Олег Рыбаченко - В теле тирана

Краем глаза Герда успела подметить кровавые облака, вылетевшие из пустых голов.

— Наступает расчет! Открываем счет!

— Похоже, все не теряй ни одной секунды! — Скомандовала Шарлота.

Борт эсминца моментально вырос перед разведчицами. На палубе только трупы, не привычно тихо, только рыба-паста бьется хвостом об борт.

Опять просыпание на самом интересном месте. Девчата спешно поднимаются и, вскочив, снова бегут. Им даже не дали позавтракать, вот так и пустили голодными босиком по раскаленному песку. Что же опять беги и не тормози. Видимо так и им приходиться вкалывать…

Шарлота подбодрила подругу:

— Выше нос держи крутая немецкая баба! Тогда мы не сломаемся!

Герда свирепо огрызнулась:

— Да я и не думала ломаться! А тем более прогибаться!

И снова бег с разгоном реактивного лайнера. И пески….

А полковник Дэсс в свою очередь брел по пустыне. Вот уже завтра будет неделя после того как они отправились в поход за сокровищами. И ничего пока нет… Словно Моисей евреев по пустыне, так их водит мальчишка Али. И это глупо, мерзко… Что же он ишак, перед носом которого держат морковку. А с другой стороны что делать, снова пытать… Зной убивает даже это желание.

Дэсс чтобы подавить скуку налил из канистры спирта, и, разбавив его водой, принялся глотать противную жидкость. Не очень-то помогло, на жаре развезло, весь энтузиазм куда-то схлынул.

Даже началось некоторое подобие бредятины…

Ракеты тактического уровня летели со скоростью, близкой к световому лучу. Лидер Америки испарился, едва успев закончить фразу. На месте Вашингтона вспыхнуло яркое неистовое зарево света, затем возник колоссальный фиолетово-коричневый цветок. Семь гиперплазменных лепестков отделились от ослепительного бутона, взлетев в заоблачные выси. Они в течение десяти секунд сияли всеми цветами радуги, а затем, моментально потускнев, опали, оставив лишь исполинские плавающие в стратосфере пурпурно-красные искры. В мгновение ока десятки миллионов людей сгорели, разлетаясь элементарными частицами. Те, кто были подальше, слепли и пылали, как живые факелы. Огонь мучительно пожирал человеческую плоть. У людей облезала кожа, обращались в пыль волосы, обугливались черепа. Взрывная волна, как бы гармошкой, складывала небоскребы, заживо хороня многих, еще недавно таких живых и беззаботных индивидов в раскаленных бетонных могилах. Команда светловолосых полуголых школьников Техаса, гоняла мяч, по ним прошла гравиоволна, оставив лишь пепельные силуэты на обгоревшей траве. Бедные мальчики, о чем они думали в последний момент: может, звали маму, или кого-нибудь из героев кино, неисчислимых компьютерных игр (и откуда в голове у нациста всплыло незнакомое слово — компьютер?). Спрятавшихся в подземке людей, белых и цветных давило как мух под прессом. Смерть уравняла бедняка и миллиардера, сенатора и заключенного, кинозвезду и мусорщика. Казалось, что миллионы душ с воем, уносятся в небо, мир перевернулся и возможно впервые люди почувствовали, что как тонка жизненная нить и насколько они нуждаются друг в друге. Мать и ребенок задохнулись под завалом, с такой силой прижавшись ко друг другу, что их оторвать, не могли все силы преисподней.

Удары следовали и по другим местам планеты Земля. Главной целью было уничтожить все крупные промышленные центры, города, лишить человечество знаний, достоинства, отбросить в первобытное состояние, превратить людей в дрожащее стадо. Человеческая техника была бессильна, все средства ПВО не могли даже среагировать на заряды, несущие смерть всему живому. Битва превратилась в беспощадное, тотальное избиение, аннигиляционные и термокварковые подарки «щедро» раздавались всем континентам. С помощью электроники нацисты выбирали наиболее населенные районы земной поверхности, реализуя уже давно опробованную тактику гнездового бомбометания.

Тем временем тысячи легких тактическо-планетарных истребителей уже распылялись по поверхности, добивая уцелевшие войска, и, по возможности, пытались сохранить мирное население для последующей эксплуатации.

Как только Александр Костоломов отдал приказ о начале войны, его вице-президент Геннадий Танкольвиный покинул Кремль. В соответствии с инструкцией в случае начала ядерной войны президент и его заместитель не должны находиться в одном здании. Маршал успел через подземный сверхскоростной вакуумный туннель покинуть Москву и уцелеть после нанесения аннигиляционного и термокваркового удара. Теперь именно ему предстояло возглавить сопротивление космической агрессии, став Президентом и Верховным главнокомандующим. Почетная, но ужасающе тяжелая ноша. Глубине души Танкольвиный всегда хотел заменить слишком мягкого и неповоротливого президента, но в данный момент чувствовал себя титаном Атлантом, на которого взвалили всю тяжесть небесного свода. Даже в военной среде маршала относили к ястребам за его безжалостность и бескомпромиссность, но в данной ситуации вся его воля и решительность были бесполезны. Совершенно неуязвимые звездолеты инопланетной империи безжалостно истребляли войска самой сильной и доблестной армии на земле, не давая малейшего шанса на достойное сопротивление. Их ракеты, небольшие, даже крохотные по размерам, неуловимые по скорости и грандиозные по разрушительной мощи, испепеляли все, что человечество создавало в течение многих столетий. Поэтому сообщение о появлении тысяч невеликих, но очень быстрых самолетов обрадовало «нового» президента.

— Я приказываю. Контратаковать противника, вышибить стальную камарилью фашисткой, космической Германии, из воздушного пространства России!

— Есть, товарищ президент!

Маршал авиации Вадим Ястребицкий забрался в один из экспериментальных ударных аппаратов «Таран» с шестью ядерными боеголовками на борту. Машина-зверь заставляющая трепетать континенты. Наконец они смогут нанести противнику хоть какой-то урон. Последовал приказ:

— Не считаясь с жертвами, сбивать все истребители нацистов-пришельцев!

Не высокий, но крепкий Ястребицкий с мальчишечьим азартом смотрел на врага. Конечно, противник ужасающ по силе, даже сверхустойчивый «Топедоносец-3» бросает, как перышко, от порывов смертельных вихрей взбудораженной гиперядерными ударами атмосферы.

— Мы сшибем вражескую, фашистскую спесь!

— Нет пощады палачам — нацистам, — ответил сидящий справа пилот. — Выметем звездную нечисть, вместе с их сбежавшим от русских Гитлером!

Летчики были искренними в своей ненависти. Еще бы, пейзаж, находившийся под ними, был настолько ужасен, что щемило сердце. Ни один ужастик, ни один блокбастер в стиле «Война миров» не смог бы передать и сотой доли боли, слез и страданий, происходящих на поверженной земной поверхности. Нигде не было так страшно, даже под Москвой, когда над головой свистели пули, а сапоги хлюпали от липкой багровой жидкости. Ни тем паче в более поздних сражениях под Сталинградом и на Курской дуге (жутко, необъяснимо страшно, когда на тебя прет танковая орда!), где он и заслужил генеральские, а затем и маршальские эполеты.