Дмитрий Щёкин - Страна городов

Я понял, что еще немного — и парень отдаст концы вслед за старым шаманом — Тайменем. Он знал Кремня, как вождя одного из знакомых племен, и понял для себя, что тот помер, и теперь живет вместе с духами… в общем — осрамился, не оправдал доверия предшественника… Позор… лучше сдохнуть самому!

— Хватит, хватит, — сказал я на ломанном языке народов Совета племен, — Я думаю, что молодой шаман не нарочно это сделал, по незнанию, и вернет священные деревья на место?

Бедняга аж затрясся, несвязно выражаясь, мол, де — «Оправдаю, Отслужу. Отстрадаю. Отсижу. К угнетающей верхушке — больше не принадлежу!..»

— Ну вот, и хорошо. Завтра, Федор, отправишь этих деятелей с утра обратно, под надзором двух бойцов, дашь им инструмент, только потом забрать не забудь! Пусть ремонтируют поломанное. Смотри, прими там меры, что бы не простыли в холодной воде — эликсиру, что ли прихватят пусть…

— Ага, эликсиру им! А на лопате…гм… простите Дмитрий Сергеич, они не желают за свои художества? Тянут лапки шаловливы, куда не след, и бурча под нос, Федя пошел проводить вечерний развод караульных на посты.

— Итак, продолжим.

Я обратился к вновь прибывшим. Тут шаман залопотал, начиная каждую фразу с непонятного мне слова «Падра».

— Ничего не понимаю. Олень, поди сюда и объясни.

— Да, он Учитель, просит имя Падла ему оставить!

— Так… и кто нарек?

— Командир…

В себе решил, что бы не нарушать и не сбрасывать с высокого пьедестала у аборигенов Федькин авторитет, оставить как есть — тем более, что в исполнении шамана это звучало именно как «Падра». Почти — падре. Подходит, наверно, если нравится — пусть, так сказать, наслаждается. Коротко обговорил с шаманом — все-таки фигура, десять родов под рукой, о возможных перспективах сотрудничества, в особенности — поставках прозрачной слюды в обмен на одежду, продукты и инструмент. Мы им могли дать и горшки, но приличного качества, а не их плетенки, и малость металла — той же меди в изделиях. Заодно я мимоходом выяснил, что следы, обнаруженные нашими летом на пляже оставили соглядатаи его племени, готовившие «последний путь шаману».

Впоследствии, оказалось, что этот самый Падре, со своим вождем — спекулянты еще те. Коммерческая жилка у них оказалась ого-го! Уже летом за наши изделия, успев, прибыть на совет — ярмарку чуть раньше, они чуть не половину товаров нужных себе, наменяли. Но когда прибыл наш караван, первобытные барыги чудом избежали хорошей взбучки, мне даже отстаивать их перед остальными пришлось — сбили цены на рынке «по черному». Впоследствии племя Волка неплохо влилось в общую индустрию Совета племен, имея такую коммерческую жилку, они были первопроходцами и заводилами разного рода торговых предприятий — лавки и магазины, мелкие рынки, пристани и склады — часто можно было там встретить хозяевами этих хитрецов. Впрочем, торговали они честно, и после первого урока, — лишнего взять не пытались, установив своеобразный купеческий кодекс — не более двадцати пяти процентов наценки на товар.

По покрытой первым нетолстым слоем снега земле, пятерка молодых Волков возвращалась к поселку родного племени. На душе шамана было легко и спокойно — Великий Учитель, Вождь, сошедший с небес, подарил ему замечательные колокола для призыва духов, научил правильному обряду похорон, что бы мертвые сразу отправлялись к берегам Священного озера, и дальше — в небеса. Их — мертвых — можно или закопать в землю, или сжечь на большом костре по усмотрению шамана и вождя, а если тело не нашли — то и просто сжечь в том же костре изображение, и душа найдет покой. А какие перспективы открываются с обменом! Надо собрать весь прозрачный камень, и отправляться срочно назад, а не то соседи — эти дети дохлого шакала, племя Лесной Рыси, то же живущие неподалеку от мест, где рассыпан в горах прозрачный камень, опередят!

Через месяц примерно, изрядно помороженные, но не побежденные, четверо из тех же воинов — охотников, правда, на этот раз — без шамана, были в наших краях, на лыжах нашей конструкции, со здоровенными ручными санками, доверху нагруженными отличной слюдой, по прозрачности приближающейся к стеклу, притащились для обмена. Я на них «спустил» Елку — на нее тоже, где сядешь, там и слезешь, и при поддержке женского коллектива племени, с наслаждением включившихся в торги, изрядно сбила обменный курс этого продукта. За зимние месяцы посланцы приходили еще раза три-четыре, меняя все на все, даже приволокли обратно битый горшок, купленный в первый приезд. Волки пытались обменять на основании того, что де товар некачественный, гончары упрекали волчат в криворукости и безалаберном отношении к транспортировке, обещая для пробы испытывать крепость посуды перед продажей на головах покупателей. Конфликт был исчерпан только моим вмешательством — развел спорщиков в стороны, и пригрозил «высоким договаривающимся сторонам» проделать процедуру испытания качества и с той, и другой стороной. Горшок не поменяли, но продали аналогичный, по сниженной цене, а то пойдет мода колотить и менять на новые. Торговая и союзная связь с рекой Тагил и племенами на ней была установлена.

Наконец-то Великий дух охоты погнал стада зверей с полуночи на новые пастбища, мимо поселения Великого Медведя. Огибая непроходимые леса, поймами рек выходили неисчислимые звери, что бы накормить собой ждущих охотников. Серым ковром текли через броды, переплывали в извека установленных местах воды Великой Отец — Реки массы живого мычащего мяса. Значит, будут праздники, будут болеть сладкой болью животы объевшихся охотников и других членов племени. А если повезет — ударит Великий холод и туши убитых сохранятся под снегом до прихода тепла, до момента, когда хлынут стада назад и придет Великая Охота уже весенняя. Но плодами той охоты долго не проживешь, злые духи не дремлют и отбирают добычу охотников, делая ее непригодной к еде через два дня, и все теплое время будут Люди Медведя жить, разбившись на малые группы, собиранием того, что удастся собрать в щедром лесу и степи, если повезет.

Так шло от предков. Вооружившись охотничьими факелами, облитыми слезой колючих деревьев, которые все лето оплакивали участь животных, роняя слезы на палки с намотанным мхом, шкурами и травой, племя двинулось на охоту. С каждым годом становилось все меньше животных, и они делались все пугливее — но люди этого не замечали. Вот уже разведчики доложили вождю и шаману, что на Тропе появились небольшие стада оленей. Люди сноровисто принялись за дело.