Сергей Лукьяненко - Дозор (5 романов)

— Это не важно, Алиса Донникова. Вы вызваны в наш мир как свидетель. От ваших слов зависит очень многое.

— Я… могу здесь остаться? Снова? Насовсем? — спросила Алиса.

Но смотрела она только на Игоря.

— Нет, — честно ответил Инквизитор. — Вы будете отвечать на вопросы добровольно?

Алиса встряхнула головой. С какой-то отчаянной гордостью.

— Да. Буду, Инквизитор. Спрашивайте.

Но смотрела она только на Игоря.

— Вопросы касаются вашей дуэли с присутствующим здесь Светлым магом Игорем Тепловым. Был ли вызов вас на дуэль произведен по всем правилам?

— Да.

— Была ли вам дана возможность отказаться от дуэли и уйти?

— Да.

— Скажите, Алиса, вы обвиняете Игоря Теплова в своей смерти?

Алиса улыбнулась. Взмахнула рукой — не оборачиваясь, но безошибочно указывая на Завулона.

— Нет.

Смотрела она только на Игоря.

— Вы не имеете претензий к своему… противнику?

Она лишь покачала головой.

— Алиса Донникова, вы можете обвинить кого-либо из присутствующих в провоцировании тех печальных событий, что привели к вашей гибели?

— Завулон, — абсолютно равнодушно сказала Алиса. — Это его операция.

— Трусливая дура! — крикнул Завулон. — Тебя все равно не ревоплотят! Что же ты делаешь, ведьма!

И только тогда Алиса Донникова повернулась к Завулону. На миг. И под ее взглядом глава Темных замолчал.

— Завулон, ты не забыл, что сказал мне, когда я призывала тебя, захлебываясь водой?

— Глупая мстительная дурочка, — уже спокойнее сказал Завулон.

Алиса покачала головой. Снова посмотрела на Игоря. Как-то очень насмешливо произнесла:

— При чем здесь месть… Любовь — это тоже великая сила, Завулон.

— Инквизиция не имеет больше вопросов, — быстро сказал Витезслав. — Господа… я считаю, что длить дальше эту сцену… это недостойно Иных. С Игоря Теплова снимаются обвинения в нарушении Договора. Алиса Донникова может… может… вернуться обратно.

Эдгар как во сне видел поднявшегося Гесера. Торжествующего, победившего Гесера. И сгорбившегося на скамье Завулона… побежденного Завулона.

Лишь когда лица Великих Магов вновь дрогнули в растерянности, он посмотрел на центр зала.

Алиса Донникова исчезала. Ее тело менялось, таяло, легкой бесплотной тенью погружаясь в сумрак. Упавшая на четвереньки Лемешева торопливо отползала к ногам Завулона.

Но исчезал и Игорь Теплев.

Уходил в сумрак.

Эдгар не врал. Он действительно впервые видел, как развоплощается Светлый маг. Добровольно. Без всяких схваток, криков, без потоков Сил.

Лишь на миг Игорь Теплов, уже почти превратившийся в бесплотную тень, повернулся, посмотрел на своих товарищей. Кажется — виновато. А так — он смотрел лишь на Алису.

И исчез.

Сумрак сомкнулся. Воздух в зале был выморожен, по стенам осели белые щетки инея, будто траурной каймой вычертив помещение. На лицо Завулона медленно возвращалась торжествующая улыбка. Гесер смотрел на опустевший решетчатый круг тоскливо и грустно.

— Ну? — закричал Завулон. — Ну? И что? Где твой пестун? Где тот, единственный, кто способен был воспитать мессию Света?

Он засмеялся, похлопал по голове стоящую перед ним на коленях Лемешеву. Сказал, уже обращаясь к Инквизиции:

— Да, действительно, это была операция Дневного Дозора. Не выходящая за рамки Договора. Размен двух равноценных фигур — Алиса Донникова за Игоря Теплова. К нам больше нет претензий?

— К вам нет претензий со стороны Инквизиции… — медленно сказал вампир. Потер лицо ладонью. — Учитывая все обстоятельства… Инквизиция рассмотрит вопрос о досрочном восстановлении Силы Светланой Назаровой. Но это… потом. Все… все могут покинуть зал.

Первой со своего места поднялась Светлана. Подошла к Завулону. Постояла секунду, глядя ему в лицо. Эдгар вдруг понял, с замиранием сердца, что сейчас волшебница ударит мага.

Но она лишь что-то сказала ему. Развернулась и резко вышла.

Эдгар на негнущихся ногах отошел от конторки. Едва не наткнулся на Гесера — задумчивого, подавленного, погруженного в свои мысли. И тут же, оттолкнув его, к Гесеру подскочил Антон. Воскликнул:

— Так что же… Дочь Светланы может быть Иной, но при этом не вырасти мессией Света?

Гесер кивнул.

— Почему? — тупо спросил Антон. — Но ведь Светлана сама…

— Быть Великой Волшебницей и воспитать Великую Волшебницу — совсем разные вещи… — устало сказал Гесер. — Увы. Я… пока я не вижу фигуры, равноценной Игорю. Я… я не знал, что он настолько любит эту ведьму! Я бы искал другой путь.

— Чья это будет дочь? — опросил вдруг Антон. — Светланы и…

Гесер вдруг раздраженно посмотрел на Антона:

— Чья? Если не будешь стоять как дурак, пялясь на старого идиота, а догонишь свою женщину — то твоя!

Антон слабо кивнул. И бросился из зала прочь. Эдгар тоже хотел задать Гесеру пару вопросов… но он поймал взгляд Светлого и предпочел не рисковать. Повернулся, шагнул на серый мрамор пола, на узкий клинышек Инквизиции, пытающийся рассечь черную и белую половины зала.

Инквизиторы уже стягивали плащи. Один из них небрежно бросил свой на руки Витезславу, открыл портал — и исчез. Остальные уходили обычным путем, в дверь.

Вампир посмотрел на Эдгара. Спросил:

— Хочешь примерить?

— Не знаю, пойдет ли фасон, — тихо ответил Эдгар.

— Кто знает. Но попробовать стоит. Или ты собираешься вернуться в Москву?

Эдгар осторожно принял из его рук скомканную серую ткань. Неловко спросил:

— Простите… а что сказала Светлана Завулону?

— Инквизитору надо иметь хороший слух. — На лице вампира появилась кривая ухмылка. — Да почти ничего. Я бы назвал это проклятием, но Светлые и проклинать-то не умеют… Она сказала: «Пусть никто никогда не полюбит тебя».

Эдгар кивнул. Пожал плечами и сказал:

— А ему это и не нужно.

Москва — Николаев — Лазурное

Июнь — октябрь 1999 г.

Настоящие дворы исчезли в Москве где-то между Высоцким и Окуджавой.

Странное дело. Даже после революции, когда в целях борьбы с кухонным рабством в домах ликвидировались кухни, на дворы никто не покушался. У каждой гордой «сталинки», развернувшейся потемкинским фасадом на ближайший проспект, обязательно был двор – большой, зеленый, со столиками и скамейками, с дворником, скребущим асфальт по утрам. Но пришла пора панельных пятиэтажек – и дворы съежились, полысели, когда-то степенные дворники сменили пол и превратились в дворничих, считавших своим долгом отодрать за ухо расшалившихся мальчишек и укоризненно выговорить вернувшимся пьяненькими жильцам. Но все-таки дворы еще жили.