Алексей Замковой - Задача – выжить!

Мы выстроились двумя шеренгами – длинная шеренга, в которой стояли отправляющиеся к Сарнам партизаны, и короткая – наша группа. Вдоль шеренг молча расхаживал из стороны в сторону майор, то ли присматриваясь к снаряжению бойцов, то ли думая над речью.

— Бойцы! — майор остановился резко и внезапно. — Родина поручила нам ответственное задание…

Легкий гул перешептывающихся партизан стих, будто обрезанный. Все внимательно слушали командира. Еще бы! С того момента, как началась подготовка к походу, по лагерю начали распространяться самые разные слухи о цели этого похода, которая держалась в секрете. Должен сказать, что истинную цель никто так и не угадал, а попытки подкатиться к тем, кто был осведомлен в этом вопросе, закончились неудачей. Дошло даже до того, что партизаны всерьез обсуждали версию, по которой лично товарищ Сталин приказал нашему отряду прорываться через линию фронта и ударить в тыл немецким частям в месте, в котором планировалась важная контратака Красной армии (направление прорыва и подробности плана операции менялись с каждым новым рассказчиком). Еще одной версией, которая мне больше всего понравилась, было то, что ожидалось прибытие какой-то очень важной немецкой птицы и нашему отряду приказано ее ликвидировать. В общем, сейчас все стояли и пытались найти в словах майора хоть намек на цель предстоящего похода.

— …для выполнения боевого задания, — продолжал майор, — наш отряд должен разделиться на две группы. Командиром группы, которая остается здесь, я назначаю Комова…

Не буду приводить всю речь майора целиком. Скажу лишь, что после кадровых вопросов с назначением Митрофаныча командиром группы и меня – командиром оставшихся подрывников майор перешел к стандартной речи о том, что Родина в опасности и мы должны приложить все силы для того, чтобы изгнать фашистских гадов со своей земли. Особо он сделал ударение на том, что поставленная нашему отряду задача является важным звеном в цепи действий, направленных на общий результат – победу. Конкретно же о цели командир ничего не сказал, вызвав несколько разочарованных вздохов среди партизан. Речь продолжалась минут десять, которые я провел борясь со сном. Нет, не только потому, что жизнь в будущем привила мне стойкое неприятие всяческой агитации. В основном причиной моего состояния было то, что та пара часов сна, которые удалось выкроить, были восприняты организмом как издевательство или неудачная шутка.

Когда майор закончил свою речь, шеренги снова перемешались – партизаны продолжили прерванное прощание. На этот раз мне все же удалось выловить Олю. Но прощание с ней получилось какое-то скомканное.

— Береги себя… — сказала девушка после того, как мы некоторое время просто молча постояли, глядя друг на друга.

— Ты тоже береги себя, — ответил я и снова замолчал, не зная, что еще сказать.

Точнее, я многое хотел сказать, но слова почему-то не хотели покидать язык. Они не предназначались для чужих ушей, которые в избытке имелись вокруг. В конце концов, решившись, я порывисто обнял Олю и прижал ее к себе. Но эти объятия – как хочется, чтобы в этот момент время застыло! — продолжались только пару секунд. Девушка, вначале прильнувшая ко мне, резко вырвалась:

— Береги себя! Я буду тебя ждать! — и убежала.

А я стоял и смотрел ей вслед. Впрочем, недолго.

Вскоре на меня налетел Коля.

— Давай прощаться, что ли, — сказал он.

— Прощаться не будем, — улыбнулся я. — Встретимся еще!

И мы обнялись. По-дружески, как двое мужчин, которым довелось многое пережить вместе. Это в будущем все пошлят, а сейчас… Сейчас это было выражением дружеской любви и уважения.

— Конечно встретимся! — хлопнув меня по спине, Коля отошел на шаг. — Держись, Найденов. Не рискуй по-глупому.

— И тебе того же, Коля. Мы с тобой еще на развалинах Берлина водку пить будем.

— Договорились, — подмигнул тот. — С тебя бутылка!

— Да хоть ящик! — рассмеялся я. — Ладно, давай иди к своим бойцам. Вон уже колонна строится.

Крепко пожав мне на прощание руку, Коля убежал. Я огляделся – вокруг гурьбой стояли бойцы, с которыми мне предстояло идти к Гоще. Чуть в сторонке о чем-то тихо разговаривали командир с Митрофанычем. А в десятке метров от нас в походном строю стоял остальной отряд, бодрый и готовый выполнить задачу. Ну вот и все. Расходимся. Как в той песне? «Дан приказ ему на запад. Мне – в другую сторону…»

— «…Уходили комсомольцы, — промурлыкал под нос я, — на Гражданскую войну…»

В конце колонны, возле телеги с ранеными, я заметил Олю. Девушка делала вид, что что-то поправляет у одного из лежащих в телеге бойцов. Почему делала вид? Потому что в этот момент она смотрела на меня. Очень грустно смотрела. Я улыбнулся и помахал ей рукой. Кричать ничего не стал – многое, конечно, не было сказано, но все, что можно сказать не наедине, мы уже друг другу сказали. А остальное… скажем. Обязательно скажем, когда встретимся вновь.

Майор пожал руку Митрофанычу и прошел в голову колонны. Мы все стояли и смотрели вслед удаляющимся товарищам. Вскоре хвост колонны скрылся за деревьями, а потом стих и шорох сотен ног. Постояв еще немного, партизаны начали расходиться по своим делам.

— Ну, командир, — я подошел к Митрофанычу, — что теперь делать будем?

— А шо делать? — старик казался полностью погруженным в процесс свертывания очередной самокрутки. — Задание выполнять будем.

— Будем, — согласился я. — Я вот думаю, что не стоит нам затягивать с выходом. Лучше всего было бы выйти сегодня-завтра да разведать хорошо, что там у наших мостов творится.

— И то верно. Времени у нас неделя – чего сидеть и мхом обрастать? Давай завтра и выйдем.

— Тогда я пошел готовиться?

— Иди, Лексей, — Митрофаныч справился наконец с самокруткой и выпустил густой клуб дыма. — Только вечером зайди. Командир мне карту выделил – посмотрим, что да как.

Я кликнул своих подрывников.

— Завтра утром выходим, — объявил я, когда все мои бойцы собрались. — Всем распределить груз, проверить снаряжение, и чтобы к рассвету были готовы. Выполнять!

Лишних вопросов никто не задавал. Как только я закончил, все разбежались по делам. Остаток дня я занимался подготовкой. Проверил и перепроверил свое снаряжение, почистил оружие, проверил снаряжение своих бойцов и внимательно следил за распределением груза. Здесь я столкнулся с проблемой – когда рассчитывали груз взрывчатки на каждого бойца, мы совершенно упустили из виду, что кроме взрывчатки придется нести еще другие припасы – еду, патроны и прочее, оставленное нам со склада Горбунова. В итоге у каждого из двадцати бойцов, не занятых в разведке и охранении, за плечами только казенного имущества висело более пятнадцати килограммов. Не обделил я и себя, взяв груз наравне с остальными бойцами. За всеми этими хлопотами незаметно наступил вечер. Вырвать хоть часик для сна, как я надеялся, у меня не получилось. Когда большинство вопросов было решено, солнце уже прошло большую часть пути к закату и пора было идти к Митрофанычу.