Богдан Сушинский - Восточный вал

— А также для выхода на поверхность при выполнении диверсионных заданий, — задумчиво добавил обер-диверсант, потирая пальцами искореженный шрамами подбородок. — Кстати, что это за труба? — указал на закопченный круг рядом с выходом из подземелья.

Бригаденфюрер сошел с плота, потоптался на бетонном пятачке, обеспечивающем подступ ко всем трем спаренным отверстиям, заглянул в глубь него, словно видел впервые, и только потом объяснил:

— Это всего лишь труба крематория.

— Что, и крематорий здесь тоже предусмотрен? — удивленно уточнил Скорцени.

— Перед вами — труба одного из крематориев. Они работают по ночам, когда дым их сливается с озерной дымкой и сумраком, — артистично развел руками барон. — Ничего не поделаешь, условности жизни. Для кого-то колокола небесные начинают звонить не на этой грешной земле, а уже под ней.

— …И таковых будет становиться все больше, — согласился Скорцени, демонстративно посматривая на часы. Ему не хотелось стоять у крематорной трубы дольше, чем того требовало уважение к создателям бетонно-лагерного чуда.

Вскоре плот вновь доставил их к причалу охранного дота, а еще через несколько минут джип штурмбанфюрера въехал в огромный тоннель, по которому спокойно могли проходить крытые брезентом грузовики, и начал медленно погружаться в глубины «СС-Франконии».

У первого же поворота Скорцени инстинктивно оглянулся, и сердце его тревожно сжалось. Он почти с ужасом подумал о том, что, возможно, по этому тоннелю ему придется уходить в подземелье на долгие месяцы. Он явно не готов был к подземной жизни и воспринимал свое погружение в «Регенвурмлагерь», как некое самозахоронение.

«Но я еще вернусь в этот мир! — спасительно вспомнил о своем призабытом «родовом девизе». — Я еще пройду его от океана до океана!». — А немного поколебавшись, и тоже мысленно, добавил: — Желательно, конечно, по поверхности».

Крайз ожидал их у будки охранника, возле центрального входа в штабную цитадель «Регенвурмлагеря». Громадный, бесформный, он предстал перед Скорцени в облике истинного «дьявола подземелья». И штурмбанфюреру вдруг подумалось, что, независимо от того, кто со временем будет числиться здесь комендантом, его заместителем и начальником службы безопасности, — истинным хозяином подземной базы СС, этой «Рейх-Атлантиды», все равно будет являться именно он, Крайз. Потому что именно он самим Творцом создан для олицетворения истинного обитателя рукотворного ада; одухотворения самой потусторонности этого, постепенно отрекающегося от земной цивилизации, подземного мира.

— Это я и есть — Фризское Чудовище, — оголил два ряда длинных, ятаганно изогнутых зубов начальник «Лаборатории призраков». Его улыбка казалась жутковатее самого грозного звериного оскала; а любая «маска ужаса», надетая на это искореженное шрамами, кроваво-пепельными наростами и глубокими морщинами лицо, лишь облагородила бы его.

Родль был прав: получалось, что на той жутковатой фотографии из «личного дела», по которой Скорцени узнал Крайза, он представал просто-таки красавцем.

— Насколько мне известно, вы всего лишь унтерштурмфюрер СС Фридрих Крайз, — резко парировал Скорцени. — Или, может, мне не так доложили?

Крайз оглушительно, словно трубил в иерихонскую трубу, прочистил свою вечно садящуюся глотку и недовольно прокряхтел, будто заржавевшую гусеницу танка на катки затягивал:

— Могильно, штурмбанфюрер. Хотя к тому, что я уже являюсь офицером СС, здесь пока что не привыкли. Зато каждый видит во мне «Фризское Чудовище».

— Это вы все еще не поняли, какой мундир носите, унтерштурмфюрер. И впредь не заставляйте напоминать вам об этом.

— Ибо такова воля Германии, — протиснулся барон фон Риттер между «лаборатор-фюрером», как называли теперь фриза в штабе «Регенвурмлагеря», и охранником, чтобы увлечь Скорцени и Крайза за собой.

Он тонко уловил стремление Скорцени сразу же, с первых минут знакомства, поставить Крайза на место, заставив помнить не об исключительности своей, но о смертности. Однако опасался, что Крайз может повести себя очень резко, и решил, что диалоги их лучше всего прерывать в самом начале.

— И где же располагается ваша лаборатория, Крайз? — вновь заговорил Скорцени. — А главное, существует ли она в природе?

— Существует, господин штурмбанфюрер, — спокойно заверил его «лаборатор-фюрер». — Иное дело, что существует «Лаборатория призраков» вне природы.

— А нельзя ли как-то упростить ваш ответ? Что значит, «существует вне природы»?

— Это значит, что она чужда этой природе, ее законам, как и все то, что там порождается.

— Вот именно, господин Крайз, «вне природы», — согласился Скорцени. — Ибо то, что мы здесь создаем, принадлежит иному мирозданию, иной философии бытия. Как вы относительно «философии бытия», Крайз?

— Терпимо, — проворчал Фризское Чудовище, стараясь быть достойным собеседником «самого страшного человека рейха».

— Вполне возможно, что мы зарождаем здесь принципиально новую, подземную цивилизацию, которая вскоре способна будет существовать абсолютно обособленно, автономно, почти не соприкасаясь с той, что агонизирует на оказавшейся слишком тесной для нее, слишком уж не подлежащей разумному разделу, поверхности.

Фризское Чудовище немного помолчал, проследил, как Скорцени придирчиво осматривает казарменноспартанскую обстановку кабинета фон Риттера, и лишь затем продолжил его мысль:

— Если уж мы заговорили о «философии бытия», то не исключено, что, со временем, благодаря изысканиям «Лаборатории призраков», «СС-Франкония» может стать особым видом цивилизации, который будет представлять собой цивилизацию мутантов, постепенно приобретающих совершенно новые, чуждые человечеству, физические и психические свойства.

— Вот это уже конкретный разговор, барон, — похвалил обер-диверсант Крайза, обращаясь при этом к коменданту подземной базы СС. — Неужели в своих исследованиях вы можете зайти настолько далеко?

— Теоретически — да, можем, — заверил его комендант.

— Но только теоретически?

— При этом «СС-Франкония», — не стал Крайз оспаривать утверждение барона фон Риттера, — получает целую армию рабов и охранников, сотворенных из зомби. Вот чего не учитывают те, кто скептически смотрит на все, что здесь, в «Регенвурмлагере», сооружено и к чему мы стремимся.

«Всякий, кто не заглядывал в досье на Крайза, мог бы поразиться здравомыслию этого чудовища, — подумалось обер-диверсанту. — Слушая его, почему-то ожидаешь, что мысли этой уродины должны быть столь же несуразными и уродливыми, как и внешность».

Но Скорцени знал, что Фридрих происходит из древнего рода фризских колдунов, два представителя которого удостоились чести сгореть в Нидерландах на кострах инквизиции. Еще один предок был растерзан толпой соплеменников. Однако сам Фридрих успел закончить медицинский факультет университета и даже начать хирургическую практику. Против этого решительно выступал отец, считавший, что Фридрих не имеет права предавать ремесло рода, ибо никому не позволено прерывать цепь семейного колдовства. Согласно представлениям отца он в течение всей жизни должен был вести свое небольшое частное хозяйство и чернокнижничать.