Дмитрий Дашко - Лейб-гвардии майор

— Похоже, принцессе вы понравились, — рассудительно произнес Манштейн. — Добром это не кончится.

Я снова очнулся:

— Что? Вы что-то сказали, мой друг?

— Только то, что вы накликали на свою голову много бед. И первая из них не заставила себя ждать.

Ко мне приблизился багрово-красный от злости подполковник Бирон:

— Фон Гофен, что вы себе позволяете?

— Извините, господин подполковник, чем вызван ваш гнев?

— Вы еще спрашиваете! Ваш фривольный танец наблюдала сама императрица. Ей показалось, что вы слишком вольно себя ведете с принцессой. Наверное, вы забыли, с кем имеете дело.

— Виноват, господин подполковник. Поверьте, инициатива исходила не от меня.

— Тише, — вдруг перешел на шепот Бирон. — О таком нельзя говорить громко. Поберегите честь императорской фамилии. Кстати, раз вы столь озаботились женским обществом, императрица повелела отвести вас к той, кто вам предназначен. Ступайте за мной, фон Гофен, и не вздумайте снова бросать похотливые взгляды на принцессу. Это я вам как солдат солдату говорю.

— Да не бросал я никаких взглядов. — завозмущался я, но подполковнику не было дела до моих оправданий.

Он подвел меня к одной из статуй, установленных в зале, и удалился. Я вздохнул, уперся головой в бедро изваяния и прикрыл глаза. Из головы никак не выходил пленительно-смеющийся образ Елизаветы.

Нет, ерунда какая-то! Что я, смазливых бабенок не видел? Да всяких насмотрелся. С чего бы это моей челюсти с таким лязганьем на пол падать? И тем не менее.

— Вам еще не надоело оставаться таким невежей? — раздалось откуда-то снизу.

Я склонил голову и увидел свою невесту. Настя смотрела на меня, как лилипут на Гулливера. Во взгляде ее читались и злость, и обида.

— Мужчины! — фыркнула она, как сиамская кошка. — Я уже битый час стою возле вас, а вы даже не соблаговолили поздороваться.

— Прошу меня извинить покорно, задумался, — повинился я.

— Задумались?! Наверное, о цесаревне, этой драной кошке, этой… — тут моя суженая запальчиво произнесла слово, которое ей не полагалось произносить ни по возрасту, ни по месту нашего нахождения.

Я быстро закрыл ее рот ладонью и утащил как раз к тем кустикам, куда до нас бегала уйма народа.

— Ты чего говоришь, Настя?! В Сибирь захотела?

— А что, донесете на меня? — Невеста вскинулась на меня, как жена декабриста на портрет царя Николая.

— С ума сошла?! — вопросом на вопрос ответил я. — Тут и без меня доброхоты найдутся.

— А что, ее величеству можно так говорить, а мне нельзя?

— Ее величеству можно делать все, что угодно, а тебе и впрямь нельзя.

— Ну вот, — всхлипнула Настя. — Значит, вам захотелось меня обидеть, да? Как узнали, что матушка-императрица меня в невесты ваши прочит, так сразу всю деликатность обхождения позабыли.

Я растерянно открыл рот.

Настя, вытерев слезы, продолжила:

— А я, может, не хочу идти к вам в жены. Я, может, другого люблю или даже других. Вот!

— Че-е-его? — протянул я, услышав такие новости.

— А вот чего! Что слышали! — Девушка капризно топнула ножкой. — Мне сразу двое нравятся. Один из них — сочинитель господин Гусаров (я его, правда, никогда не видела), но уверена, он прекрасной души человек.

— А вдруг Гусаров — толстый и лысый скряга, вдобавок женатый? — потешаясь, спросил я.

— Это невозможно, — разозлилась Настя. — Иначе ему бы не удалось написать столь прекрасную и возвышенную книгу. Уверена, он красив и душой, и телом. В отличие от некоторых, — многозначительно добавила она.

«Некоторые» чуть не падали в обморок от хохота.

— Ладно, с первым объектом вашей любви мы разобрались. Кто ж тогда будет вторым?

— А второй — тоже гвардеец, вроде вас, но только вы, барон, ему и в подметки не годитесь. Он высокий, красивый и храбрый.

— Получается, что со вторым, в отличие от сочинителя Гусарова, вы встречались?

— Да, всего один раз, но этого хватило, чтобы полюбить на всю жизнь. Он действительно отважный, не побоялся войти в горящий дом и спасти моего Митяя.

Я вздрогнул, вспомнилась прошлая зима, пожар, погорельцы, среди которых была девушка, которая показалась в тот момент гораздо моложе своих лет…

Она увидела во мне спасителя, ринулась ко мне и с мольбой, кинулась в ноги:

— Спасите Митяя, добрый человек, век за вас молиться буду. Он же маленький, несмышленый, месяц всего исполнилось.

— Где он? — подняв ее с колен, произнес я.

— В моей комнате, — стуча зубами от страха, заговорила она, — на втором этаже. У него колыбелька маленькая с ручкой. Я там его оставила, забыла, когда все началось.

— Ты его забыла?! — вскричал я.

Она снова бухнулась на колени, обхватила мои ноги и заголосила:

— Спасите Митяя, дяденька. Христом умоляю!

— Цыц, девка, потом ныть будешь.

Последнюю фразу я незаметно для себя произнес вслух.

— Вы?! — Настя отпрянула от меня, захлопала большими ресницами. — Так это были вы?

— Это был я, — сказал я и чмокнул невесту в хорошенький носик.

Потом… потом были поцелуи, невинные и страстные одновременно, объятия и слезы (куда же без них). Я возвращался с бала окрыленным, подхваченный неведомой силой, но спроси меня кто, люблю я Настю или нет, боюсь, мне бы не удалось дать ему точный ответ.

На следующий день я заглянул в редакцию, принес последние листки, которыми заканчивался мой роман. Все точки были расставлены, все ружья выстрелили. Убийца найден и наказан, главный герой получил заслуженный приз. «Хеппи-энд», как сказали бы в Голливуде.

Но редактору концовка не понравилась.

— И что, это все? — недоуменно спросил он.

— Да, финита ля комедия, — отвечал я.

— Простите, молодой человек, но как же так?! — заволновался редактор. — Вы приучили читателя к вашим героям, их приключениям, тайнам, загадкам, интригам и вдруг обрываете на самом интересном месте.

— Почему на самом интересном месте? — не понял я.

По логике вещей книга получилась вполне завершенной, все сюжетные линии пришли к логичному исходу, я выдоил историю, как корову, досуха. И вдруг такое заявление редактора.

— Да потому, что читателю интересно узнать, что было дальше! Это как наваждение. Вы же бросили ему косточку с барского стола, приоткрыли чуток завесу и тут же ее прикрыли. Непорядок, господин сочинитель. Вернетесь к себе на квартеру и пишите снова. Пишите, что вашей душе угодно, но только чтобы герои были те же да чтоб приключений у них было поболе. Иначе не поймет вас читатель, ой как не поймет! Так что, господин Гусаров, ступайте и без продолжения не возвращайтесь, а мы позаботимся, чтобы как можно больше людей узнали, что история ваших гномов и эльфов будет иметь продолжение. На том и порешим.

Я хмыкнул и отправился домой, ломая голову над новыми напастями, которые должны свалиться на головы моих героев. Пожалуй, прав редактор: я и сам свыкся с персонажами, как с родными, и, ставя финальную точку, испытывал не только радость, но и грусть, как бывает в момент расставания с близкими людьми.