Вадим Сухачевский - Иная сила

— Тут самый простой ответ, — сказал он. — Никакого, поверьте, ритуала. Просто в этом помещении – уж не взыщите – не оказалось другого ложа; по мне, все-таки лучше так, нежели чтобы вы лежали на полу… Ну давайте, давайте другие ваши вопросы!

— Где я?.. — проговорил барон. — И что со мной?..

— Начну, пожалуй, с ответа на второй ваш вопрос, — тут же отозвался незнакомец. — Если помните, с неделю назад вы изволили в доме у господина Мюллера провалиться вместе с лестницей.

Бес, довольный, что его упомянули, заулыбался маслено, закивал.

— С неделю? — переспросил фон Штраубе – без всякого, впрочем, удивления. Столь же малым у него, наверно, было бы удивление, узнай он, что с тех пор прошла минута, или же год, или же век.

— Если быть более точным – шесть дней, — поправилось «их сиятельство». — И, надеюсь, вы уже понимаете, что это падение было отнюдь не случайным. Ох и трудно ж мне было с вами! Все наши прежние предприятия оборачивались крахом. Тем не менее одного вы все-таки не учли – что дом, где вы изволили снять жилье, принадлежит не кому иному, как нашему господину Мюллеру.

Тот снова подобострастно закивал и еще более размаслился в улыбке, так, что казалось, нутряное масло вот-вот потечет из пухлых щек.

— А господин Мюллер, — продолжал крючконосый незнакомец, — настолько верный человек, что ему для такого дела и добра своего не жаль. Это была его мысль – в собственном доме расшатать лестницу.

— На одном колышке держалась! — радуясь похвале, вставил бес.

Незнакомец подтвердил:

— Именно так. Я нахожу придумку весьма остроумной, не хуже тех, что изобретали когда-то у вас в Ордене. Но главная удача тут была в другом – благодаря этому мы смогли заполучить вас живым, хотя я такого приказа до поры до времени и не отдавал. Снова же господина Мюллера заслуга. Он подслушал под дверью ваш разговор с князем Бурмасовым…

Фон Штраубе лишь сейчас наконец вспомнил все и, перебив его, спросил:

— Что с Никитой?

— После, после, — отозвалось «сиятельство». — Эдак мы будем качаться, как маятник, из стороны в сторону. Давайте обо всем в свой черед… Так вот, господин Мюллер подслушал ваш разговор; затем успел съездить и передать его мне – из того разговора совершено верно вывел для себя, что мне будет далеко не безынтересно побеседовать с вами… Успел прихватить господина Жлухтова, — он кивнул в сторону лысого беса, также заулыбавшегося радостно от этого упоминания, — и обернулся прежде, чем вы провалились в тартарары. Так что потом можете поблагодарить господина Мюллера как своего спасителя… Ну а далее, будучи лекарем, он знал, что делать – дал вам вдохнуть сонное вещество, кое применяется в хирургии, и с господином Жлухтовым доставил вас ко мне. Вот только немного переусердствовал с этим веществом, слишком уж много его дал вам, столько, что вы пробыли здесь в бесчувствии почти целую неделю. — А теперь, господа, — обратился он к бесам, — прошу вас оставить нас одних, так нам с господином бароном, думается, проще будет продолжать беседу.

Оба беса отвесили ему поклон и беззвучно исчезли, будто растворились.

Фон Штраубе уже успел пообвыкнуться глазами в темноте, мог теперь разглядеть весь силуэт незнакомца и был даже несколько удивлен, обнаружив, что у того из-под мантии торчат вовсе не копыта, а сверкающие под свечой сапоги. Если бы сам он лежал не в гробу, если бы не этот скелет и не гипсовая фигура Бафомета 53 53 Бафомет – фигура с лицом кролика, воспринимавшаяся многими как изображение дьявола (впрочем, толкуемая по-разному); элемент символики некоторых масонских лож на стене, то после давешних разъяснений, данных «сиятельством», можно было бы считать, что их разговор не имеет ничего инфернального под собой.

— Так вы всего лишь масоны? — наконец-таки понял фон Штраубе.

— Смотрите-ка, часа не прошло – уже и догадались! — насмехнулся незнакомец. — Не понимаю только ваших слов насчет «всего лишь». По своему нынешнему положению можете судить, что мы сила достаточная, дабы ее значение не стоило так уж приумалять.

— Да уж, как не сила! — в свой черед попытался съёрничать барон, хотя насмешничать, лежачи в гробу, было не так сподобно. — Попытаться отравить в ресторации трех дворян, а на деле отравить только лакея! Признайтесь – сие дело ваших рук!

— Мда, некоторая неудача, — довольно легко согласилось «сиятельство». — Впрочем, ныне я этой неудаче весьма рад – живой, вы, по-моему, представляете собою много большую ценность, нежели ваш хладный труп.

— И отравленный шоколат в Куншткамере – тоже ваша работа? — продолжал насмехаться фон Штраубе. — И нищий на паперти?

— Если вас интересует ответ, — с той же легкостью отозвался крючконосый, — то его уже получили на прошлый ваш вопрос. Неудача, коей весьма рад.

— Однако же, — спросил фон Штраубе, — не многовато ли неудач для такой грозной силы, каковой вы себя рисуете в своем воображении?.. Кстати, балка, упавшая на голову несчастному конногвардейцу Спирину – не ваша ли придумка? Поскольку Мюллер – хозяин дома, ему привесить балку не составляло труда.

— А вот это – нет! — решительно отмело «сиятельство». — Мы тогда еще и о вашем существовании не знали. Тут поищите-ка лучше у себя в Ордене. И в случае с отравленным исподним и с отравленными дровами мы, уверяю вас, ни при чем.

— Ну а заманить Бурмасова играть в карты и обыграть вчистую, что для любого шулера невеликая задача – тоже знак вашего могущества? — не унимался барон. И, снова вспомнив о друге, спросил: – Кстати, что все-таки с Бурмасовым? Где он?

— Да живой, живой ваш князь, — поспешил заверить его незнакомец. — Нам он живой вовсе уж был без надобности, Мюллер со Жлухтовым хотели его по-тихому удушить да и спалить в печке – имеется у них такая для подобных дел. Но я им не дал – догадывался, что вы после эдакого вовсе не пожелаете вступать со мною в беседу. А побеседовать же нам, право, есть о чем…

— Никаких не будет бесед, — с решимостью сказал фон Штраубе, — покуда не удостоверюсь, что Бурмасов жив. Не хотите моих условий – можете и меня отправлять в свою печку. Так где же он?

— Не слишком далеко отсюда, — нехотя отозвался крючконосый. — Еще второго дня пришел в себя, теперь связанный лежит. Я уже приказал доставить его сюда, чтобы вы могли удостовериться. Ну, можем приступать к беседе?

— Я его должен увидеть, — сказал барон, — прежде не услышите от меня ничего.

Незнакомец спросил:

— Моего честного слова, я так понимаю, вам недостаточно?

Фон Штраубе только усмехнулся в ответ.

— Ладно, — ничуть не оскорбился крючконосый. — Скоро сможете его лицезреть. До той поры молчите себе сколь угодно; однако ваше молчание никак не помешает говорить мне и слуха, полагаю, вам не поубавит. Все равно не обойтись без моей преамбулы; не станем же попусту терять время. Итак… Да, действительно мы намеревались вас убить. Если вас интересуют причины – скажу… Мне перед вами таиться нечего. Коли под конец беседы не склонитесь на мою сторону, то все равно отправитесь в уже упомянутую печь вместе со всеми услышанными секретами и, кстати, вместе с другом вашим, князем… Так вот, о причинах… В стране, как вы уже сами знаете, плетется заговор против царствующей особы… Знаете вы также, что престолонаследник – скажем так, не душа, но знамя этого заговора. Однако взойти на престол он готов, но, будучи весьма набожным, смерти отца не желает. Простите, что пересказываю уже известное вам… И вдруг выясняется, что в Мальтийском ордене есть некий ясновидящий, который эту смерть уже узрел в своих наитиях, может поведать о том кронпринцу и тем испортить все дело. А он вполне может, ибо сразу после встречи с императором, уже в карете по дороге домой, вслух высказал о скорой печальной кончине государя…