Олег Измеров - Дети Империи

– Интересно, а если допустим, кто совершал или скрывается, – спросил Виктор женщину, – то они что пишут?

– А если кто скрывается, то надо писать явку с повинной, – ответила она. – И если что есть, лучше сразу явку с повинной, а то гораздо хуже будет. А чего это вдруг вас заинтересовало?

– Да мне не понадобится, просто декларации такой никогда не встречал.

– Форма, гражданин, Указом установлена. А явку с повинной, если что, лучше сразу написать.

Виктор присел с бланком за стол и полез в карман за авторучкой. Стоп, а вот это прокол будет. Откуда тут капиллярные ручки, да и как у них отношения с Китаем, откуда эта ручка приплыла вместе с иероглифами? Хорошо, у них тут на столе чернильный прибор и те самые, канцелярские, перьевые, из розового бронестекла. И еще хорошо, что в первом классе застал, как ими учат писать…

Второй кабинет был похож на медицинский. В нем Виктора сфотографировали в фас и в профиль на фотоаппарат, похожий на самый древний «Полароид», сняли отпечатки пальцев, замерили рост вес, размер обуви, сняли мерки, как для костюма, а затем пригласили за ширму и, попросив раздеться, осмотрели на предмет наличия татуировок и особых примет. После этого ему предложили одеться и пройти в следующую дверь для получения документа.

Третий кабинет вовсе оказался медицинским, и там сразу был медосмотр и сдача анализов. Насколько понял Виктор, вопрос, не является регистрируемый носителем заразных заболеваний, был отнесен здесь к сфере общественной безопасности. Кроме того, ему объяснили, что это также заменит медсправку при поступлении на работу.

Следующий кабинет встретил Виктора стрекочущим шумом. Он представлял собой большой зал, отгороженный барьером и стеклянной перегородкой, за которой рядами сидели женщины перед какими-то механизмами с клавиатурой, как у пишущей машинки. «Табуляторы» – понял Виктор. Кроме табуляторов, в помещении работали фототелеграфы и телетайпы. Курьеры разносили по операторам бумаги, данные в них вносились на перфокарты, перфокарты вставляли в какие-то другие машины, которые распечатывали карточки для картотек; их собирали в колоды и уносили куда-то. В глубине виднелась дверь с надписью «Фотолаборатория. Не входить.» Из нее вышла девушка, держа в руках ячеистую продолговатую коробку с надписью «Микрофильмы».

«Да это же у них всесоюзная база данных!» – догадался Виктор. «И меня туда сейчас ввели».

– Ждете? – спросила его девушка из окна выдачи. – Сейчас распечатают.

– Да. Не трудно в этом шуме работать?

– Сперва тяжело, потом привыкаешь. А знаете, потом вместо этого всего будет работать одна большая электронная машина. Она шуметь не будет, а только тихо гудеть, как трансформатор. Слышали про такое?

– Конечно. Сейчас наука чудеса делает. И преступников будут ловить по-другому. Вот, допустим, решили преступники обокрасть магазин. А телекамеры передадут изображения прямо в милицию, на пульт. Ну и конечно, разные датчики уловят движение, открытие дверей, посторонний шум…

– Вот-вот, и об этом нам тоже рассказывали. Тогда, наверное, краж вообще не будет! А вы электронщик, да?

М-да, решил потрясти девушку эрудицией. Это, пожалуй, они нас потрясут, теми же мобильниками, к примеру. Как это они еще до поводкового кардана в пятьдесят восьмом не додумались, простая же штука, собственно…

Тем временем машина распечатала на бланке документ, дающий Виктору полное право ступать по земле родного города, девушка подклеила фотку, тиснула факсимиле подписи и печать. Ознакомившись с бумагой на выдачу, в которой надо было расписаться, Виктор понял, что право ступать было отнюдь не безграничным: регистрация действовала только в пределах города и района, еженедельно надо было отмечать факт присутствия у участкового или в круглосуточном дежурном окне райотдела внутренних дел, а при болезни можно было вызывать участкового на дом. Чтобы выехать куда-нибудь, надо было зайти в райотдел и взять направление, которое на месте надо было в тот же день отметить, и, если срок пребывания был дольше месяца, надо было регистрироваться на новом месте. Впрочем, чтобы снять все эти проблемы, можно было подать заявление на получение паспорта; но тут уже надо было объяснить, не только кто ты, но и откуда. В общем, на первое время полученной бумаги было достаточно, и, главное – без лишней канители.

В институте его тоже оформили быстро, на основании регистрации, заявления и поручительства доцента Тарасова, без трудовой книжки и даже без заполнения анкеты, о которой Виктор в этой суете забыл. Впрочем, как он между делом при этом выяснил, без анкеты оформляли только техников и лаборантов; преподаватели же относились к чему-то вроде гражданской службы, и для них требовалась анкета, их заносили в номенклатурный реестр, и даже для них полагалось ношение формы – правда только парадной, по определенным уставом государственным праздникам, и на приеме должностными лицами определенного уровня в столичных учреждениях. Вероятно, это было введено для того, чтобы в московских кабинетах всегда было понятно, кто перед кем должен делать «ку».

К работе Виктор должен был приступить со следующего дня, а пока надо было прибарахлиться. Во-первых, посуда, чтобы не мотаться по столовым. Купить кастрюлю, ложку, кружку… чайник вроде бы в комнате есть общий. Алюминиевый тазик ему выдали в общаге. Теперь надо хозяйственное мыло… а также банное и мочалку, полотенца выдали. Фу, сколько мелочей, пора записывать. Да, для записи надо ручку перьевую, а эту в тайник… или нет, пока пусть будет химический карандаш с наконечником, а то еще протечет эта дрянь на костюм.

Все необходимое оказалось в универмаге. Интересно: вроде бы товаров на первый взгляд там было меньше, чем в нынешнем бежицком или Тимашковых, но зато оказалось ВСЕ НЕОБХОДИМОЕ. Парадокс.

Теперь займемся информацией. Книжный, оказывается, находился на Комсомольской, в том самом помещении, где во времена его юности были «Культтовары». Вот и зайдем.

В магазине с названием «Книжный мир» (что-то опять знакомое), как выяснилось, прямо к полкам покупателей не пускали, а были прилавки и стеллажи. Первым оказался раздел отечественной художественной литературы. Виктор с интересом посмотрел на корешки. Ну, в принципе-то не очень много изменилось. Школьные классики… а вот серия приключений и фантастики непривычно обильно присутствует, и, видимо, совсем не дефицит. Беляев, Адамов, Шпанов, Казанцев…

– Интересуетесь? – У продавщицы было явное чутье на книголюбов. – Могу вам предложить вот эту, недавно поступила. Очень многие берут, говорят, ужасно интересно. – И она протянула Виктору книгу, на обложке которой желтым по темно-синему было вытиснено: «А.И. Солженицын. В круге первом.».