Комбат Найтов - Записки горного стрелка

— Я — военный диверсант первого класса с 1974 года. Мне надоел этот бессмысленный допрос, и я решил уходить. Совать мне руку несколько опасно, всё равно, что сунуть руку в мешок с кобрами.

— Но, Вы же только начали, а я и мои люди вошли в кабинет. Вы бы не успели!

— Товарищ маршал, Вы очень правильно построили первую фразу: сразу представившись. Иначе… — я поднял из‑за стола левую руку и разжал кулак.

— Что это? — спросил он, разглядывая маленькую трубочку.

— Подарок, из Никарагуа. Заряжена иглой кактуса, с ядом тропической лягушки. Вызывает мгновенный паралич всех мышц. Ваше тело перекрыло бы сектор обстрела Вашим лейтенантам. И у них не было бы ни одного шанса. Ствол майора был в ноль двух секундах от меня. И, я только выгляжу безоружным и беззащитным. У меня сейчас 6 единиц метательного холодного оружия, и американский бронежилет, держащий пистолетную пулю. Я бы ушёл, забрав снаряжение и документы.

— Вот стервец! Приятно разговаривать с профессионалом! Сейчас на аэродром, и срочно летим в Тбилиси, в штаб фронта. Эти сведения надо немедленно передать на фронты и в Ставку.

Поспать мне, действительно, дали. Но, перед этим я попросил генерального комиссара отдать мне хотя бы Стечкина.

— Я без оружия чувствую себя голым.

Он несколько секунд подумал.

— Такой устроит? — спросил он, передавая мне кобур–маузер N 1. — Знаешь? Пользоваться умеешь?

— С детства. Оружие моего деда.

— А он где?

— Погиб под Ошем, в 33–м. У него был такой Маузер, хранился у нас дома.

— А твой пистолет надо передать нашим конструкторам. Интересная модель.

В штабе Южного фронта мы встретились с маршалом Будённым. Что меня поразило, так это то, что Берия извинился перед ним за критику в его адрес.

— Семён Михайлович, я вчера вспылил, сами понимаете, когда три дня минируешь и взрываешь нефтевышки под Грозным, причём это приказ Верховного, а порядка на фронте маловато, то поневоле взбесишься. Продолжайте исполнять свои обязанности. Тут от противника вышел наш разведчик. Познакомьтесь с тем, что он видел у немцев. Давайте карту.

Я сидел, поднимал карту, а двое маршалов тихонько переругивались между собой. Когда я сказал : 'Готово!', оба уткнулись в неё.

— Где группа Клейста?

— Вот здесь. Они планируют нащупать перевал, где можно форсировать Большой Кавказский хребет.

— А группа Гота?

— Здесь, у Нальчика. Попытаются захватить вот эту переправу. 204 танка, 300 орудий и пехота. Начнут 11 августа.

— Разведка! Тебе цены нет! — сказал усатый маршал и вытер лицо двумя руками. — Лаврентий Палыч! Не беспокойся! Встретим. И Хозяину скажи.

— Всё, лейтенант. Времени больше нет. Летим дальше!

Опять Ли-2 или как они тут называются. Сваленные чехлы под заваленными сиденьями. Берия сидит у самой кабины и контролирует лётчиков и пространство вокруг самолёта. Несмотря на 6 истребителей прикрытия, видно, что он расслабится не может. Нет. Встал и пошёл ко мне, когда увидел, что я проснулся.

— Как 'тебе' Семён Михайлович? — было отчётливо слышно 'тебе'!

— Нормально, Лаврентий Павлович. Он — владеет ситуацией. А вообще, никогда себе не представлял, что буду докладывать непосредственно ему. — Берия заулыбался.

- 33 год… В том году погиб один из комиссаров ОГПУ, фамилию не помню… Василий Николаевич, точно. Северо–Восточное Туркестанское управление. Он? — спросил Берия.

— Имя отчество — совпадает. Звания и должности не знаю. ЧОНом командовал.

— Он! А Вы почему с отцом по другой линии пошли? Он ведь чекист.

— Я выбирал свободно, что хотел, а отца не приняли в лётное училище перед войной, из‑за происхождения. Кстати, товарищ Нарком! Я обратил внимание, что в тех местах, где я появляюсь, идёт резкое изменение предыдущей истории: Клухор–баши мы взяли один раз, сорвали немцам два восхождения на неё, немцы пытались отбомбиться по Клухору. 1329 полк удержал перевал. 121 полк к перевалу не поднимался и не отбивал его у противника. Отец не был ранен на перевале и не улетел в Алма–Ату и Арысь. Если ему целенаправленно не помочь, то генералом ВВС он уже никогда не станет.

— Ты думаешь? Хотя, что‑то в этом есть.

Сели в Астрахани. На борт подсел какой‑то трёхзвёздный генерал. Лицо знакомое, но вспомнить его не могу. Я успокоился и уснул. Спустя некоторое время я проснулся, и увидел, что генерала перебинтовывают. Чуть ниже правой лопатки у него ранение. Я заметил жест Берия, который означал: 'Подойди сюда!'

Начал отвечать на заданные вопросы по Сталинградскому Сражению. Особенно я подчеркнул форсирование Дона в районе Крыловатки и подвиг зенитчиц Сталинградского фронта. До 19 и 23 августа оставалось около 10 дней. Прилетев в Сталинград, Берия снял Гордова, которого он, действительно, нашёл пьяным на окраине Сталинграда с какой‑то военврачихой в постели. Их расстреляли прямо возле дома. Командующим фронтом стал генерал Рокоссовский, прилетевший вместе с нами. В Сталинграде мы тоже не задержались, тем более, что с Рокоссовским говорили и в самолёте, и в штабе довольно долго. В Москве меня поселили за городом на какой‑то даче. Довольно комфортабельно, покормили.

— Лаврентий, проходи. Что там на юге? Всё успели взорвать? Кто вместо Буденного?

— Будённый. Он хорошо справляется. Наступление противника, в основном, сорвано. Фронт закрепился на естественных рубежах обороны. Я снял и расстрелял Гордова, вместо него — Рокоссовский.

— Он же ранен!

— Он согласился принять командование фронтом.

— Ты понимаешь свою меру ответственности, Лаврентий? Положение у нас катастрофическое, гораздо хуже, чем было под Москвой в прошлом году. На что ты надеешься?

— На историю, Коба. Подожди! — он прошёл к двери кабинета и открыл дверь, — Заносите!

Два чекиста пронесли в кабинет несколько предметов, завёрнутых в мешковину, и положили всё на стол. Начали распаковывать, но Берия их остановил.

— Всё, спасибо, вы свободны. — и сам начал распаковывать и раскладывать предметы: пулемёт, снайперскую винтовку, гранатомёт, мину направленного действия, радиовзрыватели и остальное. Сталин заинтересованно подошёл к столу и, в первую очередь, взял в руки пулемёт.

— Откуда это?

— Из Афганистана, из 1980 года, Коба. Оттуда вышел человек, наш, советский. Вот его документы. Ты на партбилет посмотри: все тайные знаки на месте, порядок не перепутан, добавлено три новых знака. Три раза меняли партбилеты, но — это НАША ПАРТИЯ!

Сталин начал рассматривать партбилет под косым углом. Да, постановление 25 года, зафиксировавшее эти знаки, исполнялось в 1974 году, в год выдачи этого партбилета.

— Что этот человек сказал об этой войне?

— Мы её выиграли, Коба! Он военный, войсковая разведка. Грамотен, обладает хорошей, я бы даже сказал, очень хорошей памятью. Профессионал. Дал ценные сведения по положению на всех фронтах. Поэтому я и оставил Будённого на месте: военные историки мира признают, что отступление Южного фронта, проведённое им, это шедевр маневренной войны. Он сумел отойти, потрепать противника, растянуть его коммуникации и закрепиться на естественных рубежах обороны. Дальше немцы не пройдут на том участке. А вот Тюленев себя проявил как нерешительный и безынициативный комфронта, который сорвал 'Большой Сатурн'.