Дмитрий Ясный - Здравствуйте, я Лена Пантелеева! (СИ)

Выцарапал все нащупанное из прорех, разложил кучками на столе. Потрогал пальчиками, постучал обломанным ногтем по серым листам плотной бумаги. Настоящее богатство, сокровища. Грамотный человек чемодан собирал и 'начинял', очень предусмотрительный. Так, удостоверение на имя Марфы Степановны Ивановой, тулячки, убираем в сторону. Какая нахрен из меня Марфа, да еще и Степановна? Рожей я не вышла и фигурой. Жопа с титьками маловата для Марфы. Царский еще паспорт мещанки Аизолы Марковны тоже туда, к Марфе. Заикаться на имени буду. А вот удостоверение на имя Лены Спиридоновны Любатович мне нравится и Леночке тоже. Нам там всего двадцать лет и на фото я получился хорошо. Голова чуть повернута, завитые локоны вдоль висков, игра света выгодно оттеняет линию подбородка и придает загадочности взгляду. Фотограф, высокий, с симпатичными пробором как у душки Рудольфо Валентино так хвалил, так хвалил, что я вся раскраснелась, а Леня потом со мной до самого дома не разговаривал!

Ох, грехи мои тяжкие! Ну, убью ведь! Сгинь быстро из мыслей моих, сосуд греха! Ну, если встречу на том свете этого прародителя Адама, яйца ему отобью за ребро подаренное неизвестно кому и зачем!

Выдохнул, сосчитал до десяти. Развернул документ. Так, место рождения Пермская губерния, город Пермь. Случайное совпадение или кто-то играется, подбрасывая знаки? Не знаю, но в любом случае это замечательно, отлично, просто очень хорошо, даже очень хорошо!

Станцевать пару па? И второй поворот фигуры обязательно на носочках! М-да.... Нет управы на три вещи - солнце, ветер и женщину. Так что готовьте яйца, первопредок.

А ведь хороший документ, на пять с плюсом! Проверяйте меня товарищи, отправляйте по телеграфу запросы, если вам не стыдно подозревать племянницу той самой народоволицы Любатович, что угодила на каторгу по делу 'пятидесяти'. А если и отправите, то получите ли ответ? Все, решено, я буду ей. Тем более, встречи с тетей лицом к лицу я не боюсь - умерла она в 1917 году, что-то с сердцем вроде.

Теперь наступает черед тяжелых свертков и плотного, тщательно заклеенного пакета с бумагами. Тяжелых свертка два и в них точно 'николаевские' червонцы. Свертки цилиндрические, тяжелые и когда их берешь в руку, то чувствуешь приятную тяжесть. А почему именно червонцы Николашки, а нечто-то другое? Так это просто - РСФСРовский 'Сеятель' еще не появился у всех на руках, поэтому завернутыми в вощенную бумагу могут быть только они, золотые кругляши царской чеканки. Их мы рассуем по подремённым карманчикам бридж, в отворот рукавов свитера, ниткой сверху все прихватим, и еще под стельку. О, еще один приятный сюрприз - можно и под набойку каблука монетку засунуть! Хороший сапожник сработал обувь, правильно чувствует веяния времени и невысказанные пожелания клиентов! Каблук, так каблук, вещь, а не безликая 'шпилька'. Многофункциональный такой. Наш человек тачал, не то, что эти, вымершие, как их там.... Да, блин! А, стилисты, черт!

Ну, вроде все. Проклеенный пакет содержит внутри себя пачку пустых бланков. Мандаты, справки, командировочные предписания, трудовые книжки, личностные удостоверения петроградских 'советов'. Два удостоверения сотрудников питерской милиции. Есть необходимые росписи и печати. Пока в сторону, потом решим, что с этим делать. Вдруг, товарищ, подписавший мандат погиб на посту или переведен на другое место работы и ныне права подписи не имеет? Тут надо осторожно все делать. Не спеша.

С этим пока ладно, а сейчас мы кобуру под жилетку прикрепим, на пояс, и в люди. Или нет? Подошел к зеркалу, присмотрелся. Перецепил на другую сторону. Снял, попытался пристроить под мышку. Не вышло. Все плохо, всюду пистолет видно. Так, а что если свитер навыпуск и пистолет посередине, стволом вниз? Вроде бы невидно и ничего у меня там висяче-выпирающего нет и отстрелить мне нечего. Лишь интимную прическу попорчу в случае самострела, а это не ущерб. Нет, ерунда выходит. Так, свитер мы вновь заправим, а ствол пристроим за спину - как я его, сидя-то, спереди доставать буду? Оделся, немного повозился с носками, натянул сапожки. Снова к зеркалу. Весьма и весьма неплохо. Из зазеркалья на меня смотрела интересная стройная девушка. Точеные ножки обтянуты синими бриджами, свитер греет тонкую шейку высоким воротом, ремень утягивает таллию, жилетка распахнута и все это вместе придает мне залихватский вид. Каблуки добавляют пару сантиметров роста. Взгляд только колючий, а так, ну просто красавица, этакая фурия революции или белогвардейская бестия.

Всё, я готов и можно отпирать дверь. Все думал-гадал - почему ко мне никто не входит, пока не увидел ключ в замочной скважине со своей стороны. За дверью шебаршились иногда, стояли, прислушивались, но уловив мои взвизгивания и пыхтенье, деликатничали, не бухали кулаком в дверь - 'открывай, рыбнадзор пришел!', а терпеливо ждали. Что же, они дождались. Я повернул ключ в замке.

-Добрый день, доча. Сходи-ка ты, до ветру, и снедать садись. Картошка уж остыла, но я тебя не звала - сама проснешься, чай!

Мучительно краснею. Совсем забыл, что под кроватью белый сосуд у меня стоит, совершенно полный. Агафья в кресле, с вязанием в руках и внимательным взглядом серых глаз сразу понимает причину моего смущения и быстро реагирует:

-Тогда умойся, раз дела уже сделала. Воду теплую на плите возьмёшь, в чайнике. Рушник там же. И соли твои душисты.

Прохожу мимо Ли, приветливо здороваюсь и улыбаюсь. Тот, в ответ, весь изнутри светится, но кивает молча, болван китайский, ни единой чертой лица себя не выдает. Раздеваюсь, умываюсь, натираюсь в нужных местах из фарфоровой баночки чем-то похожим на твердый дезодорант. Наверное, это и есть загадочные 'душисты соли'. Одеваюсь, по второму разу быстро и не путаясь, пистолетик сую вновь на место. Возвращаюсь в комнату.

Так, пока я приводил себя в порядок, диспозиция в комнате поменялась. Ли теперь стоит сбоку от окна и внимательно смотрит во двор. Агафья суетится у круглого стола, режет на газете хлеб, сало, снимает с заварочного чайника 'барыню' сшитую из лоскутков. Пластает на тонкие ломтики круг колбасы. Вижу, как нож оставляет царапины на поверхности столешницы. И не жалко ведь полировки!

Молча сажусь за стол. Тарелка у меня большая, фарфоровая, с фазаном и стремительно бегущими по ее краям охотничьими псами. Вареная картошка посыпана перцем и облита растаявшим сливочным маслом. Стакан с крепким чаем в серебряном подстаканнике. Аромат изумительный и на вкус чай хороший, но не сладкий.

-А сахара нет, матушка Агафья? - это тебе за дочу, самозванка - То есть рафинада?

-Нету, доча. Как сама - то думаешь, если было бы, пожалела для тебя-то?

Это мне за матушку.

-Простите, пожалуйста.

А вот это уже отвечает Леночка и Агафья мягчеет взглядом. Помирились. Ем аккуратно, не спеша. Вчера я, похоже, изверг из себя все и жрать мне хочется неимоверно, но мы леди или ляди? Вот то-то и оно! Этикет и культура - наше все! Поэтому все наличные мизинцы в сторону, спина прямая, застиранная салфетка обязательна и хлеб мы берем двумя пальчиками, это мы член всей пятерней....