Александр Прозоров - Удар змеи

Утром поляки ушли. Гетман Николай Радзивилл так и не решился бросить наспех собранную сорокатысячную армию на укрепления готовых к бою русских стрельцов. Тем более что спасать Полоцк было уже поздно.

Вслед за гетманом свернул свою ставку Иоанн, умчался в Великие Луки праздновать победу. Стрельцы сторожили дорогу еще три дня. Лишь когда стало ясно, что Полоцк поправил укрепления и теперь сам готов постоять за свою свободу, Зверев приказал свернуть лагерь, отправил обоз с имуществом стрельцов вперед под небольшой охраной, а спустя полдня повел следом и основные силы.

Впрочем, его осторожность оказалась излишней. Преследовать арьергард победоносной армии оказалось некому. В день Тарасия-кумошника в виду привратных башен Великих Лук князь Сакульский расстался со своими стрельцами, разрешив им идти далее сообразно удобствам каждого.

Полоцкий поход, принесший русской армии одну из ее самых славных побед, был завершен. Без шумных битв, без большой крови, без долгих осад. Победа стремительная, но тихая, о которой потомкам оказалось почти нечего рассказать. Победили, и все.

Впечатляющий разгром опасного врага произвел на всех русских людей невиданное воодушевление. Во всяком случае, во всех городах и весях, мимо которых проехала чета Сакульских, возвращаясь в поместье, жители праздновали и веселились, везде после получения известия о победе прошли благодарственные молебны. Князь же все глубже и глубже погружался в отчаяние. То, что после сотворенного заклятия он счел победой, на деле оказалось всего лишь отсроченным поражением. Черная пульсирующая боль стала ежедневной и еженощной мукой, от которой его уже не могли отвлечь никакие хлопоты. Надежды на то, что русская армия отправится в Крым, и обитатель Кучук-Мускомского исара окажется одной из жертв похода, растаяли раз и навсегда. Осталась лишь черная язва, пожирающая его сознание, и немного времени, чтобы закончить свои дела в этом счастливом мире.

Время от времени через побратимские узы князь дотягивался до разума далекого османа, угадывая по расплывчатым образам, чем тот занимается. Что-то покачивается, толчки - явно поездка верхом. Покой, слабое удовлетворение, во рту текут слюнки - это обед. Горчинка на языке, свет и свежесть - Барас-Ахмет-паша изволит пить кофе на стене исара.

Пару раз Андрей пытался своими слабыми воздействиями на эмоции крымского наместника побудить его подойти к краю стены и шагнуть вниз… Но инстинкт самосохранения турка оказался куда сильнее этого воздействия. Прыгать в пропасть Барас-Ахмет-паша не собирался. Второй надеждой Зверева было то, что утратившего волю наместника османский султан быстренько посадит на кол в соответствии с заведенными в тамошней империи обычаями. Увы, то ли паша был достаточно умен, чтобы грамотно управлять провинцией, то ли слухи о жестокости турок были преувеличены - но наместник благополучно пребывал на своем посту и особого беспокойства не испытывал.

Хотя, конечно, должность управителя провинцией - это не война и не переговоры. Коли издавать толковые приказы, то все остальное сделают исполнители. А разума у Барас-Ахмет-паши Зверев не воровал.

Порою разум князя начинал порождать планы убийства проклятого побратима. Даже самые невероятные мысли он прорабатывал со всем тщанием.

Поймать во время выезда из крепости? Катается ведь Барас-Ахмет-паша по делам службы, Андрей сам однажды не застал его в исаре! Но… Султанский наместник вряд ли катается без хорошей охраны, зарубить его в одиночку будет трудно. Можно - но трудно. И победой схватка не закончится. Потеряв господина, охрана будет драться, пока не пленит или не сразит убийцу. Тут шансов нет вовсе. А какой смысл затевать операцию, если нет возможности спастись? Рискнуть животом князь был готов, дыхание смерти он ощущал на лице уже не раз. Но чтобы рисковать, хоть какой-то шанс себе следовало обеспечить.

Мысль взять с собой холопов была им отвергнута тоже. Басурмане умели держать зимми в узде, и отряд вооруженных христиан не имел особых шансов проехать через Крым незамеченным или долго ждать в засаде у торного пути, не вызвав подозрения и возмущения. Нападать же без оружия…

Можно было одеть слуг на исламский манер. Но Андрей сомневался, что его православные воины с легкостью согласятся на подобный маскарад. Ведь напялить халат и чалму мало. Нужно еще и вести себя сообразно обычаю. Вместе со всеми творить намаз, прославлять Аллаха в разговорах, не креститься, снять крестики…

Ну, последнее - это и вовсе из области фантастики. Из той же области невероятного, как мысль взорвать крепость порохом. Ведь для этого нужно не горсть пороха, а несколько бочонков. И заложить их нужно не снаружи, а внутри башни. Снаружи бочонок пороха со стены только пыль сдует. Поди сотвори все это незаметно.

Равно как невозможно незаметно притащить к исару пушку и запас ядер, невозможно бесшумно перебраться ночью через стену или залезть на гору. Просто потому, что убирать приставную лестницу у ночной стражи ума наверняка хватает, а шорохи, даже самые слабые, разносятся в ночной тишине очень и очень далеко.

Хороший вариант - выследить османа с соседней горы и пустить в него стрелу. Но вот шансы сделать один-единственный выстрел с расстояния в четыре сотни шагов точным и смертоносным были столь же малы, как и надежда уйти после такого выстрела от преследования.

Можно намазать стрелу ядом - но даже если попасть в цель, у чиновника Сулеймана Великолепного наверняка хорошие лекари. Если пользоваться ядом - надежнее добавить его в пищу. Но Андрей не знал, кто, где, как готовит яства для Барас-Ахмет-паши и проверяют ли их на безопасность перед подачей на стол.

Планы рождались, умирали, вместо них рождались другие - но все они страдали своими изъянами. Либо давали слишком мало шансов убить побратима, либо оставляли мало надежды уцелеть самому.

– Грустен ты зело, княже, - обеспокоенно заметил Пахом, когда семья уже давно как вернулась в свой дворец в Запорожском. - Все в печали, да в печали. Раньше с детьми все веселился, половину времени им посвящал. Ныне, вон, все в светелке своей сидишь, на улицу не выглядываешь. Может, тебе хоть на охоту съездить? Весна уже, травка зеленеет, утки с юга летят.

– Утки летят…

И сознание привычно свернуло на накатанное русло: «Может, в исар можно прилететь? Убить наместника и улететь. Правда, двигателей в этом мире не придумано - разве только использовать планер. Или парашют. Нет, если прилететь в крепость на планере - вся охрана на уши встанет. А вот улететь… Парашют!»

– Есть! - Зверев со всей силы хлопнул ладонью по столешнице бюро. - Придумал! Пахом, собирайся, едем на торг.