Петр Заспа - Wunderland обетованная

— А придётся, Максимушка, придётся. И радиолампы освоим, и диапазон радиостанции расширим. А иначе — ласты в угол! Ты же этого не хочешь? И я не хочу. Что от меня зависит, так я наизнанку вывернусь, но уж и ты постарайся.

— Толик, да кто мне даст радиостанцию перепаивать?

— И это продумано. Для всех ты Горбун. А от меня все ждут, что я из тебя бесценную информацию буду вытягивать. А что у нас на выходе? Да ничего! База на Земле Александры не в счёт. Этого мало. А больше ты ничего и не знаешь. Потянем ещё день, другой, а потом мне скажут, что я бездарный следователь, и заберут тебя к парням посерьёзней. У меня, Максим, тоже своё начальство имеется. Целый майор государственной безопасности, с кабинетом в обкоме партии. Я ему стараюсь на глаза не попадаться, и он меня пока не дёргает. Но это пока. И вот что я придумал! Доложу всем, кому надо, что Горбун согласился вести с немцами радиоигру. Мол, хотим дезинформацию в штаб Кригсмарине запустить. Это нам даст возможность без подозрений днями просиживать в радиоузле. Придумаешь какую-нибудь блок-приставку к радиостанции. Поработали с лодкой — спрятали.

— От тебя информацию о работе будут требовать.

— Придётся из пальца чего-нибудь высасывать. Нам главное — время выиграть. Свяжемся с лодкой, а там придумаем, как к нашим переметнуться.

Долгов выжидательно замолчал. Молчал и Максим. Наконец, старпом не выдержал и спросил:

— Убедил?

— А куда деваться? Схему радиостанции найдёшь?

— Паяльник я точно видел. Найду и схему.

— Толик, а что ты говорил начальнику разведки о западне для «профессора»? Что-то придумал?

— Да где там! Вру налево и направо, чтобы тебя спасти. Изображаю бурную деятельность, а на выходе — ноль.

— А что с конвоем?

— Вот тут-то как раз обмануть не хотелось бы. Речь идёт о жизнях людей. Немцы обстоятельно к зиме готовятся. Стало известно, что для засевшего гарнизона в Петсамо, двадцатой горной армии генерала Дитля, пойдёт конвой с тёплыми вещами, топливом и продовольствием. Агенты передали, что в Нарвик целый транспорт с полушубками и саморазогревающимися консервами прибыл. Даже дрова везут. Сейчас линию фронта с места не сдвинуть, а если немцы обживутся, так ещё и в наступление перейдут. Нельзя этого допустить. Северный флот пока что молодой, и боевых кораблей — по пальцам пересчитать. Он ведь совсем недавно только флотилией был. Корабли ещё царской постройки, да из рыболовных сейнеров переделанные. Понятно, что моряки бросятся на конвой с отвагой обречённых, только вот цена будет очень высокой. Но хуже всего, что неизвестно, когда пойдёт конвой. Если бы мы знали день, могли бы организовать одну хорошую атаку, а держать под контролем морские пути немцев — таких сил нет. Вот Александр Иванович и рассчитывает на то, что я эту дату из Горбуна вытрясу. То есть из тебя.

— Понятно. Я сначала хотел предложить, чтобы ты мне побег устроил, но вижу — не тот случай.

— И куда бы ты побежал? Тебя же сразу схватят и пристрелят. Нет, сиди лучше здесь. Так для тебя безопасней. Да и я, как тебя увидел, так сразу решил, что это Всевышний за меня вступился и напарника прислал.

Долгов полез в сейф и достал бутылку коньяка. Посмотрев на пёструю этикетку задумчивым взглядом мыслителя, он поставил её назад и, пошарив в глубине, вытащил железную банку с кофе.

— Давай, Максим, взбодримся, — он открыл крышку и потянул носом горький запах. — Самый дефицитный здесь товар. Трофейный. Но сейчас ему самое время, а то усну. Ты не бойся, как-нибудь выкрутимся. Я когда два месяца назад здесь оказался, думал — всё! Труба! А ничего, как-то ещё жив. Выберемся. Если с лодкой свяжемся, то это уже, считай, на неё перебрались. А если честно, задвинув в угол шкурный вопрос, мне не даёт покоя мысль, как бы нашего «Дмитрия» на конвой натравить.

Долгов покрутил в руках чашку с кофе и внимательно посмотрел на Максима, пытаясь определить: как ему такая идея?

— Тяжело морякам. Ты бы видел, что было, когда здесь появился «Адмирал Шеер»!

— А это ещё что за корыто?

— Это, Максим, не корыто, это немецкий крейсер. И крейсер серьёзный. Глава британской миссии в Архангельске предупреждал Головко о выходе «Адмирала Шеера» двадцать четвертого августа из Нарвика в район Новой Земли, но у нас эту информацию пропустили мимо ушей. Подпрыгнули, лишь когда узнали, что он, обойдя северным путём Новую Землю, объявился в Карском море. Что тут было! И ведь противопоставить нечего. Всех сил — пять эсминцев, построенных ещё в четырнадцатом году, да из них два на ремонте. А у крейсера орудия калибром двести восемьдесят миллиметров.

— Он что, ещё здесь?

— Нет, ушёл. Утопил ледокол «Сибиряков», обстрелял порт на острове Диксон и ушёл. Честно говоря, я так и не понял, зачем он приходил.

— Наверное, пошуметь. Мышцами поиграть.

— Я уже здесь подольше тебя, Максим, и кое-что понял. Немцы очень рациональный народ и ради шума и понтов ничего делать не будут. Ты только подумай: поход крейсера обеспечивали шесть подводных лодок. В то время, когда каждая на счету и требуется для перехвата союзных конвоев. А тут сразу сняли с патрулирования шесть штук. Да и результат похода мизерный. Он больше топлива сжёг, чем стоит этот несчастный ледокол. Это всё равно, что из дробовика по мухам палить. Странный поход, я бы сказал — бестолковый. Если только в нём нет скрытого смысла.

— А что моряки говорят?

— Официальная версия, что крейсер пришёл для нарушения советского судоходства на трассе Северного морского пути. Да какая здесь трасса? Ненцы на каяках, да одна баржа в месяц пройдёт. Здесь, Максим, у меня сам собой напрашивается ответ по Станиславскому: не верю! Ну вот не верю, и всё!

На столе вспыхнула лампа, запрашивающая позволение адъютанту войти в кабинет. Вальтер Шелленберг нажал кнопку разрешения и, отложив в сторону стопку с документами, посмотрел на дверь. Адъютант щёлкнул каблуками и, демонстрируя безупречную арийскую выправку и внешность, вздёрнул подбородок и застыл с папкой в руке.

— Что у вас?

— Донесение от оберштурмфюрера СС Шеффера!

Шелленберг заинтересованно взглянул на зажатую в руках адъютанта папку и встал из-за стола. Доклады профессора он приказал приносить вне очереди. Операция «Wunderland» набирала обороты, и каждая весточка с далёкого Севера была бесценна. Прочитав первые строки, руководитель VI управления РСХА удивлённо выгнул брови. Донесение профессора несколько отличалось от его представления о ходе операции. Шелленберг протёр глаза и начал читать сначала:

«Обстановка предельно накалена. Есть информация, что против меня разработана секретная операция. Подробности неизвестны. Помощником недоволен. Работает грубо, непрофессионально. При выполнении последнего задания, во время закладки радиомаяка, только чудом не попал в руки спецслужб. Помощника считаю потенциально опасным для себя и операции в целом. По Горбуну приму решение дополнительно, по обстоятельствам. При невозможности организации побега — ликвидирую. Также считаю необходимым устранить помощника, как не представляющего никакой ценности и ставящего ход операции „Wunderland” под угрозу срыва. Профессор».