Андрей Колганов - Жернова истории. Ветер перемен

— Ты что, тоже теперь в Главвоенпроме? — говорит так, будто между нами ничего и не случилось. Может, оно и к лучшему. Не надо будет объясняться и оправдываться.

— Нет, всего лишь зам председателя правления ГЭУ, — называю ей официальное наименование своей новой должности. — Но тоже в ВСНХ.

— Ну вот! — воскликнула Лида. — А то ты чуть ли не рыдать вздумал!

— Виноват. — А что тут еще скажешь? — Было дело, на какой-то момент дал слабину.

— Ладно, — снисходительно бросила Лагутина, — ты еще тут покаяние устрой, с битьем лбом об пол. Просто больше не позволяй себе таких слабостей, понял?

— Понял, изучил, и обязуюсь исполнять, товарищ комиссар! — пытаюсь перевести неловкость в шутку.

— Ну, хватит, хватит! — собеседницы не видно, но чувствуется, что она улыбается. Чтобы закрыть скользкую тему, задаю вопрос:

— Что-то мы забросили наши тренировки. Как ты насчет сходить сегодня в тир?

— Во сколько? — отвечает она вопросом на вопрос.

— На сегодня я все дела, что мог, сделал. Могу прямо сейчас.

— Меня ты уже на выходе поймал. Давай через десять минут у главного входа встретимся?

— Давай! До встречи, — и трубка ложится на рычаг. Уф! Аж спина взмокла. Но главное сделано — похоже, мир восстановлен…

Следующий день начинаю с поисков партячейки, чтобы встать на учет. Проделав необходимые формальности, вспоминаю о долге вежливости и отзваниваю Трилиссеру:

— Можете меня поздравить, Михаил Абрамович! С вашей легкой руки взяли-таки меня на работу в систему ВСНХ, к Манцеву заместителем. Так что я ваш должник.

— Ну что, поздравляю! — слышу я в телефонной трубке. А вот чего я не слышал, и о чем еще очень долго не знал, так это о том, что после разговора со мной Трилиссер тут же снова взялся за телефон, и, бормоча под нос — «с чего бы это Мессинг так взялся за него хлопотать…» — заказал разговор с Ленинградом.

Сам же отправляюсь к своему новому начальнику, чтобы получить у него ЦУ для работы. Василий Николаевич тихонько бормочет под нос:

— Ваш опыт в НКВТ, конечно, штука хорошая, но для этого у нас Иностранный отдел есть, этим Гуревич занимается… А с чем конкретно вам доводилось иметь дело?

— Контроль качества закупаемой продукции, приобретение технических новинок и размещение заказов за рубежом для нашего собственного опытного производства, снабжение Карской экспедиции судами и всем прочим, что потребно, консультирование договоров по закупкам стрелкового оружия… — председатель правления ГЭУ обрывает мое перечисление:

— Вот! На вас будет курирование научно-технической политики, и, раз уж Троцкий и тем, и другим ведает, то и концессионной заодно — как раз ближе к вашей прежней работе, ну, и комиссию по качеству тоже возьмете под крыло. А еще… а еще я вам Главвоенпром подвешу. Разберетесь, что у них с заказами, с рентабельностью, с кадрами… Они же теперь хозрасчетное объединение. — Он хлопает меня по плечу и переходит на «ты». — Все, давай, работай!

Хотел с Троцким поговорить? Ну вот, начальство в своей неизбывной мудрости тебе его и подвесило. Наговоришься вдоволь. А заодно и с РВС будешь на связи. Продолжишь знакомство с Котовским… И будешь теперь ломать голову, как из тощего военного бюджета выкроить деньги на оборонные заказы для Главвоенпрома, да чем загрузить простаивающие мощности, и людей занять. А комиссия по качеству — это, чую, вообще будет песня. Сколько в нашей истории за это качество боролись? И кто кого поборол? Вот то-то же. Но — «глаза боятся, а руки делают». Начну со знакомства с положением дел на порученных мне участках. Зароюсь в бумажки, мать их…

Копаясь в отчетах и справках, не забыл освежить информацию о текущей политической обстановке. Сначала поездка на Дальний Восток, а затем растерянность в период вынужденной безработицы привела к тому, что я как-то упустил нынешние политические расклады. Быстро пролистываю подшивку «Правды». Сегодня у нас третье декабря… Что в Эстонии? А ничего. Правда, вот заметка об аресте четырех эстонских коммунистов. Вот еще — один товарищ убит при задержании. Но ни восстания в Таллине, ни последующего погрома компартии, кажется, не случилось…

Так, что же пишет журнал «Большевик»? О! В номере 15–16 за этот год Бухарин разразился статьей — ответом на публикацию Преображенского в «Вестнике Комакадемии». Заголовок-то какой: «Новое откровение о советской экономике или как погубить рабоче-крестьянский блок». Ну-ну. И ту, и другую — прочесть. И не просто прочесть, но и откликнуться, самому статейку написать. В этот спор надо вмешаться, и как можно скорее!

Весь день третьего декабря, несмотря на суету, вызванную организацией работы на новом месте, и необходимостью разыскать и перелопатить груду материалов по новым направлениям работы, постоянно возвращаюсь воспоминаниями к вчерашнему визиту в динамовский тир.

…Пока мы с Лидой поднимались вверх по Старой площади, направляясь к Лубянке, она успела расспросить меня об обстоятельствах моего трудоустройства.

— Трилиссер решил еще раз попытаться зазвать меня к себе, — коротко излагаю ей свой путь в ВСНХ, — но, в виду моего решительного отказа, направил меня к Дзержинскому. Возможно, надеялся, что тот сумеет меня убедить. Феликсу Эдмундовичу понадобилось меньше суток, чтобы навести обо мне справки, составить собственное мнение, и, в результате, направить к Манцеву, в ГЭУ.

— А чего же ты в ОГПУ не захотел идти? — несколько удивленно поинтересовалась моя спутница.

— Счел, что буду более полезен на другом месте. И, как видишь, Дзержинский решил с этим согласиться.

Такое ответ, видимо, показался Лиде вполне удовлетворительным, так что она не потребовала от меня дальнейших объяснений.

Все время, пока мы шли до Лубянки, 13, Лида вела себя, как ни в чем не бывало — настроение ее было ровным, она никак не пыталась возвращаться к тому инциденту, который произошел между нами в ноябре, как-то оправдываться или, наоборот, требовать оправданий у меня. Спустившись в динамовский подвал, где уже гулко хлопали выстрелы трех Наганов и плыл сизый пороховой дымок с кисловатым привкусом, мы повесили пальто на вешалку (новенькое дело — раньше верхнюю одежду бросали прямо на барьер). Несмотря то, что в тире было довольно-таки зябко — вечные проблемы с дровами, — стрелять в пальто было не слишком удобно.

Вытаскивая Зауэр из наплечной кобуры, успеваю подумать — «и на кой черт я его все время таскаю с собой, — ведь за все эти месяцы еще ни разу не было случая, когда бы он понадобился». В этот момент, совершенно неожиданно, Лида повисает у меня на плечах, уткнувшись лицом мне в грудь, и вся вздрагивая от рыданий. Горло у нее перехватывает спазмами, и, безуспешно пытаясь сдержать их, она в результате бормочет лишь что-то нечленораздельное. С трудом удается уловить отдельные обрывки фраз: