Джонатан Филипс - Четвертый крестовый поход

В алтарной части Балдуин преклонил колена, чтобы вознести господу благодарность за победу крестоносцев, и тогда епископы раздели его по пояс, что должно было символизировать смирение монарха перед богом. Прелаты помазали его миром, облачили вновь и наконец окружили его. Каждый из них, одновременно держа одной рукой корону, благословил ее, осенил крестным знамением, после чего корона была возложена на главу императора.

На мгновение группа священнослужителей, облаченных в лучшие ризы, скрыла фигуру с грозным имперским орлом на спине. Но вот они разомкнулись, чтобы явить нового императора Константинополя во всем его великолепии в качестве материального воплощения могущества и богатства, обретенного крестоносцами. В знак почтения епископы немедленно вручили императору в дар одно из многих сокровищ, похищенных в императорском дворце: необыкновенный рубин размером с яблоко, который мог бы послужить застежкой на его облачении.

Балдуин воссел на высокий трон, держа в одной руке скипетр, а в другой — золотую державу. Можно лишь попытаться представить себе его чувства и мысли, когда он смотрел на огромную толпу людей, наряженных в украшенные драгоценностями блистающие одеяния. Может статься, когда начали служить мессу, Балдуину вспоминалась Северная Европа — холодные, болотистые земли Фландрии; быть может, он подумал о жене, которая теперь станет императрицей; может, размышлял о прославленных предках-крестоносцах; мог вспомнить о страданиях и самопожертвовании своих соратников во время осады Константинополя. И наконец, среди роскоши и волнения при начале новой эры, он мог подумать и о том, что Четвертый крестовый поход начался ради завоевания святого города Иерусалима — а вовсе не для разрушения величайшей христианской цивилизации, как было сделано в итоге.

В апреле 1204 года армии Четвертого крестового похода завоевали и разграбили Константинополь. Свидетели этих событий называли действия крестоносцев «бесчеловечными», писали о завоевателях как о «безумцах, воспылавших против святости», убийцах, не дававших «пощады даже невинным девушкам», о «предтечах антихриста, творивших его предсказанные богоборческие дела», разрушавших алтари и грабивших драгоценную утварь. [1] NС, 314-15.

Почти восемьсот лет спустя, летом 2001 года, Папа Римский Иоанн Павел II опубликовал беспрецедентное заявление — извинение перед Греко-православной церковью за ужасную бойню, учиненную воинами Четвертого крестового похода. В нем говорилось: «Трагедия состояла в том, что воины, направившиеся для освобождения доступа христианам к Святой Земле, обернули оружие против своих собратьев по вере. То, что они принадлежали к Римской церкви, наполняет католиков глубочайшим сожалением». Самое чувство, заставившее римского папу опубликовать подобный документ — редкостный по звучащему в нем чувству вины, — показывает, насколько глубока оказалась рана, нанесенная той давней кампанией.

Цель этой книги — рассказ о Четвертом крестовом походе, событии, окрашенном жестокостью и решительностью, развратом и алчностью, политическими интригами и религиозным усердием. [2] Наиболее детальное повествование об этой экспедиции: Queller and Madden, Fourth Crusade. Оно составлено с точки зрения специалистов по истории Венеции. Еще одно хорошее описание кампании — Godfrey, 2004. The Unholy Crusade. Несколько ранних описаний Четвертого крестового похода были созданы византийскими учеными, в чьи задачи входило прежде всего исследование его влияния на греческое православие. Поэтому не удивительно, что в этих работах рассуждения о мотивах, двигавших французами и венецианцами, окрашены неприязнью, а возмущение придает подобным описаниям критические интонации. [3] Страстные антизападные описания крестового похода, сделанные историками, исследующими Византию, включают: Runciman, History of the Crusades, III; Norwich, Byzantium: The Decline and Fall, 156–213. Более уравновешенную и научную точку зрения см.: Harris, Byzantium and the Crusades; Angold, The Fourth Crusade. Данный же труд написан историком, занимавшимся крестовыми походами. Положение независимого исследователя позволило мне охарактеризовать историческую среду Западной Европы, присущую экспедиции, затрагивая также и описание положения в Византии. В работе также делается попытка объяснить, почему крестовый поход развивался именно таким образом, выделить некоторые из внутренних причин произошедших событий и рассмотреть, как уроженцам Запада удалось достичь победы.

Оправдывая жестокость именем Христа, крестоносцы заслужили множество отрицательных характеристик. [4] Constable, «The Historiography of the Crusades». Шотландский историк XVIII века Уильям Робертсон описывал Четвертый крестовый поход как «исключительный памятник человеческой глупости», а Эдуард Гиббон в «Закате и падении Римской империи» высказывал предположение, что он скорее задержал, нежели ускорил развитие Европы. [5] Siberry, «Images of the Crusades in the Nineteenth and Twentieth Centuries», The Oxford Illustrated History of the Crusades, 314. Стивен Рансимэн в «Истории крестовых походов» приходит к заключению, что «в исторической перспективе движение крестоносцев в целом можно считать потерпевшим фиаско». Он выражает огорчение тем, что «сама Священная война была лишь длительным, проявлением нетерпимости во имя Господа — что само по себе является грехом против Святого Духа». [6] Runciman, History of the Crusades, III, 469,480.

Историки и толкователи особенно выделяли Четвертый крестовый поход среди всех остальных крестовых походов — хотя еще в XVIII веке Вольтер писал, что «единственным плодом варварских крестовых походов христиан стало уничтожение других христиан». [7] Cited in Bartlett, Medieval Panorama, 12–13. Тот же Рансимэн пришел к выводу, что «урон, нанесенный крестоносцами исламу, ничтожен по сравнению с тем, что был причинен восточному христианству». [8] Runciman, History of the Crusades, III, 474.

И все же, сколь бы дурными ни казались представления и действия крестоносцев в наши дни, невозможно отрицать, что несколько столетий назад, согласно верованиям, ценностям и понятиям средних веков, они представляли предприятие огромной популярности и продолжительности. Почти сразу же после начала Первого крестового похода в 1095 году его воздействие проникло практически во все слои общества и усилило контакты — и конфликты — с народами и странами за пределами католического мира.

Согласно традиционному представлению, движение крестоносцев неразрывно связано с борьбой против ислама. Такое представление живо и по сей день — это было подчеркнуто Усамой бен Ладаном, который провел параллель между крестоносцами, сражающимися против ислама, и американскими действиями в Афганистане в 2001–2002 годах. Он заявил, что «эта война похожа на предшествующие крестовые походы, возглавляемые Ричардом Львиное Сердце, [Фридрихом] Барбароссой [Германским] и [королем] Людовиком [IX] Французским. В нынешнем веке они остались далеко позади [Джорджа] Буша». Более того, пропаганда Аль-Каиды называет Израиль наследием государства крестоносцев XII и XIII веков. [9] Riley-Smith, «Islam and the Crusades in History and Imagination» 164-7.