Андрей Лео - Сделай, что сможешь

Знахарка пришла, когда я достругивал заготовку для лука. От её ворчания меня посетило дежавю. Точно, вчера то же самое было.

- Ты зачем из дому вышел? Тебе лежать надлежит. Сколько раз говорить можно?

Ну да, если тянет поработать, ляг поспи, и всё пройдет. Сейчас ещё палкой махать начнет. Не-е, сегодня нужно слегка изменить наши взаимоотношения.

- Зачем ругаться, баба Софа? Солнышко полезней прохладной землянки. И вы присели бы, вон какая тут благодать.

Действительно, солнце разгулялось не на шутку. Становилось жарковато.

- Кха! Лучше он ведает, что ему надо. В землянке печь затопи, тепло будет, - проворчала она, но рядом села.

- Ну, ведаю я, конечно, не лучше вашего, но то что солнце дарит жизнь, мне известно.

Она внимательно на меня посмотрела и спросила вроде бы нейтральным голосом:

- Чего ещё знаешь?

- Знаю, что жизнь прекрасна и удивительна, - про себя автоматически продолжил: "Если выпил предварительно".

- В небытие плохо?

Оооо… похоже, назрел разбор полетов. Это за кого она меня принимает, за демона, что ли, какого-нибудь? Не-е-е… так дело не пойдёт.

- Как в небытие, не знаю, никогда там не был.

- А где был?

- Да жил себе не тужил. А потом взял вот заболел, - я с усмешкой посмотрел на неё.

О, как сверлит взглядом! Вы ж, мадам, на мне дыру протрёте!

- И где жил?

- Здесь недалече, - и ведь не врал же, я в Сибири много где бывал.

Судя по взгляду знахарки, она готова была взорваться. Ха… детектор лжи от правды заглючило!

- Баба Софа, вы хотели о чём-то со мной поговорить? Так не ходите вокруг да около, - я посмотрел на неё с легкой грустинкой. Надеюсь, я правильно оценил этого человека. Иначе мне… даже представлять не хочу.

- Хотела, - она отрешённо покачала головой. - Кто ты?

- На Мишку не похож?

- Норов тот же задиристый, но ты другой, - она задумчиво растягивала слова. - Он меня побаивался, а ты смотришь, как на ровню. Мишка не знал, что делать, крутился, как белка, а выхода не видел. Ты же, по глазам вижу, многое сразу решаешь с дальней задумкой, небось, на долгие годы вперёд дела свои рассчитал.

- Ну-у куда там! Жизнь такая штука - всегда сумеет преподнести сюрприз, особенно если решишь, что уже всё о ней знаешь. Вот и здесь оказаться я никак не ожидал. Радовался жизни и вдруг, - я усмехнулся, - чужих блох кормить стал.

- Где жил?

- Да жил-то я много где, но лучше спросить когда.

Софа задумалась надолго, видать, о своем, о девичьем. Но наконец ожила, посмотрела и, решив что-то, спросила:

- Когда ж ты жил?

Я с улыбкой посмотрел на неё - ну, была не была:

- Родиться я должен где-то через девяносто лет. А прожил до попадания сюда пятьдесят четыре года.

А прокурорский взор не меняется.

- Как к нам попал?

- Не знаю. Уснул там, проснулся здесь.

- Ритуалы какие справлял?

- Да никаких ритуалов…, - тут я замер: а ведь не помню, были там какие-нибудь ритуалы или нет. Может, пьяные реконструкторы вокруг меня весёлую джагу-джагу сплясали? А Вадик в ритме вальса постреливал в воздух ну очень холостыми зарядами… Бл…

- Впрочем, я был пьян и не помню происходившего перед переносом.

- Переносом?

- В будущем перемещение сознания из одного человека в другого будут называть переносом.

- Так у вас это часто деется?

- Нет, не часто. Наоборот, многие считали перенос невозможным, я тоже. Ходили, разумеется, слухи, будто такое случалось, но доказательств-то нет. Писатели в романах, конечно, много раз его описывали. Хм… каждый по-своему.

- А с Мишкой что?

- Не знаю. Я с ним не общался.

- Что с ним могло случиться? Какие о том у потомков суждения сложились?

- Ну, раз я его не ощущаю, то он или хорошо спрятался - в таком случае есть вероятность его возвращения, или он ушел навсегда, например, в моё тело.

Она отвернулась, покачала головой.

- Ох Мишка-Мишка! Боялась я за него. Слишком всполошный парень был.

Тяжело вздохнув, она продолжила:

- Слыхала я об этом переносе, Галина как-то рассказывала.

- Софа… эээ… ничего, если я по имени буду обращаться?

- Наедине можешь, а на людях зови Софья Марковна.

- Хорошо. Скажи, а можно ли связаться с ушедшим? Может, попробовать как-нибудь поговорить с Мишкой?

- Можно. Только сейчас его нельзя тревожить, время ему дать надо. Пусть уляжется всё.

- Что ж, так и поступим.

- Значит, тебе пятьдесят четыре года, - она задумчиво посмотрела на меня. - То-то ты нас с Машкой в оборот взял.

Хм… кто кого взял, ещё вопрос! Я вон молчать думал в тряпочку о попадалове, а меня растрясли, как грушу.

Постепенно приглядываясь на дневном свету, я уже понял - Софьин возраст вчера определён неправильно. Старостью тут и не пахнет. По виду ей от тридцати пяти до сорока или чуть больше. Хотя это для той жизни, а в данном времени всё иначе, да ещё в лесу. И тёмные круги под глазами, скорее всего, из-за моего лечения появились. А лицо красивое… точёное, нос прямой. Глаза ярко-зелёные. Из-под платка тугая коса по спине. Волосы каштановые, с заметной рыжинкой. И грудь… хм… есть.

Эх… лет десять назад сочный персик был, мужчины, наверно, проходу не давали. Что ж до сих пор не замужем-то? Сегодня пришла в белой вышитой рубахе, и сарафан новый, тёмно-синий. Интересно, она для меня так принарядилась? Попытался представить её в одежде 21 века. Ммм… чуток макияжа… и я с такой… не отказался бы по чашечке кофэ распить… за завтраком.

- Как жить думаешь?

- Жить? - я с трудом выплыл из фантазий. - Ну, сначала нужно обеспечить нас припасом на зиму, а там увидим.

- Ты, смотрю, надолго решил у меня обосноваться. Чё ж хозяйку не спросил? - знахарка с хитринкой на меня посмотрела.

- Да вот вижу, хозяйка помирать зимой собралась, дай, думаю, порадую. В тесноте да не в обиде, - не остался я в долгу.

- Хе-хе, помирать! Спасибо за радение. Да… жить после смерти Снегурки не очень-то хотелось, - в глазах мелькнула грустинка. - Но коли в моём доме прижилась парочка шебутных мальцов, о том и думать неча.

- Прости, невежливо о возрасте у женщины спрашивать, но всё же сколько тебе лет?

- Чего уж там. Тридцать седьмая весна в этом году пришла. А ты, поди, думал, я совсем старая?

- Ну…, - не хотелось мне признаваться, что вчера были такие мысли, - жизнь в лесу быстро старит. Не расскажешь, как здесь оказалась?

Меня смерили взглядом, ну, так, слегка. Почти как своего.

- Когда-то меня, молодую крепостную девку, отдали в обучение на гувернантку. Чуть постарше Мишки я в ту пору была. Пять лет отучили и послали в услужение к княгине Ольге Воронцовой. Хорошее было время, - она задумчиво посмотрела вдаль. - А вольную дали за заслуги мои, осталась у дочки старой княгини, Натальи Воронцовой. Полюбила её всей душой.

На лице появилась мечтательная улыбка.

- Мы с ней подругами были. Дааа… А через три года скандал вышел в семействе: нагуляла молодая княжна ребёночка на стороне. Да при родах надорвалось что-то в ней. Долго с постели встать не могла. Ольга Михайловна хотели ребёночка отдать в чужие руки, но Натальюшка не дала. Сильно его любила. Всего лишь год и прожили в отцовском доме, пока она поправлялась, а потом уехали мы подальше, в сибирскую усадьбу Воронцовых, что недалеко от Красноярска. Старая княгиня прокляла родную кровь на пороге и сказала, что возврата ни Наталье, ни сыну её в отчий дом уже не будет. Трудная дорога у нас вышла. По приезду в усадьбу разболелась княжна, опять слегла. Доктора только руками разводили. Знахарки смотрели. Помочь ни одна не смогла, но подсказали лекарку, способную чудеса творить. Решили к ней ехать.