Комбат Найтов - Записки горного стрелка

Самая сложная ситуация возникла с Су-25–ми. Это была новейшая машина, только что принятая на вооружение. Там без инженеров–электронщиков делать особо нечего, но сборка блочная, поэтому в СССР-81 сказали:

— Будет очень интересна наработка на отказ каждого из блоков. При минимальном обслуживании. У нас 'лепят', и заставляют работать даже отказавшее оборудование. Привычка скрывать сказывается. В принципе, при наличии хорошего авометра и осциллографа, ремонт сложности не представляет. Но требуются детали. У Вас их нет, поэтому все блоки возвратятся назад, а у нас 'отремонтируют' и будут работать. Общая картина сильно изменится.

К сожалению, из‑за ликвидации штурмовой авиации в СССР в 57 году, на складах этой техники не осталось. А здесь она требовалась, и немедленно. А кроме Сушек, ещё не обкатанных и немного сырых, больше ничего нет! У Ил-2 немного изменился нос, радиус действия, он теперь таскает тридцать две 82–мм эРэСки, превратился в довольно грозный штурмовик, но до Су-25 ему, конечно, очень далеко. Заканчиваем обучение первой очереди обучения. У этих летчиков налёт на Элках — 35 часов, и 30 часов на Су-25. 'Зелёных' летчиков в первой очереди нет. У всех солидный налёт на Илах и на истребителях. Те немногие, которые уцелели в боях. Их всего 50 человек. Половина техников, которые обслуживали эти машины в Оренбурге, пойдут во вновь сформированные два полка. Смотрел списки полков, из которых прибыли эти лётчики: четыре–пять полных составов сменилось. Надо ломать ситуацию. И есть чем. Кроме прямого попадания 88мм зенитки, Сушке ничего не страшно. 20 и 37 мм она держит. Подали эшелон на Медовый Двор, первые пятьдесят самолётов грузятся на Волховский фронт. А 'мой' Ан-26 берёт курс на Черкасск. Уже в воздухе приходит сообщение, что необходимо следовать в Москву. Верховный получил сообщение разведки, что генерал Канарис выехал в Базель для прохождения лечения от выявленного у него туберкулёза. Гитлер панически боится заразы, поэтому довольно свободно отпустил 'страдальца' лечиться в клинику великого Карла Теодора. Сталина, в основном, интересовал вопрос: каким образом аннулировать угрозу объединения Германии и Великобритании.

— Я не знаю, товарищ Сталин. Мне кажется, что общего у них больше, чем разницы. Да, Черчилль не любит Гитлера, из‑за которого ему пришлось вступить в войну. Но, нас он не любит гораздо больше. Ради нас он готов дружить с чёртом.

— Что можно предпринять?

— Надо отрывать Америку от них. И дело не в том, что мы не можем победить Америку. Можем, но… Захватить её мы не можем. У нас нет флота.

Дома, через ИскИна, разыскал Канариса, он, действительно, лежит в фешенебельной клинике, через палату от него 'лежит' руководитель МИ-6 Мензис. Переговоры проходят в парке клиники, с обеих сторон много охраны в штатском и в больничных халатах. В первый день Канарис показал Мензису фотографии новой техники, снятой агентами Абвера в различных точках и на различных фронтах.

— По–меньшей мере тридцать новых видов вооружений, причем, не модернизация сделанного до войны, а принципиально новых. И это в условиях захвата нами большей части Европейской части России, где и была сосредоточена вся промышленность. И это не американские и не ваши вооружения. В войну вмешался кто‑то ещё.

— А образцы Вы захватить смогли?

— Только штурмовую винтовку на тридцать патронов. Калибр 7,62, стандартный русский, но патрон меньше и напоминает наш маузеровский. Вот что интересно: по донесениям агентов выпуск этих патронов налажен в Омске и Кемерово, но русские отказались от обычной для них практики: выбивать на донышке год производства. Каждые десять дней штампы меняют, причём без выраженной системы, используются номера от 43 до 99. Обратите внимание на донышко этих патронов: двадцать из них имеют номер 54, а семь — номер 43. Русские пакуют их по 20 штук в пачке. — адмирал показывал фотографии автомата Калашникова. — Выяснилось также, что номер оружия перебит: два удара разными штампами. К сожалению, нам не известно на каком из заводов он выпускается. Этих штурмовых винтовок у русских, пока, мало. Ими вооружены только сапёрно–штурмовые батальоны и, частично, морская пехота.

— Маловато, вполне возможно, что это опытные образцы.

— Но перевод двух заводов на новых патрон?

— Готовятся перейти на новое оружие. Наши американские коллеги весной в Крыму видели такие автоматические винтовки, но их им не показали.

— Чем объяснили?

— Что ими вооружены части особого назначения, и они секретны.

— Больше всего беспокоит положение в авиации, танковых войсках и мотопехоте. Дело в том, что большинство самолётов истребительной авиации русских имело деревянную конструкцию, а сейчас таких самолётов становится всё меньше и меньше. Вот сбитая 'аэрокобра', вот штамп на триммерах элеронов.

— И что?

— Выпущен 9 сентября 1944 года. Мы осмотрели её всю, нашли ещё две детали 44 года и несколько деталей 78 года.

— Какого?

- 1978 года, все эти детали сделаны из резины. Штамп смывали, удалось частично восстановить, но эксперты сходятся, что был написан именно 1978 год.

— По–моему, адмирал, Вы нагнетаете обстановку! Я не вижу даты выпуска на штампе, просто номер, где есть цифры 090944.

— Последние шесть цифр означают месяц, день и год выпуска.

— Я запрошу наших американских коллег.

— А как Вам такой самолёт? — Канарис показал фотографию девятки Ил-28. — Обратите внимание: у самолётов нет винтов. Они реактивные. К сожалению, сбить пока ни один не удалось. Кроме этой фотографии, сделанной одним из лётчиков люфтваффе, которому удалось сделать это незаметно, у нас ничего нет. Есть ещё самолёт–бомбардировщик, но его снимков у нас нет. Тоже реактивный, со стреловидными крыльями, русские применяют его для ударов по нашёй территории, действуют обычно ночью. Наши радары неоднократно фиксировали цели, двигающиеся со скоростью 850 км/час. Обычно ведут прицельную бомбёжку промышленных и транспортных объектов. Действуют, обычно, парой. Базируются где‑то за Москвой, вне досягаемости нашей авиации. Гамбург достают.

— Это точно?

— Они применяют особые бомбы невероятной мощности. Этот почерк нам известен. Два таких взрыва были зафиксированы в Гамбургском порту. Порт работу прекратил. Бомбят очень точно, зенитный огонь по ним не эффективен из‑за многочисленных помех, которые они выставляют. Из‑за большой скорости звуковое обнаружение тоже неэффективно. В общем, средств борьбы с ними у нас нет. Плюс, русские имеют, видимо, карты с расположением наших складов, заводов и фабрик. Бьют исключительно по этим точкам. Население стараются не задевать, в отличие от вашей авиации.

— Никаких средств борьбы?

— Абсолютно. Гитлер выделил средства для постройки реактивных истребителёй, но наша 'Ласточка' пока не летает. Тем более, ночью. Теперь о танках. Один — сверхтяжёлый. Выпускается, предположительно, в Омске. Используется как танк прорыва. У него 'щучий нос', наши 'ахт–ахт' его не пробивают. Русские называют его 'Т-10', их, пока не много, но значительно больше, чем у нас 'Тигров', тем более, что 'тигр' пробить его не может, а он бьёт 'тигра' навылет, у Т–VI большие сложности с движением, а этот невероятно подвижен. Наши инженеры подсчитали скорость снаряда, получилось 950 м/сек. Но, это ещё не последняя разработка: вот этот 'Фердинанд', а у него толщина брони в два раза больше, чем у 'тигра', был подбит на расстоянии 4700 метров от линии фронта. Обратите внимание: он пробит насквозь, как будто не было 200мм крупповской брони, двигателя и задней стенки моторного отделения. Вот выходное отверстие.