Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-4 [СИ]

Ни майор, ни подполковник не удивились тому, как делаются дела — потому что именно так они и делались.

— Сэр, я должен принять предложение?

— А вам бы этого хотелось?

— Нет, сэр — честно ответил майор.

— Почему же?

— Потому что от этих парней сильно воняет.

Подполковник улыбнулся одними губами.

— Верно. Кое-кому стоило бы поменять дезодорант. Но дело не в этом. Я и в самом деле хочу, чтобы вы приняли это предложение. Меня интересуют эти парни и то, что они собираются делать в Кандагаре.

— Но почему, сэр.

Одной из основных привилегий оперативников в такой ситуации, явно щекотливой, в которой нельзя отдать приказ — было точное знание деталей. Майор знал, что имеет право задать вопрос и подполковник знал, что обязан на него ответить.

— Видите ли, майор… — подполковник тщательно подбирал слова — у меня есть серьезные основания считать, что наши нежданные гости имеют самое прямое и непосредственное отношение к организованной преступности. Наркомафии, если точнее.

— Что?! Вот дерьмо…

— Не торопитесь, капитан, не торопитесь — подполковник отхлебнул чая из своей кружки — ситуация не столь однозначна. Американцы здесь играют с огнем, большая часть афганского героина идет в Европу через Албанию и в Россию. И те и другие — геополитические противники США и их наркотизация — Америке объективно выгодна. К тому же — любая разведка требует денег, в том числе — неучтенных денег. Да еще — наркомафия против Талибана, они прекрасно помнят, как талибы за выращивание наркотиков отрубали людям головы. Крестьяне, которые не зарабатывают, выращивая опиумный мак — идут и нанимаются у талибов. Однако, когда занимаешься такими делами… начинаешь задумываться и о собственном благополучии. Когда через твои руки проходит товар на миллионы долларов — согласитесь, трудно остаться честным до конца. Так и здесь… привлечение нас видится мне вынужденным шагом, а их готовность расстаться с большими деньгами — весьма и весьма подозрительной.

— Так что мы должны сделать, сэр?

— Пока я просто хочу, капитан, чтобы вы приняли их предложение. Но в то же самое время — были очень внимательны, хорошо смотрели и запоминали — людей, машины, их номера, окружение, где, что, когда происходило, кто с кем встречался. У меня пока нет ничего, кроме подозрений и агентурных сообщений, из которых может следовать все, что угодно. У меня нет конкретики. Даты, имена, суммы. У меня нет надежных свидетелей, которые могут подтвердить, что в какой-то момент, в каком-то месте происходило то-то. Вы меня понимаете?

Капитан Хогарт неосознанно выпрямился, встал по стойке смирно, в глазах появился блеск. Он увидел цель — и готов был преследовать ее.

— Так точно, сэр.

— Вольно, капитан. Еще не хватало, чтобы они что-то поняли.

— Они ничего не поймут, сэр. Мы будем тише воды, ниже травы.

— Вот и отлично.

— Э… сэр.

— Да, капитан.

— Я могу сказать ребятам?

— Не всё. Просто скажите, чтобы держали ушки на макушке и запоминали все, что видят. Это может пригодиться.

— Так точно. А … деньги?

— Заберите себе, капитан. Они мне не нужны.

На обратном пути — майор завернул в отделение финансовой службы и попросил оформить взнос наличными в фонд помощи ветеранам. Потом пошел спать…

Уже засыпая, он вспомнил, на кого был похож тот тип, рыжебородый, который так и не представился. Он был похож на главаря русских большевиков Владимира Ленина, человека, который разорил и утопил в крови огромную страну и создал угрозу для всего цивилизованного человечества. И это сравнение — нисколько не успокоило его, а насторожило еще больше…

Трехосный легкий грузовик вооруженный пулеметом заменило старое такси, тяжелый бронежилет, защищающий от пулеметной очереди — бронежилет, надеваемый под рубашку, тяжелую снайперскую винтовку — автомат Калашникова из партии, которую они изъяли не так давно в приграничье и забыли уничтожить. Но суть осталась прежней — они были во враждебной среде, в городе, где на площади выставлены захваченные у британской армии в бою орудия. Они охотились на хищного, опасного врага — и понимали, что в этой охоте охотник и дичь могут поменяться местами очень быстро…

С тех пор, как они пришли сюда — Кандагар изменился и сильно. Он был ближе всего к порту Карачи, от порта сюда вела отличная, построенная еще американцами дорога. Кандагарские купцы еще до советского нашествия были самыми богатыми купцами в Афганистане и ничего, даже зверства режима талибов, по сути — режима сельской фанатичной бедноты, взявшей власть в относительно цивилизованной стране — не смогли это изменить. Они стояли в центре города, с одной стороны был стихийный рынок, на котором не протолкнуться от покупателей, а на другом — строители спешно возводили шестнадцатиэтажное офисное здание — нижние этажи уж сверкали привычными для Афганистана тонированными стеклянными панелями синего цвета. В Кандагаре были деньги, здесь находились офисы компаний, работавших по всему Афганистану и их было не меньше, чем в столице страны, Кабуле. Люди шли, обтекая стоянку такси, какие-то азартно торговались с водителями, кто-то тащил ковер или рулон ткани или что-то из техники, или корзину с едой, которые они сторговали для себя на рынке. Уже начинало темнеть — и сейчас на рынке была самая торговля: покупатели отлично понимали, что продавцы не хотят оставаться на ночь с товаром, ведь его придется собирать и потом снова раскладывать — и поэтому торговались как никогда азартно. Это были обычные люди… и в то же время, почти каждый из них — убил бы их, если бы понял что это не таксисты, а британские солдаты. Это сочетание внешней нормальности и звериной ненависти, мгновенный переход из одного состояния в другое — никакие аналитики, никакие дорогостоящие эксперты-психологи сил стабилизации объяснить не могли.

А на самом деле — объяснялся он просто. Это то же самое, что встречали все захватчики в России. Как бы мы ни жили — но вас сюда не звали. Разница была в том, что Россию просто невозможно было оккупировать чисто технически. Афганистан — возможно. На время.

Потому что людей, которые отказываются признать себя побежденными — победить невозможно. Их можно только уничтожить — до последнего человека.

Капитан Ральф Хогарт, загорелый, бородатый, в афганской одежде — сидел за рулем машины такси, относительно новой, бело-желтой Короллы китайской сборки. За спиной — сидел его стрелок, «пассажир такси», лейтенант Уилкинсон. Рация лежала открыто на приборной панели — рации были у каждого таксиста, ничего такого тут не было. Рация была поставлена на прием, на заранее оговоренный канал — ей следовало воспользоваться только в экстренной ситуации. Для всех остальных случаев существовали сотовые телефоны с купленными только сегодня СИМ-картами афганской компании мобильной связи Рошан. Автомат капитана лежал под ногами, лейтенант — держал свой под рукой, прикрыв одеялом. На лобовом стекле горел огонек, показывающий что машина занята…