Гэрет Уильямс - Темное, кривое зеркало. Том 5 : Средь звезд, подобно гигантам

Но прежде всего, нам ведома отвага! Двенадцать лет мы сражались ради этого мига, ради нашего дома. Двенадцать лет! Помните об этом. Помните о всех тех мгновениях, когда вы смотрели на звезды и грезили о доме.

Итак, мы здесь. Дома. Что касается меня — я слишком долго не был здесь, и когда это закончится, я никогда больше не покину этот мир. Никому из нас не придется вновь оставить дом.

Наш враг сеет хаос, анархию и безумие, там где он проходит. Но мы — центавриане. Мы избранные. Я знаю всех и каждого из вас, и я верю во всех и каждого из вас. Мы центавриане, мы сильны. Мы не позволим чужим шепотам сбить нас с толку.

Повсюду, далеко от нас, другие сражаются на той же войне. Они сражаются за их дома, и за их семьи. Минбарцы, нарны, бракири, дрази… позволим ли мы сказать, что они были сильнее и лучше нас?

Нет! Ибо мы центавриане, и это наш мир, и это наша война!

Будьте сильны, будьте тверды, будьте решительны и знайте это.

За свою жизнь я сражался подле многих воинов. Я вел в бой бесчисленные армии и флоты, и если бы я мог выбирать, кого вести на этот бой — я бы не выбрал никого, кроме тех, кто сейчас со мной. Я горжусь всем вами.

А теперь мы идем в бой!

За наш дом!

Слова. Слова могут вдохновить или ужаснуть. Враг стремился использовать слова, чтобы распространять страх. Всем, что Марраго мог противопоставить им — были его собственные слова.

Их должно быть достаточно.

Десантные капсулы падали на планету, унося с собой солдат. Вторжение на Центаври Прайм началось.

Удалить сообщение.

— Я не знаю, сколько ты помнишь. — начала она. — Я отправилась на За'ха'дум. Я отправилась добровольно. Это было частью… сделки, которую я заключила. Прежде чем я ушла, мы провели… одну ночь вместе. Ты помнишь это? — Он слушал ее шепот. — Пожалуйста, вспомни. Пожалуйста, вспомни хотя бы это. — У него появилось ощущение что ему не полагалось слышать этого.

Он не был уверен, что он это помнит. Ему явился образ Деленн, стоящей в дверях, одетой в белый с золотом наряд, но… Она коснулась его и поцеловала его и…

— Да. — неуверенно проговорил он. — Да, я это помню.

Она улыбнулась, с явным облегчением.

Они убили ее! Они… они убили ее! Будь они прокляты, они убили ее!

— Я была беременна. Та единственная ночь. Я была беременна. Я не знала, когда уходила, но знай я… я бы не изменила решения. Я сделала то, что должна была сделать.

Мой ребенок… наш ребенок… умер. Он был убит. Во мне. Не отправься я на За'Ха'Дум, он мог бы жить. Мы могли бы жить вместе, все трое.

Как… как семья.

Ты думаешь, будь Деленн еще жива — я бы не сделал все, что мог, чтобы попытаться ее спасти? Думаешь я смог бы вынести мысль о том, что она страдает там?

— Позже… много позже… ты узнал об этом. Ты обвинял меня. Ты сказал, что… что я убила твоего сына.

Я не хотел. Боже… Знаю, это не ее вина но… разве не могла она что — нибудь сделать? Хоть что — то? Боже… я не хотел ее винить… но где — то, где — то на грани рассудка…

Я это сделал.

Помоги мне господь… кто же я такой?

— Еще ты сказал, что ты собирался просить меня выйти за тебя замуж.

Пожалуй… это и к лучшему.

— А потом ты умер.

— Впоследствии Синовал рассказал мне еще кое — что. Он сказал, что ты долгое время был под влиянием ворлонцев, и что он снял с тебя их влияние. Тот, с кем я говорила в последний раз, в том саду…

Это был ты. Никто иной. Ничто иное. Никаких оправданий. Ничего.

Лишь ты.

Она замолчала.

После всего что было… Я не могу поверить.

— Ты хотел узнать. — проговорила она. — Ты должен знать. Я… не хочу лгать, и ничего не хочу скрывать.

Думаю, скука это то, к чему я мог бы привыкнуть. А если деваться будет некуда — все можно будет изменить. Но не думаю, что нам уже следует готовиться к почетной отставке.

— Я… — он прервался. — То, что ты сказала… я не имел права…

— Имел. — сказала она, перебив его. Она говорила не властным тоном, но все же в ее тихом голосе чувствовалась огромная сила. — Ты имел право на каждое слово, и ты был прав. Я убила нашего сына. Это была жертва, которую я принесла бы, знай я об этом. Потом, после того что со мной сделали — я больше не могу иметь детей. Ты был прав, злясь на меня.

Нет. В конце концов, нам придется восстанавливать все, что было разрушено.

Он просто смотрел на нее, оглушенный и не в силах подобрать слова.

И, на этот раз сделать, все лучше.

Она встала и медленно побрела прочь от него, ее длинная юбка вилась вокруг лодыжек, именно так, как отчетливо помнилось ему.

Я бы хотел провести это время с тобой. Я бы хотел провести с тобой столько времени, сколько смогу.

— Деленн! — позвал он. Она остановилась но не оборачивалась.

Джон… ничто не могло обрадовать меня больше.

— Думаешь, я вернулся бы ради кого — то другого?

Тогда она обернулась, и он увидел непролитые слезы в ее глазах.

На ее лице появилась несмелая улыбка.

И она шагнула к нему.

Синовал спокойно сложил руки на груди и огляделся. Его флот неспешно собирался, подтягиваясь из самых дальних уголков галактики. Наступало время финала. Он ждал достаточно.

Теперь он не спал, и потому не видел снов, но его бодрствование было наполнено видениями, что могли бы быть снами. Черный город и черное сердце над ним. Планета, превращенная в гигантское кладбище, умерщвленная вселенная, искаженное отражение самого Собора.

И Чужаки, существа что поклонялись смерти, и приносили только лишь разрушение там, где они проходили.

Всю его жизнь он ненавидел ворлонцев, питал отвращение к их манипуляциям и их холодному бесчувственному Порядку. Теперь, когда дело всей его жизни приближалось к кульминации, оказалось что его внимание требуется в ином месте. Биться с ворлонцами выпадет другим. Он должен сражаться в иной битве.

В этом была своя ирония, с оттенком горечи, пожалуй, но такова жизнь.

Кроме того, он почти что с нетерпением ждал этого.

— Вы готовы? — спросил он, не обращаясь к кому — то конкретно.

«Мы будем там.» — сказал в его разуме голос одного из Изначальных. Они установили этот контакт чтобы говорить с ним. Собор, Исток и сам Синовал никогда не пользовались популярностью среди оставшихся Изначальных. Для молодых рас Первая Война была чем — то из далекого прошлого, похороненным в памяти расы, среди безотчетных страхов. Расы Изначальных это пережили, и многие из их рода были убиты и неохотно возрождены первыми Охотниками за Душами.

И все же они поняли. Ворлонцы убили Лориэна, Старейшего, и этому не было прощения.

Он отвернулся, рассматривая то, что он хотел увидеть. Сьюзен, отдыхающая, вернувшаяся с ее призрачной встречи с любимым. Он не хотел задумываться о ней, не сейчас. Она была вместе с ним столько лет — его совесть, его молодость. Он слишком часто отталкивал ее, всегда делая то, что он должен был сделать.