Влад Савин - Днепровский вал

Идем назад, уже по Торфяной. И тут во мне как звоночек тревоги. Это мне еще в «школе» заметили, в сорок первом — ты как будто чужой злой взгляд чувствуешь. Голову повернула к Михаилу Петровичу, а взгляд назад незаметно скосила — человек за нами идет, шагах в пяти, по виду работяга или матрос с торгаша, откуда взялся? И точно не из наших, дядя Саша меня бы предупредил, да и знаю в лицо я всех из местного ГБ. Стараюсь не показывать, улыбаюсь даже, а внутри напряжение, как перед боем. В левой руке сумочка, правая… ветер снова налетел, за платье хватаюсь, еще этот сзади, увидит! Нет, не то, что вы подумали — другое.

И двое навстречу. Как отделились от забора, там кусты еще были, издали не заметить. Три шага до них, и еще один сзади. Причем у него руки в карманах!

У меня под Минском так было, уже в отряде. Когда в деревню надо зайти, не парней же посылать, к ним сразу с подозрением, и немцы и полиция, а на девчонку-замарашку могут особого внимания не обратить. А когда я уже назад уходила, от нашего человека — два полицая навстречу, из-за угла вышли, в пяти шагах. Я голову еще не повернула, а вижу, один уже рот раскрывает, окликнуть. А в психологии нашей есть, пока ты с человеком еще в связь не вошел, даже глазами не встретился — активных действий от него не ждешь, вот и те полицаи… ну представьте, что бандиты собрались банк ограбить, а охрана стала бы стрелять, еще когда они не вошли и оружие не показали? Ругал после меня командир, а если бы не вышло? А если бы они у меня наган нашли, и донесение? Как из Минска сбежала, я без оружия никуда — и по пуле в каждого, они даже окликнуть меня не успели, и огородами, хорошо, лес совсем рядом был!

Так и эти. Мгновенно просчитываю ситуацию. Наши быть не могут никак. Если б не дядя Саша, можно еще допустить, что кто-то учинил идиотскую проверку — но товарищ Кириллов шутить не будет, а помимо него никто бы не смог. Угрозыск — так местных оперов я тоже знаю, контактировали, могли конечно и новички, но хоть кто-то должен быть знаком! Гоп-стопщики местные — чтобы вот так, еще засветло, да на офицера с девушкой, нет здесь таких борзых, от ловли мифических «дойче партизан» и уголовничкам досталось, могут конечно в темном переулке по затылку стукнуть и карманы вывернуть, особенно если приезжему и подвыпившему, но ничего более серьезного! Значит что? Враги!

Пистолет у меня не в сумочке, а под платьем. Нет еще у нас «колготок», на мне чулки и пояс с подвязками, и к этому поясу прицеплена открытая кобура под маленький браунинг девятьсот шестого года, калибр 6.35. Совсем крохотная игрушка, негодная для боя, но смертельно опасная с пяти шагов. Чтобы достать, в платье по боковому шву прорезь, как карман на мужских брюках, только руку просунуть, на пышной юбке не видно — это и есть секрет, который я показывала дяде Саше. И ветер очень удачно платье треплет, зачем я хваталась, чулки не показывать что ли — да смотрите, если это хоть чуть ваше внимание отвлечет, до того как вы сдохнете, ради такого я бы и за Женю Комелькову сыграла в Зорях Тихих, только не дай бог, юбку поднимет как на Первомайской было, увидят кобуру! Вот моя правая рука уже на пистолете, а им незаметно. Так получайте!

Левой рукой тяну юбку вдоль тела, справа налево — помогая выдернуть наружу правую с пистолетом. Стрелять сквозь платье, так же как и из кармана — это можно делать, только когда враг один, при движении затвора назад-вперед закусит ткань, и второй раз уже не выстрелить. Зато первый выстрел у меня идет сразу от бедра, ведь метко стрелять просто, вот вы пальцем укажите на предмет, а после проверьте, и закрепите привычку. У меня выходило хорошо, вот не понимаю, отчего в фильмах из конца века даже солдаты или полиция из пистолета стреляют, держа двумя руками на уровне глаз, нас учили, что когда враг рядом, надо уметь метко бить из любого положения, с правой, с левой руки, было даже такое, как заведя правую руку себе за спину, выставить ствол из-под левого локтя! Конечно, вдаль надо уже целиться, но до трех метров стрелять надо только так.

Первому в живот, с двух шагов, враг даже не успел ничего понять, я глаза подняла и встретилась с ним взглядом, одновременно с выстрелом. Второй, который подступал левее, хотел метнуться за тело своего оседающего приятеля, не успел, поймал вторую пулю. И я знала уже, что не промахнулась, сразу резкий поворот, («сенсей» Логинов называл это маэ-тэнкан, айкидо, простите, русбой, для непосвященных), хорошо что не на каблуках, туфельки простые, и земля твердая, не скользко и не грязно. Помня что третий позади — самый опасный, руки в карманах, на пистолете, и мы как мишени перед ним! Причем поворот со смещением, при этом еще приседаю и сталкиваю Михаила Петровича с возможной линии огня, еще лучше, чтобы он упал — а третий уже набегает, но не стреляет, а чем-то замахивается, не достанет, два шага против пистолета, это очень много!

А браунинг я чищу, смазываю, пристреливаю, как положено, Чтобы быть абсолютно уверенной, что знакомое оружие, не подведет. Стреляю дважды, туша врага закрывает свет, и падает на меня. Я барахтаюсь под ней, пытаюсь вывернуться, и тут слышу глухой удар. Михаил Петрович держит тяжелый «Стечкин», а у последнего врага затылок в крови. Затем мой Адмирал пинком спихивает в сторону обмякшее тело, и помогает мне подняться. Нет, мы не стали обниматься и целоваться, как в каком-нибудь фильме — сначала я огляделась по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии угрозы. Вижу, сзади бежит кто-то, и с другой стороны тоже. Я пистолет наизготовку, они кричат, не стреляй, Анка, свои! Всматриваюсь — точно, сержант ГБ Левин, второго фамилию не помню, но тоже лицо знакомое.

И тут на меня накатило. Просто я представила, что бы случилось, если бы его, единственного человека в СССР, на Земле, в этом времени — и убили бы, и у меня на глазах. И мне стало так страшно, как не бывало никогда. Михаил Петрович после рассказал, что я орала на бедных сержантов, как пьяный боцман, да такими словами… А они оправдывались, да мы, товарищ лейтенант госбезопасности, имели приказ лишь следить за этими, конечно вмешались бы, если что… Это когда товарища Лазарева убили бы?

После подъехал мотопатруль, четыре бойца на «додже», рация и пулемет. С десяток таких патрулей ездят сейчас по всему городу, следят не намерены ли немцы бунтовать, ну и конечно, надзирают за порядком. Этих грузите — нет, сначала вас, товарищ Лазарев, приказано в безопасное место, ну а их сейчас другие заберут. Второй патруль появился, не успели мы отъехать, тела покидали в кузов — живы ведь были, все трое! Тот, которого угостил Михаил Петрович, был в отключке, второй стонал, пуля в печень, вот повезло же, третий очнулся, смотрел волком, и один раз даже выругался, но не по-немецки, как я ждала, а по-английски. Никакой медпомощи им не оказывали — впрочем, когда их уже погрузили, один из солдат вроде бы полез туда с медицинской сумкой.