Андрей Колганов - Жернова истории-2

Желание перевести дух после напряженного разговора с Дзержинским толкнуло меня на прогулку пешком — по Ильинке, через Красную площадь, Манежную площадь, мимо Охотного ряда и вверх по Тверской. Лида решила, что я непременно должен быть под ее присмотром, и потому наш путь лежал к Большому Гнездниковскому переулку. Москва ближе к одиннадцати часам вечера стремительно пустела, и только на Охотном ряду и кое-где на Тверской, рядом с ресторанами и заведениями того же рода еще была видна публика. По дороге мне все никак не удавалось отрешиться от только что обсуждавшихся проблем, и детали беседы продолжали прокручиваться у меня в голове.

Не упустил ли чего в разговоре с Феликсом Эдмундовичем? Этот банк в Швейцарии… Почему там такая большая сумма? Нет, если туда сложили всё, что эти хомячки сумели натаскать, то, чем черт не шутит, может быть, столько и набралось бы… Но вряд ли у них этот счет — единственный. Да, ведь и в письме прямо говорилось о трех других счетах. А этот, похоже, решили раскассировать не потому, что он у них был один на всех, а потому, что уж больно геморройный способ доступа измыслил тот, кто его открыл… Но тогда… тогда все-таки уж очень большая сумма выходит. И зачем неизвестный «Андрей» называет эту сумму так точно, буквально до франка? Он бы еще сантимы указал! Или как они там еще в Швейцарии именуется? Сентисимо? Раппен? Вряд ли он не понимал, что излишней информацией о своих финансовых делах письмо обременять не следует…

Когда мы миновали Моссовет и прошли уже мимо Малого Гнездниковского переулка, эти размышления были прерваны — мое внимание привлекла Лида. Она вдруг как-то задергалась и заозиралась.

— Ты что? Опять слежку почуяла? — мне передалось ее беспокойство.

— Не знаю… — пробормотала она под нос. — Тревожно что-то.

И, сворачивая в Большой Гнездниковский, в двух шагах от подъезда своего дома, она стремительным движением выдернула «зауэр» из наплечной кобуры и сунула его в свою цигейковую муфточку — скроенную из того же меха, что и воротник на ее немудрящем пальто. С натугой потянув на себя тяжелую дверь, впускаю Лиду на цветные узорчатые плиты, которыми выложен вестибюль. В царящем здесь полумраке, сопровождаемые нашими собственными неясными образами в темных окнах высоких зеркал, мы подходим к большому медлительному лифту.

Вот кабина с мягким щелчком остановилась на четвертом этаже. С лязгом захлопнулась позади нас металлическая дверь, и мы шагнули в сумрак коридора, едва-едва освещенного желтоватым светом трех слабеньких лампочек. Большие окна в торцах коридора демонстрировали слегка подсвеченную уличным освещением московскую ночь, и от них в коридоре, понятное дело, больше света не становилось.

Свернув к квартире Лагутиных, вижу плывущий нам навстречу огонек папиросы, и лишь затем взгляд улавливает два движущихся нам навстречу плохо различимых силуэта. До меня доносятся голоса:

— Эх, Васек, сейчас бы пивка попить. С таранкой! — мечтательно выговаривает один.

— Тебе бы все пивом надуваться! Нашел время! — недовольно бурчит другой.

Внезапно Лида вырывает локоть из моих пальцев, отскакивает на шаг в сторону, одновременно выхватывая из муфточки пистолет:

— Стоять! Руки вверх! Лицом к стене!

Встречные замирают, нехотя поднимая руки, но не спеша поворачиваться к нам спиной. Один из них — глаза привыкли к полумраку и уже можно разглядеть надетую на нем плотную суконную куртку, напоминающая покроем френч, и кепку, вроде бы, из такого же сукна, — назидательным тоном изрекает:

— Вы бы, дамочка, не размахивали бы пистолетиком-то. Неровен час — пальнет…

Лида не успевает отреагировать, как я чую за спиной какой-то шорох, рука машинально летит за борт пальто, а изо рта вырывается крик:

— Сзади!

Но поздно. Не успев дотянуться до рукояти «зауэра», чувствую, как руки выкручивают с силой, которой мне не удается противостоять, а краем глаза вижу, как какой-то амбал заворачивает руки Лиде. Однако там не все пошло гладко. Девушка успевает нажать на спуск, и пуля, с визгом отрикошетив от стены, идет гулять по коридору. Амбал заламывает ей руки назад с еще большим усердием, ствол «зауэра» опускается вниз…

Еще выстрел! И у амбала вырывается вопль, наполненный трудноразличимой мешаниной нецензуршины. В ногу она ему, что ли, угодила? Однако хватку он не расцепляет, а с остервенением продолжает крутить Лиде руки. Теперь уже она взвыла от боли. Зауэр с мягким стуком падает на коричневый линолеум, а с головы девушки слетает шляпка, и катится по полу по замысловатой траектории.

Между нами всего один шаг. Резко бью ребром стопы, обутой в башмак, сбоку под колено амбалу. Одновременно Лида пытается рвануться у него из рук. Это у нее не получается ни в малейшей степени, однако они оба теряют равновесие и валятся на пол. Один из тех, что стояли перед нами, — тот самый, в суконной куртке, — быстро подскакивает к упавшим и носком сапога отшвыривает «зауэр» к стене, подальше от них. Моя попытка двинуть назад, каблуком по голени, тому, кто держит меня в захвате, удалась лишь частично. Удар приходится вскользь по голенищу сапога, и я добиваюсь лишь того, что мне еще сильнее выкручивают руки, заставив согнуться в три погибели, и стиснуть зубы, чтобы не застонать от боли в чуть не вывернутых плечах. Силен мужик! Чисто медведь. Все. Кажется, отбегались…

— Хулиганим, граждане? — раздается с голос с лестничной площадки. Скашиваю глаза в сторону и с трудом, боковым зрением улавливаю на ступеньках лестницы, ведущей снизу на лестничную площадку рядом с лифтом, какую-то фигуру, показавшуюся мне знакомой.

— Проходи, дядя, не мешай работать! Здесь ГПУ! — и человек в куртке, похожей на френч (похоже, старший в этой команде), делает небрежный жест рукой, в которой зажат револьвер.

— Так и я тоже не просто так погулять вышел, — отвечает размытый силуэт. Знакомый голос, черт возьми! С трудом немного доворачиваю голову. Потертая кожаная куртка, кепка на манер шоферской… «Дед»! Ей-богу, «дед»!

Он не спеша вытаскивает свое удостоверение и демонстрирует его:

— КРО! — коротко поясняет «дед».

— А здесь Секретный отдел! — недовольно бросает в ответ старший группы.

— Ну и что? — «дед» нисколько не собирается отступать. — Я тебе как, должен теперь земные поклоны бить? Вы зачем в нашу операцию влезли? Все поломать решили? Кто приказал? — «дед» говорит с все возрастающим напором.

— Зам начальника управления! — зло огрызается старший.

И тут я вижу, что «дед» замялся. Да, ведь Контрразведывательный отдел, как и Секретный, входит в Секретно-оперативное управление, и зам начальника этого управления стоит выше начальника КРО.