Алексей Туренко - Крым 2.0 Война

Часа через два обе группы судов окончательно растворились в море, сгинув с глаз зевак.

Смеркалось. Через пол-часа должна была начаться передача последней партии рейдеров Мраморному братству. Срок подошел.

По палубе фрегата, не торопясь, вышагивала вдоль борта одинокая фигура в гражданском. Прогуливаясь по палубе фрегата Матвей, с терпеливой скукой посматривал на темную полоску берега. Этот путь он проделывал уже во второй раз. Морской пейзаж и однообразные берега успели надоесть. Он не был любителем неспешных многодневных морских прогулок и искренне надеялся, что третьего раза не будет.

Матрос-вестовой нашел его возле мостика. Перепутать было сложно – не так много гражданских шатались по палубе. Если быть точнее – только один. Искомый, нахохлившись, стоял у борта, разглядывая приближающийся остров.

-Матвей Борисович, просили передать, что турки уже на подходе. Подойдут минут через пять.

Федоров оторвался от разглядывания мрачноватой скалы.

-Спасибо. Вертолет готов?

-Так точно.

-Хорошо. Я - к летчикам. Предупредите экипаж и сопровождающих.

И не оглядываясь, он пошел в сторону кормового ангара.

«Камов» поднялся с кормы фрегата. В боковой иллюминатор были хорошо видны, выстроившиеся двойной шеренгой новенькие рейдеры. Ряд замыкал теплоход, которому предстояло забрать команды перегонщиков.

Ближе к азиатскому берегу уже бросал якорь корабль под турецким флагом. С высоты была отчетливо видна суета на корабле – с обеих бортов спускали шлюпки, на палубе бегали и строились команды приемщиков.

Вертолет застыл в воздухе. Опустив нос, он с легким креном, медленно набирая скорость, лег на курс. Картинка с кораблем поползла в иллюминаторе, убегая назад. Матвей успел заметить белый след катера, вылетевшего из-за противоположного борта «турка». Крутой вираж, который заложил катер, явно склонялся в сторону острова. В следующую секунду катер скрылся из поля зрения. Теперь иллюминатор «показывал» только гладь воды.

Лететь быстрее, чем плыть. И вертолет значительно опередил катер, первым зависнув над голой каменной площадкой у берега. Пара винтов мощным потоком сдула пыль и мусор с площадки, отнеся ее далеко в стороны. Покрышки коснулись шершавой скалы. Амортизаторы просели, принимая на себя вес машины. Серо-голубой вертолет, подвывая турбинами замер на площадке.

Лязг металла, звук откатывающейся двери. Двое в форме спрыгнули на грунт и разойдясь метров на пять, застыли, осматриваясь. Немолодые лица, неторопливые цепкие глаза, оружие – как привычная деталь костюма. Матерые ребята.

Первый, легкой походкой прошелся к обрыву. Глянул вниз, прошелся глазом по пустому пляжу и вроде бы вскользь, но очень внимательно обшарил глазами море. Задерживаясь взглядом, то на небольших валунах, торчащих на линии прибоя, то на плавающей возле берега непонятной дряни, в не слишком чистой воде. Близость большого города ощущалась даже в этом захолустье.

Второй, не упуская из вида первого, принялся за осмотр площадки, неторопливо исследуя ее, квадрат за квадратом. Осмотрел окрестности. Переглянулся с первым. Кивнул в сторону вертолета.

Вышла следующая пара. Снайперы. Эти сразу разошлись по сторонам метров на сорок. И засели в камнях, почти полностью слившись с местностью.

Стоявший у вертолета офицер из первой пары одобрительно кивнул и жестом пригласил пассажира на выход.

Матвей, наблюдавший через иллюминатор все эти «пляски с бубнами» только покачал головой. И тем не менее, молча и послушно полез из салона. В свой черед, опершись на отполированный множеством рук, металлический поручень, он спрыгнул на землю.

Подойдя к краю, он мельком глянул на уже подходивший к берегу катер и вслед за телохранителем принялся спускаться по склону. Идя посередке, он больше глядел под ноги, чем по сторонам, опасаясь навернуться на неровной, едва угадывающейся тропе.

Сойдя на пляж и оглядевшись, профессор обнаружил уже стоящий у берега катер. По его лакированной деревянной обшивке, осторожно ступая по длинному покатому носу, гуськом, по очереди, перебирались на берег четверо мужчин. Один за другим, выбирая момент, они перепрыгнули коварную, то сужающуюся, то расширяющуюся полоску воды, отделявшую их от пляжа. Небольшая волна накатывала на гальку, норовя ненароком зацепить ботинки.

От четверки у воды отделились двое. Двое остальных остались топтаться у кромки прибоя. Крымская тройка остановилась. Матвей, переглянувшись с сопровождающими и получив кивок от старшего, в одиночку пошел вперед.

Хрустя рассыпающейся под ногами галькой и увязая в ней, трое мужчин шли навстречу друг другу.

На ходу разглядывая идущих, во втором Матвей опознал знакомое, невозмутимое лицо турецкого офицера, передававшего ему права на аренду острова.

Первым, улыбаясь и в то же время, вполголоса матеря неровный пляж, шел Осман. Лакированные туфли плохо сочетались с местностью. Но турок был превыше условностей. Пиджак из тонкой шерсти, бледно-голубая рубашка с расстегнутым воротом и брюки, на полтона светлее пиджака.

Матвей кивнул офицеру, на плечах которого, с весны прибавилось звездочек. Офицер невозмутимо кивнул в ответ и приостановился, не доходя нескольких шагов до точки встречи.

Осман прошел еще несколько шагов и улыбаясь, протянул руку.

- Рад видеть тебя, друг.

Матвей пожал крепкую, теплую ладонь.

-Здравствуй, Осман.

Несколько секунд они постояли, разглядывая друг друга. С момента их прошлой встречи минуло полгода. В общем, всего - ничего. Однако, в эти полгода вместились столько событий. И теперь, оба пытались поймать их отпечаток на лице своего визави.

Осман выглядел довольным и расслабленным. Не тем настороженным чужаком, который недоверчиво осматриваясь, переступил порог дома в Балаклаве. Сейчас темные глаза искрились мягким юмором и спокойной, несокрушимой уверенностью. А вот надменности, в глазах человека, поставившего в позу прачки пол-Европы было незаметно. Хотя она была так свойственна его соотечественникам. Взять хотя бы невозмутимого турка-офицера стоявшего за спиной главы братства. Глаза того были полны ледяного холода. А вот у Османа – ни капли!

«Старая» семья. Воспитание с образованием. Помноженное на успех и деньги. Порода! Турецкая аристократия выдавала на гора отличные экземпляры.

Сам Матвей выглядел не столь эффектно. Спокойный, но усталый. Это Осман читал на его лице без труда. Даже не спокойный - отрешенный.

Это не то, что бы встревожило. Смутило. У русского было слишком много ролей – ученый, правитель, бизнесмен. И если отрешенность бизнесмена означала одно, то отрешенность ученого – совсем иное.

Загадочная русская душа?)) Улыбка сползла с лица турка и будто перешла на лицо собеседника. Теперь улыбался Матвей, от внимания которого не ускользнула игра теней на лице Демиреля.