Александр Мазин - Римский орел

— С людьми разберусь я, — заявил кентурион. — Второй раз меня эти пожиратели желудей не возьмут, это точно!

Друзья переглянулись, ухмыльнулись и еще энергичнее налегли на весла.

Над покинутым островом поднимался жирный черный дым.

— И куда мы теперь, друг Череп? — спросил Плавт, останавливаясь у развилки.

— Меня зовут Геннадий, — напомнил Черепанов.

— Хорошее имя, — отозвался кентурион. — Эллинское. Означает: благородный. Верно? Но ведь ты не эллин. Кто дал тебе такое имя, варвар?

— Родители. Тебе что-то не по вкусу, Гонорий?

Спору нет, этот римлянин — крутой парень. Но именно таким крутым парням надо время от времени напоминать, с кем они имеют дело.

Секунд десять Черепанов и Плавт играли в «кто кого переглядит».

Римлянин первым отвел глаза, засмеялся:

— Все в порядке, Геннадий. Хорошее имя. И ты тоже хорош. Так куда бы ты хотел направиться?

— Туда, откуда меня увели.

— Что за место? Твоя родина? — Римлянин был заинтересован.

— Нет. Селение. Примерно в двадцати переходах отсюда. Там остался мой друг, и я беспокоюсь, как бы с ним не случилось худого.

— Как называется это место?

Черепанов пожал плечами:

— Понятия не имею. Мы… прибыли издалека. В общем, случайно. И даже толком языка здешнего не знали.

— Случайно? — Кентурион одарил Геннадия долгим взглядом, приподнял бровь. Но понял, что его товарищ не склонен давать объяснения.

— Твой друг похож на тебя? — спросил римлянин.

— Отчасти.

— Вряд ли он пропадет, — уверенно произнес кентурион. — Не думай об этом. Ты не можешь ничего сделать. Сейчас. Поэтому мы пойдем туда, куда хочу идти я. А я хочу вернуться домой.

— В Иллирию? — Черепанов помнил, в какой из римских провинций родился его товарищ.

— Дом легионера — его легион. Но для начала нужно выйти к границам империи. Это — там. — Кентурион махнул рукой. — Пойдем со мной, Череп. Мой легат [11] Легат — военный или гражданский чиновник высокого ранга. В данном случае — командир легиона. Максимин — великий человек. Понравишься ему — поможет отыскать твоего друга. Он знает варваров, и они знают его. Думаю, твой земляк не останется незамеченным среди варваров, если он и впрямь похож на тебя.

— Пожалуй, — согласился Черепанов.

«Уж Леха-то, с его темпераментом и с охапкой артефактов двадцать первого века, внимание на себя наверняка обратит, — подумал подполковник. — Лишь бы только не грохнули его из-за этого темперамента и ценного имущества».

Но римлянин прав: Геннадий не в состоянии помочь Алексею. Даже дороги в тот поселок не отыщет — заплутает в здешних чащах и болотах.

— Я пойду с тобой. Куда?

— На юг. — Кентурион вскинул на плечо мешок и решительно двинулся по левой тропинке.

Геннадий последовал за ним. В конце концов, он с самого начала собирался добраться до Рима. Даже Леху в этом убедил. И решительный кентурион — именно тот человек, которого стоит иметь рядом, когда оказываешься в чужой стране. С первого взгляда видно, что Плавт — из тех, на кого можно положиться. Из тех, у кого на лбу написано: «Хочешь со мной поссориться? Давай! Увидишь, что будет!»

В любом случае выбора у Геннадия нет.

«Volentem fata ducunt, nolentem trahunt» [12] Volentem fata ducunt, nolentem trahunt ( лат. ) — желающего судьба ведет, нежелающего — тащит. — как говорят земляки Плавта.

Если сравнить этот лес с азиатскими джунглями или южноамериканской сельвой, — нет, никакого сравнения. Нормальная растительность юга России. Первосортный лиственный лес. Старый. С кучей грибов и ягод. С великолепными дубовыми рощами на возвышенностях, с бесчисленным зверьем. Пуганым, к сожалению.

Тем не менее Черепанов чувствовал себя в этом лесу как дома. Куда лучше, чем его римский приятель. Который, впрочем, не жаловался.

В первый день они отмахали километров сорок. Форсированным маршем. Черепанов слегка запарился (не мальчик, чай), а кентуриону — хоть бы что. Пер по лесу, как лось. Причем волок на горбу килограммов тридцать всякого барахла, не считая оружия. Когда Черепанов посетовал: жаль, лошадей нет, — римлянин только фыркнул:

— Сразу видать, ты не легионер! Знаешь, как нас зовут? Мулы!

— Что? — не понял Черепанов.

— Помесь лошади и осла! Потому что не всякий осел унесет столько, сколько воин великого Рима.

— И что же он несет? — поинтересовался Черепанов.

— Во-первых, оружие. Гладий, кинжал, пилум, пила…

— Пила — это что? — спросил Черепанов. Что такое пилум, он знал.

— Тоже копье, но поменьше. Метать. Затем скутум. Это большой щит. Потом шлем, составной доспех (лорика сегментата) [13] Кожаная рубаха с нашитыми на нее металлическими пластинами: лорика заменила распространенную ранее кольчугу-безрукавку, поскольку обеспечивала большую свободу движений. . Это оружие. Во-вторых: сундучок для личных вещей, фляга, миска и котелок, запас пищи дней на пять, сагум… [14] Сагум — шерстяной плащ. Когда сухой, он весит немного, но если намокнет… Дальше: строительный инструмент — кирка, мотыга или лопата…

— Слушай, — перебил Геннадий, — как же можно унести такую прорву?

— Еще как можно! — с удовольствием заявил кентурион. — Это вы, варвары, как обезьяны: все в руках тащите (Черепанов решил на «варваров» не обижаться). А у нас для того фурка есть.

— Это что?

— Такая палка. С поперечиной. И с веревкой. — Плавт изобразил руками нечто вроде подобия небольшого лука, привязанного к шесту. — Очень удобно. Но это еще не все. Если местность голая, то каждый еще два кола несет. Для лагерного частокола. Ну и кошель, конечно, который у хорошего легионера никогда не бывает легким.

Черепанов представил себе навьюченного подобным образом солдатика…

— И со всем этим барахлом он еще ходит?

— Еще как! — гордо заявил Плавт. — Тридцать миль [15] Римская миля — тысяча двойных шагов, примерно 1,5–1,6 км. в день. Римский сол…

— Стой! — оборвал его Геннадий.

Кентурион мгновенно заткнулся и остановился тоже мгновенно: замер с поднятой ногой.

Черепанов осторожно обогнул его, наклонился: точно. Тоненькая бечевка, выкрашенная в зеленый цвет, натянута поперек тропы. Ни хрена себе! Неужели мина на растяжке? Здесь? Сердце екнуло.

Подполковник осторожно снял со спины мешок, сложил на землю оружие. Другой конец бечевки прятался в кустарнике. Черепанов проследил его… И ощутил мгновенное разочарование. Самострел. Причем настороженный на зверя, а не на человека: слишком низкий прицел. Но ногу вполне могло продырявить.

— Ага. — Гонорий протиснулся сквозь кусты, увидел самострел. — На кабана. Молодец, Череп. Глазастый.