Алексей Живой - Удар в сердце

Тарас перевел взгляд с пирса на море, заметив еще один торговый корабль, приближавшийся со стороны побережья Арголиды. «Ого, да это еще не все, — не переставал удивляться гоплит. — Леонид развил такую активность в артиллерийском деле, что это меня не только радует, но уже настораживает. Не забыл ли он в пылу сражения про эфоров. Одобрения-то пока еще нет».

Однако, рассудив, как и всегда в таких случаях, что царю виднее, а ему нечего ломать голову над вопросами большой политики, Гисандр вернулся к обсуждению насущных дел.

— Значит, если с сырьем проблем не будет, — подытожил он, — а кузнецы и подмастерья не подведут, а они не подведут, сколько успеем изготовить дней за десять?

Мастера переглянулись, прикидывая в уме сроки выполнения царского наказа.

— Дело уже знакомое. Думаю, господин Гисандр, — начал отвечать за двоих Еврон, — медные заготовки и деревянное основание мы приготовим для шести, может восьми баллист.

— А что так мало? — удивился Тарас и даже хлопнул себя по коленям. — Подмастерьев и кузнецов вам пришлют столько, сколько потребуется. Можете давать им любые работы, самим ковать не обязательно. Ваша задача — обучить как можно больше мастеров тому искусству, что сами недавно узнали. Сейчас его хранить в тайне уже не надо, время изменилось. Так что придется поторопиться.

— Ну, — пробормотал Еврон, — тогда, может, и осилим штук десять. Главное, чтобы мастерские, что канаты плетут, не подвели. Это ведь дело не быстрое.

— Не подведут, — успокоил их Тарас, погладив ножны своего меча, — я об этом позабочусь лично. Вы свое дело делайте хорошо, а об остальном забудьте.

Мастера настороженно переглянулись — им еще никогда не приходилось так быстро работать, — но кивнули. А что им оставалось делать.

— Ну а ты начнешь немедленно готовить свои порошки, — наказал Тарас, обернувшись к лекарю-оружейнику, пока не участвовавшему в разговоре.

— Да где же я начну, господин, — всплеснул руками Темпей, даже вскочив с теплого камня, — все же сгорело. Всего два горшка осталось. Ни трав, ни заготовок каких, кроме небольшого количества, что я в телеге, к счастью, оставил.

Тарас призадумался. Про вчерашний пожар он уже успел позабыть. Но такая мелочь не могла остановить выполнение госзаказа. Он уже «закусил удила».

— Ничего, помещение мы тебе найдем, — решил он, — это не проблема, — а вот сырье собирать сам будешь. Возьмешь себе подмастерьев столько, сколько захочешь, можешь хоть всех свободных илотов забрать и обшарить все окрестности, но к исходу десятого дня с тебя не меньше пяти горшков на каждую баллисту. А не то… сам понимаешь, что с тобой будет. Я царю обещал все сделать быстро.

Тщедушный Темпей хотел что-то возразить, но встретив непреклонный взгляд господина, испустил только вздох. Его глаза покорно отвечали: «Ну надо, так надо». Тарасу этого было достаточно. Если Темпею хорошенько пригрозить, то работал он гораздо лучше. Впрочем, не он один.

Следующая неделя пролетела для Тараса как один день. Каждое утро он начинал с обхода мастерских, разбросанных на приличной территории, между холмами и морем, а заканчивал с посещения новой лаборатории алхимика, которому отвели сразу несколько периекских лачуг на самом берегу моря. Вдали от остальных, чтобы не спалил невзначай еще что-нибудь ценное. Ближе всех к нему располагалось производство «главных инженеров проекта» Поликрата и Еврона, которые ежедневно, в отведенной им деревне, проводили «мастер-класс» перед остальными оружейниками и кузнецами, рассказывая, как именно нужно изготавливать детали, чтобы баллиста получилась надежной. Опыт у них уже, хвала богам, был немалый. Так длилось три дня подряд, а затем оружейники разошлись по своим деревням, и два грека из Кифанты сами принялись обходить все бараки, в которых ковалось оружие победы. Втайне от эфоров и всей остальной Греции.

Это обстоятельство радовало и настораживало Тараса одновременно. Он никак не мог понять замыслов царя. После уточнения «плана производства» Тарас замахнулся на изготовление пятнадцати баллист в ближайшее время. Но сырья и материалов в его распоряжении было — Гисандр посетил еще несколько отдаленных складов, в числе которых были те, что он видел на берегу — минимум на пять или шесть дюжин метательных орудий. А запас белого льна превосходил эти цифры чуть ли не вдвое. Такой арсенал мог пригодиться только для вполне масштабных действий. Впрочем, в данный момент шла война с Персией, а более масштабного предприятия было не придумать. Мысли о том, что все это не совсем стыкуется с военной политикой патриархальной Спарты, Тарас старательно гнал от себя, полностью погружаясь в ежедневные заботы и старясь забыть обо всем, что мешало выполнению задачи. И преуспел в этом.

Когда спустя почти три недели как снег на голову к нему явились гонцы из столицы, он и думать забыл о выборах эфората, втайне мечтая, чтобы и о нем в Спарте все позабыли. Работы над «секретным проектом» шли полным ходом, все набирая обороты. К этому моменту у Тараса было готово уже восемнадцать баллист, и еще две должны были собрать на днях. Запаздывали канаты. Для большинства орудий он даже провел ходовые испытания и пристрелялся по мишеням, разнеся в пух и прах каменными ядрами большое количество телег и специально сколоченных щитов, изображавших персидских солдат. Однако оказалось, что изготовить метательные орудия гораздо проще, чем огненную начинку к ним. Темпей оказался слабым звеном и никак не мог изготовить нужное количество порошка в столь короткие сроки. На каждую баллисту пока приходилось не больше одного горшка.

— Новые эфоры хотят видеть у себя героя Фермопил и защитника Дельфийских проходов, Гисандр, — сообщил ему затянутый в доспехи гоплит, за которым стояли еще пятеро таких же. Целое посольство, разыскавшее его в доме у царского пифия.

С гордым видом от сознания собственной важности гоплит отвел рукой свой алый плащ в сторону и, вынув из-за нагрудника табличку, протянул ему с поклоном.

— Завтра же, — добавил он, когда Тарас взял ее в руки.

Минута, может больше, прошедшая с того мгновения, как перестал звучать голос эфора, показалась Тарасу вечностью. Его разум отказывался верить столь четкому и необратимому приговору.

— Понял ли ты нас, Гисандр? — снизошел до разъяснений эфор по имени Фидий, сухощавый старик с козлиной бородкой, облаченный в простой гиматий. — Слышал ли ты ясно, что решили спартанцы?

Он пристально вглядывался в лицо стоявшего перед ним гоплита, словно все еще сомневался в том, что Гисандр его действительно услышал. Слишком уж отрешенным было лицо победителя Гимнопедий.