Тим Пауэрс - Чёрным по чёрному

– Стой, – свистящим шепотом произнесла мумия, – и плати пошлину.

Опустив лампу, Аврелиан шагнул вперед, а Даффи за его спиной поднялся на ноги.

– Что за проход? – спросил старик. Существо развело руками.

– Ничего чрезмерного. – По-обезьяньи ловко оно спрыгнуло с насеста, поглаживая рукоять короткого меча. – Вас двое… я возьму жизнь одного.

Даффи неохотно потянул кинжал из ножен – одна мысль вонзить клинок в омерзительное создание приводила его в трепет. Аврелиан же лишь приподнял лампу, чтобы свет падал на его изборожденное морщинами лицо.

– Уверен ли ты, что, взяв мою жизнь, переваришь ее? – презрительно бросил он.

Существо вздрогнуло, узнав, кто перед ним, и поклонилось так, что бесцветные спутанные волосы закрыли лицо.

– Нет, Амвросий. Моя вина, я не узнал тебя сначала. – Один глаз сверкнул из-под волос. – Но я возьму твоего спутника.

Усмехнувшись, Аврелиан приподнял лампу, выхватив из темноты лицо Даффи.

– Так ли? – вкрадчиво спросил он.

Существо, кое, как мелькнуло в голове Даффи, некогда было человеком, вглядывалось целую минуту, затем, заскулив, распростерлось ниц на каменном полу тоннеля. Аврелиан обернулся к ирландцу и махнул рукой, переступив через несостоявшегося сборщика пошлины. Даффи последовал за ним и, проходя мимо униженной твари, услышал:

– Милости, повелитель.

Пройдя несколько десятков шагов, они все еще слышали сзади поскуливание, и Даффи выразительно покосился на Аврелиана. Тот лишь беспомощно пожал плечами. Когда ступеньки наконец привели в камеру, потолок и стены которой не попадали в круг света от лампы, Даффи решил, что в Вене поди рассвело, а то и перевалило за полдень. И, заключил он мрачно, целый лабиринт тоннелей отделяет его от постели. Аврелиан широкими шагами направился в глубь камеры, и Даффи устало последовал за ним. Впереди открылся выложенный камнями край колодца, достаточно широкого, чтобы в него мог провалиться небольшой дом. Старый волшебник остановился у бровки, нащупывая что-то под мантией. Даффи заглянул в каменный зев, поморщившись от легкого запаха то ли глины, то ли неведомой пряности. Разглядеть что-либо не удалось, но глубокая вибрация, казалось, поднималась вдоль стен колодца. Достав маленький нож, Аврелиан аккуратно надрезал указательный палец левой руки. Он простер руку, Дождался, когда в бездну упали несколько капель крови, после чего убрал руку и завязал палец обрывком полотна. Затем ободряюще взглянул на Даффи и стал ждать. Тянулись минуты. Собственный пульс ирландца вновь начал постепенно сливаться с едва различимыми глухими ударами, и, когда те внезапно стихли, в животе захолодело. Тонкая рука волшебника сжала его плечо.

– Теперь слушай, – выдохнул Аврелиан в ухо Даффи. – Я стану наговаривать тебе фразы с расстановкой, а ты должен следом выкрикивать их в колодец. Понял?

– Нет, – ответил ирландец. – Раз уж ты знаешь слова, ты и выкрикивай. А я тут постою.

Теплый поток воздуха из колодца усилился, точно нечто бывшее внутри, размером едва ли не во всю шахту, безмолвно поднималось.

– Делай как сказано, чертов болван, – быстро шепнул Аврелиан, чьи пальцы клещами впивались в плечо Даффи. – Они узнают твой голос и повинуются ему, если удача совсем не отвернулась от нас.

Воздушное течение вновь умерило силу. Нечто, показалось Даффи, сдержанно выжидало. С полминуты, пока хватало сил, он не открывал рта. Наконец вяло выдохнул:

– Ладно. Давай.

Громко выкрикнув несколько фраз, которые Аврелиан шептал ему, Даффи понял, что это древний валлийский, и еще через мгновение понял, что именно повторяет. Строки из бесконечно загадочной Кад Годдо, Битвы Деревьев, которую в детстве частенько рассказывала ему бабка. Он начал мысленно переводить строки, которые произносил:

Пророчество об Артуре? Или то славят меня? С этого момента Даффи перестал улавливать смысл в речи Аврелиана, но язык был явно не валлийский. Видно, та часть, которую он разобрал, была стилизованным приветствием. Он перестал ломать себе голову и просто выкрикивал неведомые слова. Нескончаемый монолог Аврелиана тянулся долгие минуты, и ирландца стало клонить в сон. Он прикинул, насколько уместно было бы присесть, но с сожалением отверг эту возможность. В какой-то момент начавшие слипаться глаза ирландца испуганно распахнулись. Не пропустил ли он фразу? Но Аврелиан монотонно бубнил дальше, и мгновением позже Даффи инстинктивно выкрикнул услышанное.

«Нет, похоже, ничего не упустил, – подумал он. – Видать, у меня на плече сидит один из добрых духов, из тех, кто дышит за тебя, пока ты спишь, и, стоит мне задремать, передает мою часть этого странного приветствия».

С этой мыслью он и вправду перестал заботиться о словах, что выкрикивал его рот, и даже совсем закрыл глаза. Бывалый воин, он вполне мог заснуть стоя. Наконец интонация Аврелиана стала указывать, что дело идет к концу, и вот последовала фраза, по модуляции явно последняя. Пауза, и следом Даффи выкрикнул в бездну еще несколько слов, все на том же языке, но более шутливым тоном. И только когда эхо замерло в колодце и на ступенях лестницы, ирландец полностью очнулся и понял, что волшебник этих слов не говорил. В ужасе от того, что все испортил, он покосился на Аврелиана. Старик, однако, довольно улыбался и кивал.

– Удачный завершающий штрих, – шепнул он Даффи. – Я совсем забыл об их своеобразном чувстве юмора.

«А я, значит, вспомнил», – горестно заключил ирландец, впрочем, слишком уставший, чтобы это новое свидетельство действительно его огорчило. Обдумать все можно и утром.

– Так, – шепнул он. – Пора бы выбираться отсюда.

– Еще немного. Теперь тише.

Минуту или две они стояли, разглядывая в неверном свете лампы камни по краю колодца. Стертые временем знаки виднелись на них, но Даффи был по горло сыт разгадками надписей. Сейчас он хотел одного: поскорее вернуться на поверхность – тяжесть земли и скалы над ним в самом деле начинала давить. Тут из колодца зазвучал голос – глухой и низкий, вобравший силу и печаль, что не вмещаются в одну жизнь:

– Да, сир. Мы почтем за честь еще раз выступить вместе.

Голос, казалось, искал способ вырваться из-под гнета стен и потолка подземной камеры. Даффи изрядно оробел, но собрался с духом и ответил:

– Благодарю.

Старый волшебник отступил назад и махнул лампой в сторону ступеней. Видом он напомнил Даффи игрока в шахматы, исполненного сдержанного удовлетворения от удачной комбинации. Без единого слова они начали длинный подъем. В скором времени они вернулись к канату, свисавшему с двух загнанных между камнями свода крюков, где ранее поджидал их диковинный страж. Теперь его и след простыл. Даффи задержался с намерением оглядеться, но Аврелиан, нетерпеливо махнув рукой, двинулся дальше. Лампа светила по-прежнему ярко, но старик встревоженно потряс ее и привернул фитиль, шепотом выругавшись, когда обжег себе пальцы. Когда ступени вывели на площадку для привала, Даффи шумно вздохнул и пригладил волосы рукой в перчатке. Последний отрезок пути, сказал он себе. Вернее, последний рывок.