Андрей Левицкий - Пароль: «Вечность». Падение небес

Сендер катил по колее, оставленной тяжелыми самоходами монахов. По днищу барабанили комья грязи, пропитанная влагой земля в свете фар напоминала… дерьмо она напоминала. Убогое место, этакий большой извилистый нужник рядом с Киевом. Альбинос скривился, объезжая небольшую лужу, покосился на Разина. Тот сидел, упрямо выставив твердый подбородок, и вглядывался в туман, наползающий с болота.

Упорный все–таки человек. Идет до конца, Губерта при любом раскладе достанет. И как это ему всякий раз удается так лихо вокруг себя компанию из нужных людей собрать? Сендер миновал небольшую ложбину, заполненную водой, Альбинос выкрутил руль, включил пониженную передачу. Двигатель взвыл, и машина начала сползать по глинистому склону прямо в лужу.

Когда выбрались из низины, вокруг лежала пустынная мокрая земля. Сизая пелена влажными холодными ладонями разгладила ее — все вокруг имеет плавные мягкие очертания, ничто не торчит, не выпирает острым углом, в полосе тумана все кажется округлым и мягким. Ветер шевелит призрачные слои испарений, сгоняет густые облака или растягивает покрывалом. Как бы отразить это в музыке? Мотив тоже должен быть плавным и сглаженным, без резких переходов, но в показную мягкость необходимо добавить ощущение угрозы. Скрытой угрозы и чувства неминуемой опасности. Болото всегда обманчиво, притворяется тихим и безобидным, но на самом деле таит в себе смерть.

Альбу захотелось достать губную гармошку, сыграть болото и туман, и это обманчивое спокойствие… Будь он один, непременно притормозил бы на островке посуше и наиграл мотив, ведь мелодия уже поднималась из груди, оба сердца бились с нею в такт, музыка просилась наружу… Но, еще раз покосившись на Разина, Альб оставил мысли о новой песне и крепче сжал руль. Разин не поймет.

Сендер месил колесами грязь, поднимая брызги, разгонял мутную жижу, застоявшуюся в ложбинах. Разин к своей цели идет, и Альбиносу не мешало бы подумать… А собственно над чем? Он скрипнул зубами. Над тем, что не знает, кто он есть на самом деле?

— Если устал, давай сменю, — сказал Разин.

— Ничего, я в порядке. Как остальные?

Разин оглянулся.

— Белорус носом клюет.

— Я не сплю, — отозвался Туран из–за пулемета.

— Илай? — Альбинос, сам не зная почему, беспокоился за старика.

— А что ему будет? По сторонам смотрит и зевает… Здесь притормози.

Сендер остановился прямо в луже. Вода заплескалась у колес, накатывая черными волнами. Задремавший Белорус сонно потянулся:

— Что, приехали? Э, а чего в воде? Рыбу, что ли, ловить будем?

— Болтунов топить, — бросил Разин.

Он встал и огляделся. Дальше колеи взбирались на пригорок, гребень которого венчали древние стены, обросшие бородами мха. Когда–то здесь было здание, теперь полностью разрушенное и занесенное песком пополам с илом. Луна скрылась, и небо на востоке уже начало сереть, туман слегка порозовел. Скоро рассвет. Очертания древних стен плыли и раскачивались в мутном мареве. Альбиносу снова захотелось исполнить мелодию пустынного края — теперь в ней будут старые руины и многослойные наросты мха, и красный свет восхода.

— Здесь съедем с колеи. Вон туда давай, — Разин показал.

— А чего здесь?

— Засаду устроим. Место подходящее.

— Слушай, Разин, — заговорил Туран, — а как ты себе это представляешь? Монахов десять человек, с «тевтонцем», и самоход наверняка бронированный. А нас пятеро, и оружия негусто.

— Пятеро героев! — с энтузиазмом провозгласил Белорус. — Хотя оружия, будем говорить, маловато.

— Разберемся, — Разин был, как всегда, немногословен. — Давай, Музыкант.

Альбинос съехал с колеи и повел сендер вокруг холма. Когда под колесами зашуршала сухая земля, Егор спрыгнул и отправился осматривать руины. Туран присоединился к нему. Они обошли прямоугольник стен, окруженный, словно валом, песчаными наносами. Внутри бетонной коробки грунта было меньше, получилась яма, разгороженная остатками внутренних стен. Кое–где наружные валы были выше человеческого роста, а кое–где обвалились до уровня земли.

— Вон там сендер загоним внутрь, — Разин показал подходящий участок, где через вал могла перевалить машина, и в стене за ним был достаточно широкий проем. — За стенами укроемся, хорошая позиция. Встретим их огнем. Ударим внезапно — это преимущество. Что скажешь?

Турана он считал единственным, с кем стоило советоваться в данном вопросе. От Альбиноса это не укрылось, он немного узнал за время поездки о Разине, но главное усвоил быстро — тот хочет достать Губерта потому, что доктор виновен в смерти Юны Гало, бывшей главы Меха–Корпа. Разина толкает вперед чувство мести. Ненависть к врагу. А Туран… Что им движет, чего он хочет? Альбинос сидел в сендере, навалившись грудью на руль, и смотрел, как тот что–то очень серьезно обдумывает. Похоже, смышленый малый, учителя у него хорошие были, раз не спешит отвечать.

Туран задумчиво оглядывал местность вокруг, пытаясь представить себе будущую схватку, увидеть победу — и мысленно проложить самый удобный путь к ней. Наконец ответил:

— Как ты думаешь, если мы встретим их, как говоришь, огнем, что они будут делать?

— То есть?

— Если встанем у них на пути, они будут прорываться, потому что назад им возвращаться не с руки. А если пропустим и ударим в спину? Тогда и пулемет с сендера снимать не придется. Гляди, колея огибает развалины, они поедут вокруг. Первым, наверное, пустят «тевтонец», а грузовик — следом. Мы пропускаем их, а когда «тевтонец» проедет туда, Музыкант сдаст назад, и поливаем из пулемета. А ты с Белорусом займешься грузовиком. Если встретить в лоб, мы атакуем только головной «тевтонец», остальные не попадут под огонь, будут свободно разворачиваться, маневрировать…

— Понял, — Разин кивнул. — А если первым пойдет грузовик?

Он уже мысленно согласился с планом Турана, но хотел просчитать все возможные варианты.

— Грузовик? Это хуже… Но первым будет «тевтонец».

Разин покачал головой. Уверенность Турана его слегка удивила. Скажи так кто другой, он решил бы, что это по глупости, но этого молодого крепыша с лицом фермера Егор уже успел оценить.

— Хорошо, так и сделаем.

— Но нам нужен пленный. Всех не убиваем, так?

— Конечно. Всех касается, один из монахов обязательно живым должен остаться! Рыжий, ты хорошо меня слышал?

Сендер с выключенным мотором затолкали внутрь бетонной коробки. Туран рассказал остальным свой план, потом Разин предложил:

— Времени у нас после схватки не будет, расскажите, что вы за люди и как попали в «Крещатик».

— Да чего рассказывать, — заговорил Белорус, — мы в Киев папашу Илая сопровождали. Обещал он, что наградят нас монахи за службу, у него, видишь ли, письмо было к Крипте от Владыки. А нас вон как наградили, самоход отобрали, кабаны бородатые, да едва не прикончили. Но я одного, будем говорить, тоже славненько разделал. Знаешь, какой у меня мощный удар с правой?