Игорь Курас - Программист и бабочка (сборник)

В кабинете надолго повисло усталое молчание. Но, против ожидания, это молчание не казалось тягостным для участников необычного действа. Чувствовалось, что где-то там, в глубине души, идет некая работа; что собеседники о чем-то размышляют, делают выводы. Инженер устало подпер тяжелый подборок кулаком; врач, нахмурившись, задумчиво теребил шариковую ручку. Встал из-за стола, неторопливо подошел к окну; заложил руки за спину, уставившись на набухшие почки ольхи, там, во дворе.

Некоторое время спустя, врач прервал молчание: неловко кашлянул и, не оборачиваясь, хрипло спросил:

– Так что вы хотели? С чем пришли?

– Подпишите мне справку. Или как там у вас это называется? Нужны подписи в первичном обследовании в ознаменование моего торжественного прибытия на черноморский курорт… – устало произнес полковник. От его запальчивости не осталось и следа.

– Что же вы… ворвались в кабинет таким… возбужденным? Что стряслось?

– Понимаешь, Док, достали… Невропатолог – навязывал мне аппликатор Кузнецова. По сходной цене. Хирург нагло спросил, били ли меня по голове, а затем стал настойчиво предлагать какую-то мазь. По специальной скидке. Отоларинголог долго возмущался, что я, оказывается, страдаю тугоухостью. Его возмутило, что я заранее об этом не предупредил. Он, бедолага, долго, упорно и мучительно снимал мою АЧХ [3], затем обнаружил у правого уха провал в области одного килогерца, и спустил на меня всех собак.

– За что?

– Я, оказывается, должен был сам знать, что у меня провал. В области одного килогерца. Отчего-то ему кажется, что у всех дома стоят собственные измерители АЧХ. Наряду с телевизорами и микроволновками. Измерители АЧХ – вообще довольно распространенный в быту прибор, не находите, доктор?

– Не берите в голову. Он сам его неделю назад получил. До сих пор тащится. Вот и пыжится от гордости.

– Затем эта странная женщина… Глазник… Глазист? Глазовщик? Глазовик?

– Окулист…

– Да, окулист. Замучилась, трудяга, подбирать мне линзу в левый глаз. Стонала-вздыхала, вздыхала-стонала – прямо не клиника, а шахтерский забой, мартеновская печь, выгрузка новороссийского, сука, десанта {1}. Минут семь или более того, у нее ничего не выходило. Не вижу и все! Размыто при любых диоптриях… Потом додумалась в карточку заглянуть, в предыдущие каракули. Кстати, Док, вас специально учат писать задницей? Короче, сунулась в обследование за прошлый мой приезд. Сощурила свои поросячьи глазки, да как взялась визжать: «Ах, больной, ах больной! У вас тут оказывается не просто геморрой, а миопический астигматизм, чего вы мне тут голову морочите? Вы что, не в курсе, что у вас семнадцать градусов? С вашим открытым переломом вообще без толку очки подбирать. Тебе, бестолочи, при такой скарлатине просто вешают на левый глаз для симметрии то же, что и на правый! Ну и чего молчим?»

– Конечно, Марь Ванна женщина эмоциональная…

– Знаешь, Док, мне плевать, какая она там женщина. Я не к женщине пришел, а к специалисту. И вообще, кто ее просил линзу подбирать? Мне просто ее закорючка нужна. Глянула бы на глазное дно – и все дела.

– Ну, батенька, тут вы не правы. Ей, специалисту, виднее, чего смотреть, а чего нет.

– Прекрати, Док, называть меня «батенькой». Ты молодой еще парень, и тебе это совсем не идет. Глуповато звучит. Мой тебе совет, ищи другой образ. Или имидж, как сейчас говорят. А еще лучше, быстрее становись специалистом. Уважать тебя начнут за квалификацию, а не за словечки эти убогие… О чем это я? Короче, визжала-визжала, потом заявляет: «Странно, почему тот идийет, который у вас в глазу эту сколопендру обнаружил, никак вас не предупредивши?» А она и есть тот самый идиот со сколопендрой. Ибо сама и смотрела меня в прошлом году. Что самое забавное, опять на те же грабли наступила: справку подписала, но какие линзы намеряла – так и не сообщила.

– Мда… дела…

– Так что с подписью, уважаемый?

– Конечно… подпишу. Простите, я все же обязан задать вопрос…

– Валяй!

– Как вы спите ночью?

– Нормально.

– Я имею в виду, сколько раз встаете к унитазу?

– Один раз в четыре часа утра.

– О! Но ведь это… не есть гут!

– В смысле? – полковник слегка растерялся, и на секунду превратился в пациента. Мальчишка не замедлил этим воспользоваться, и мгновенно натянул маску эскулапа.

– Да это просто трагедия. Вас надо срочно лечить!

– Что??? – размякший пациент побледнел. Вряд ли это безвольное лицо могло когда-либо принадлежать командиру одной из самых мощных служб армии.

– Если срочно не взяться за ваш простатит, то вы плохо кончите.

– Я и так плохо кончаю, что дальше?

– Как? Вы еще и плохо кончаете? Ну-у-у тогда вообще!

– Доктор, угроза жизни есть?

– Нет…

– До свидания!

– Погодите! Вы что не понимаете, что здоровый мужчина, выпив литр воды перед сном, нормально спит до 6 утра?

– Доктор, я могу выпить два литра воды и спать до восьми. Но комфортнее я себя чувствую, если все же отолью в четыре. И не вижу здесь трагедии. – Волевым усилием пациент попытался взять себя в руки, вынырнуть из болота трагической безысходности и трясины инфернального ужаса. На секунду, где-то там, под поверхностью болотной жижи даже промелькнул волевой подбородок полковника, но… Не тут-то было. Схлопнулся. Пошел ко дну – только чавкнуло.

– Трагедия будет, когда вы станете ходить с баночкой в кармане!

– Как это?..

– Там будет… дренажная трубка из пузыря! Дренажная! Трубка! Из! Мочевого! Пузыря!

Освоившийся с ролью обличителя проктолог вошел во врачебный экстаз, садистки, со смаком, вколачивая в крышку гроба недавнего пациента – а ныне покойника – очередной гвоздь. Что ни термин, то гвоздь! Что ни термин, то гвоздь!! Что ни термин, то гвоздь!!! Чпок-чпок-чпок – входят в податливую сосну язвительные гвозди доктора: Дренажная! – чпок! Трубка! – чпок! Из! Мочевого! – дважды чпок! Пузыря! – чпок-хрясть-дзинь-чпок!

Глухой удар докторова молотка по утопленной в сосновой крышке головке финального гвоздя возвестил об окончании скорбного процесса. Вечная память!

Невероятно, но… Новопреставленный вновь – против ожидания – подал признаки жизни. Вялым, заискивающим голосом жалко вопросил:

– Доктор… Неужели… ничего нельзя… сделать… Господи… – с задрогом мямлил он.

– Нет!!! Допрыгались!

Нечто аморфное, распластавшееся на стуле бывшего пациента, попыталось собратья в более-менее структурно оформленную субстанцию:

– Не может же… быть… все так плохо?

– Вы что, не понимаете? У вас стремительно прогрессирует простатит!

– Елки…

– Но! Специально для вас-с-с! По сходной цене! Могу предложить! «Простамол Уно»! И, если вы купите прямо сейчас, то втора-а-ая пачка…