли использовать её как плацдарм для завоевания всего севера Китая – самураи готовили аннексию Маньчжурии. И Доихара взялся за дело.

Он установил связь с местной организацией «Чёрный дракон», целью которой было восстановление на китайском престоле династии маньчжурских императоров Цин. Будущего императора – малолетнего Генри Пу И – Доихара наметил сам, держал его в поле зрения и подкармливал, выжидая подходящего момента. В то же время Доихара создал и собственные шпионские службы в Китае – он пестовал белогвардейцев и китайских ренегатов, которых использовал не столько для сбора информации, сколько для диверсий, террора и организации междоусобных столкновений. Доихара использовал в интересах разведки пристрастие к курению опиума – он превратил китайские клубы в салоны, игорные и публичные дома в опиумные притоны. С его подачи японские табачные предприятия начали выпускать новый – особый – сорт папирос «Золотая летучая мышь», запрещённых для продажи в Японии и предназначенных только для экспорта: в их мундштуках находились небольшие дозы опиума или героина, и ничего не подозревавшие покупатели становились наркоманами. Резиденты Доихары платили своим агентам сначала наполовину деньгами и наполовину опиумом, а затем, по мере привыкания, только опиумом.

В 1928 году Доихара организовал у Мукдена взрыв поезда, в котором ехал чересчур самостоятельный китайский «полевой командир» Чжан Цзолинь, вознамерившийся править Маньчжурией без японской опеки. Теперь надо было создать повод для вторжения японских войск в Маньчжурию, и этот повод был создан – 18 сентября 1931 года один из людей Доихары лейтенант Кавамото устроил катастрофу на мукденской железной дороге, и японцы вторглись в Маньчжурию. 10 ноября 1931 года была совершена ещё одна провокация – в Тяньцзине сорок китайцев, нанятых Доихарой (скорее всего, под воздействием наркотиков), напали на полицейский участок. Доихара, воспользовавшись неразберихой, организовал доставку Пу И в Манчжурию, куда тот прибыл на японском военном корабле. В тот же день лучший агент Доихары Кавасима Нанива, любовница полковника Танаки, вывезла из Тяньцзиня и жену Пу И. 1 марта 1934 года Пу И был объявлен императором марионеточного государства Манчжоу-Го.

Доихара оплёл своей паутиной половину Китая – он создал разведслужбы в Пекине, Шанхае, Тяньцзине и по всей территории Маньчжурии, собирая информацию через целую сеть японских и корейских проституток. Однако на севере Китая японцы столкнулись с активным противодействием русских спецслужб – генерал Кендзи Доихара имел основания не любить Народную Россию.

Во время войны на Тихом океане Доихара, расширяя сферу своей деятельности, создал в Сингапуре Индийскую национальную армию, поставив во главе её националиста Чандра Боса. Боевики этой подпольной армии совершались теракты в Индии и будоражили там местное население, что раздражало бриттов и стоявших за ними тевтонов, не слишком довольных подобным поведением союзников. Обстановка на бирманско-индийской границе накалялась, и в этом была немалая заслуга генерала Доихары, не испытывавшего симпатий не только к Народной России, но и к кайзеррейху, ограничивавшему агрессивные аппетиты Японии в азиатско-тихоокеанском регионе. Генерал Кендзи Доихара отнюдь не случайно был выбран полномочным представителем Японии для переговоров на Мидуэе.

Обмениваясь ритуальными дипломатическими любезностями – ничего не значащими, но обязательными, – японец и американец оценивающе присматривались друг к другу как боксёры перед поединком: несмотря на то, что Аллен Даллес и Доихара Кендзи встретились за столом переговоров, они были и оставались врагами, и оба отлично это понимали. Это была дуэль без посторонних – Доихара превосходно говорил по-английски, и переводчик не требовался.

– Наделены ли вы, господин генерал, соответствующими полномочиями? – уточнил Даллес, хотя особой нужды в этом не было: уж если японцы прислали своего представителя, зная, о чём пойдёт речь, этот представитель наверняка не был просто передаточным звеном.

– Вполне, – Доихара кивнул с бесстрастием деревянного Будды. – Спрошу и я, в свою очередь: а вы, господин Даллес? Имеете ли вы право принимать предварительные решения?