Николай Берг - Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2) [СИ] (Прода от 28.01.2013)

— Повезло. Все таки не зря толковали, что у людоедов башка тупеет. Положено-то по уму сначала очередь дать выше, а вторую уже по полу вести, когда все, кого не зацепило первой, залягут. А он с чего-то наоборот — сначала по полу, а потом по верху. Впрочем, будь у меня мои ноги, он бы их отстриг, там бы я уже не боец был. Еще повезло, что он решил такого неумеху как ты голыми руками взять. Без обид, ладно? Ты ведь его не видел вообще? — миролюбиво, но вроде как с ехидинкой неуловимой, спрашивает безногий.

Мне остается только вздохнуть. Ну да, не видел. И не слышал.

— Ладно, все хорошо, что хорошо кончается — подводит итог калека.

— Еще не кончилось. Нам бы отсюда ноги унести стоило. Грохотом мы сюда зомби собрали, кончится запись — они на нас попрут. Можно все-таки в фургон засесть, там не достанут. Или как? — возвращаю я своего утешителя из эмпиреев на грешную землю.

— Да нет, спасибо, я уже как-то насиделся — несколько путано, но тем не менее понятно отвечает собеседник.

До меня доходит, что вообще-то он ухитрился засечь парочку людоедов в лесу, как-то управлял своими тарахтелками и не только управлял, но и одного из них ухитрился завалить, а потом выжил в расстрелянном вдрызг фургончике, отделавшись только искалеченными протезами… тоже кстати потеря серьезная, это ведь все подгоняется строго индивидуально. И в принципе если бы не этот калека, скорее всего нас бы уделали очень быстро и легко, я на дереве сидел не слишком заморачиваясь маскировкой, а ребятишки судя по всему не без опыта на нас вышли и уж точно не без наглости — поперли ж прямо на звук танков, не хухры-мухры на танки переть…

— К слову боеприпаса у нас тоже маловато — замечает как бы ненавязчиво инвалид. Этак с намеком. До меня доходит смысл — надо собрать с убитых все, что может пригодится.

— И в фургоне есть буханка хлеба — кобылу эту бы неплохо подманить. Больше то, кроме тебя, перевозочных средств не осталось — и авто и квадры меховой ушанкой накрылись — продолжает намекать весьма прозрачно красавчик.

— Вот уж с кем дел не имел, так это с лошадьми — опасливо отвечаю я на эти намеки.

— Домашняя живность была? — хмыкает он.

— Хомячки, аквариумные рыбки, коты и собака — ставлю я точки над И.

— С таким набором разностороннего опыта легко с лошадью справишься — утешает и воодушевляет меня инвалид.

— Да прямо… Сам-то на лошадях ездил? — интересуюсь я у будущего рейтара.

— Нет, весь опыт общения — когда сына катал в Парке Победы. То есть его девушка коневод катала, а у меня конь этот сторублевку сжевал, девчонка не успела перехватить… Но других вариантов-то нет? Но мне было дело про коников рассказывали сослуживцы. Те, что на конях службу несли.

— Конный полк при Мосфильме? — уточняю я.

— Да нет, погранслужба в горнных районах. Кавказ, Таджикистан… — рассеянно отвечает калека и тут же рекомендует мне спрятать пистолет в кобуру и не валять дурака.

— С чего вдруг?

— Нет смысла выстрелы глшить уже. Кого могли — мы уже приманили. Включая и этих драгунов недоделанных. С автоматом безопаснее, мало ли на шустера нарвешься или еще кого. Главное — лошадь бы привести.

— Ну а если — не?

— Тогда и впрямь придется в фургоне сидеть и надеяться на лучшее, пока кто не окажется в радиусе действия твоей рацеи… Ты к слову пробовал связаться?

— Ну пробовал. Шуршит мировой эфир и все… Ладно, я пошел. Хлеб у тебя где лежит-то? — смиряюсь я с очевидным.

В лесу ничего не поменялось, разве что тени уже немного иначе легли — время-то летит. С покойного пулеметчика я по распоряжению безногого стянул странный рюкзак-короб, в котором по словам моего напарника пулеметные ленты удобно таскать и прямо оттуда подавать в пулемет. Пистолет опять же необычный достал, карманы проверять не стал, в конце-концов подтащил тяжеленный труп за шкирку поближе к красавчику, если ему охота — пусть обыскивает. С определенным чувством горделивой радости нашел в паре шагов от трупа здоровенный кинжал непривычного вида, явно восточный, вычурный, но очень изящный, красивый, с позолоченной рукояткой и посверкивающими на солнце цветными не то стеклышками, не то даже каменьями. То, что меня собирались не голыми руками взять, а все-таки снять "с ножа" несколько повысило мою самооценку, не шибко, но все-таки. Интересно, чей кинжал-то, турецкий, персидский или индийский? И вроде не новодел. Ведь по нынешним временам он и музейным может быть, чем черт не шутит, упакован-то убитый очень достойно, все на нем лучшее. Не стеснялись чертовы сектанты, скромностью не страдали.

Обговорили возможные нюансы, если мне в ходе охоты за кобылой придется наоборот удирать от какой-нибудь неживой твари, проверили связь по нашим рацийкам и я с крайней неохотой отправился опять в лесок. Вертеть башкой пришлось как сове какой-то. Видимость убогая, за деревьями непросматриваемых зон полно, да и вколотили в меня за прошедшее время, что даже тупой зомбак может кратковременно ускориться, а уж про шустеров или морфов и речи нет и тогда неизвестно унесут ли меня ноги. А еще и парочка людоедов тоже настораживала — шумим-то мы сильно, моторы за моей спиной по-прежнему урчат.

Немножко с дороги сбился, все-таки волновался видно, когда тут бегал в прошлый раз, потому вышел неожиданно для себя на второй квадр, тот который лежал задрав к небу зубастые протекторы колес. Место, где валялся второй из конного патруля я увидел после этого сразу же — и не только потому, что запомнил место, хотелось бы мне быть таким наблюдательным. Нет, там маячило что-то светло-серое, чего раньше не было. Гадать не приходилось, чего тут гадать, ясно, что на сладкое мясо приплелся ближайший зомби, шел на шум, а тут такой вкусный подарочек. Зараза, они же тут отожрутся, на двух-то трупцах, не хватало нам морфеусов тут саморощеных. Молодой парень, одетый в когда-то щегольскую, когда-то белую куртку на меня внимания не обратил никакого, жрал, аж давился. Его я щелкнул из пистолета в затылок, старательно поглядывая по сторонам. Рожки из загаженной разгрузки тянуть ни малейшего желания не возникло, лошади на сто метров не нашел, зато пришлось упокаивать еще трех медленно бредущих на гул танковых движков мертвяков. А пальбу я за это время несколько раз слышал, причем разную. И не только пальбу, бабахинг был и чисто артиллерийский, звонко жахало, хоть и далеко.

Возвращался я на полянку с убитой машиной и инвалидом несолоно хлебавши. Квадры оба были искалечены серьезно, рассчитывать на них не приходилось, обыскивать весь лес ради лошади не манило ни разу, а следы подков были натоптаны так, что я никак не смог опрделить в конечном счете куда двинули коняшки. Лучше я опять на дерево залезу. Безрадостным голосом сообщил напарнику, что вышел у меня шиш с маслом. Он очень спокойно посоветовал возвращаться. Я и вернулся.