Михаил Белозеров - Великая Кавказская Стена. Прорыв 2018

— Рад за тебя, дорогой, рад, — сказал Рашид Темиргалаев. — Ты только не забыл о долге?

— О каком долге?.. — словно очнулся Феликс. — Ах, да… извини. Конечно, не забыл.

Он удивился тому, что Рашид Темиргалаев тревожился из-за каких-то несчастных шести тысяч долларов. У него на карманные расходы в день уходило в два раза больше. А здесь какие-то шесть тысяч. Вернее, не шесть, конечно, а пятнадцать, потому что уговор таков: беру шесть, возвращаю пятнадцать. «Но Рашид никогда не спрашивал о деньгах, а я никогда не забывал отдавать», — с неприязнью подумал Феликс. Так в чём же дело?

— Отлично, дорогой, отлично! — вроде бы обрадовался Рашид Темиргалаев и огорошил: — Отдашь через два дня.

— Рашид, да ты что? — удивился Феликс, опуская сумку на пол и с тоской поглядывая на выход из аэропорта, до которого он так и не дошёл. — Я же всегда пунктуален. И в этот раз отдам, но попозже немного.

— Извини, друг, форс-мажорные обстоятельства. Деньги срочно нужны, — в голосе Рашида Темиргалаева проскочили металлические нотки.

Феликс был на мели, с собой у него было только десять тысяч: как раз на сделку и на скромное житьё-бытьё. Возвращать было нечего. Разве что с квартирой расстаться. Но этот вариант, естественно, он не рассматривал, даже когда влип в «маленькую криминальную историю», не только потому, что квартира была «родительской», но и потому, что она находилась в очень удобном месте: не в центре и не на окраине, а как раз там, где нужно. О таком жилье можно было только мечтать, и потерять её было глупо.

— А если через недели две, Рашид? — ещё раз попросил Феликс. — У меня проблемы…

Просить было совестно, просить было стыдно после того, как ты с шиком гулял у него в ресторане и вёл, оказывается, себя, как полный идиот. Феликс чуть ли не до крови погрыз костяшку многострадального пальца.

— Нельзя дорогой, нельзя. Счетчик могу включить. А мне не хотелось бы тебя нагибать. Обстоятельства, понимаешь. Срочно нужны деньги. Так что постарайся. Перехвати у кого-нибудь, но через два дня привези, очень прошу.

— А если через три или четыре? — с тоской в голосе спросил Феликс. — Я могу не успеть.

Он прикинул: день туда, день назад. Всё равно не успею. Спокойно, Бонифаций, спокойно, ещё не всё потеряно.

— Ты заставляешь меня напрягаться, — уже совсем другим тоном ответил Рашид Темиргалаев. — Только ради нашей старой дружбы, хорошо, привезёшь через пять дней, а иначе, сам понимаешь, дорогой. Понимаешь?!

— Понимаю… — тяжело вздохнул Феликс. — Через пять дней.

— Я тебе верю, поэтому и звоню собственноручно.

— Спасибо, — мрачным голосом ответил Феликс. — Я не забуду.

Рашид Темиргалаев мог прислать своих людей без предупреждения. Это было в его стиле, но Феликсу почему-то казалось, что его лично это никогда не коснётся, что он попал в касту неприкасаемых. Сколько раз он был свидетелем, как Рашид Темиргалаев отдавал команду наказать должника, и всякий раз был горд, что принадлежит к элите, к друзьям Рашида Темиргалаева. Это заводило, это было кайфово — чувствовать себя небожителем. Он даже заметил, как изменилось отношение к нему в редакции, когда однажды в ресторан приволокли Петра Морозова. Пётр задолжал какие-то крохи, но не отдавал вовремя. Феликс великодушно «выкупил» сотоварища и «забыл» о долге. После этого и стали коситься и шептаться за спиной. Это было приятно и одновременно страшило: оказалось, что он любит власть! Власть — это хорошо, думал он, власть — это здорово! Но копилочка закрылась, понял он, придётся зарабатывать честным трудом. Плохие времена настали: люди скурвились, хорошего не помнят. Можно было, конечно, взять кредит и раскрутиться, но официальные деньги легко отследить, а оставлять следов нельзя, это было бы ошибкой на будущее. Получалось, что нелегальному бизнесу пришёл конец, как, впрочем, и беспечной жизни. Одно к одному, мрачнея, думал Феликс: с утра Рыба и Гринёва, теперь — Темиргалаев, пёс смердящий. Сидел бы у себя в Таджикистане, сопли на кулак мотал бы от голода, а здесь поднялся, криминал разводит, добра не помнит, совести не знает. Беспредел полный. А сколько раз Феликс ему помогал — сводил с нужными людьми, гарантии давал в порядочности. Ни копейки, между прочим, не взял. Ценил его Рашид Темиргалаев, очень ценил. Братом называл, а оказался Иудой.

— Ну и ладушки, — сказал Рашид Темиргалаев и отключился.

Феликс застыл, как истукан острова Пасхи. Выход был только один — тащиться в командировку, как на Голгофу. Пришлось возвращаться с тяжёлым сердцем, волочить за собой сумку, как сизифов камень. На душе скребли кошки, ноги казались свинцовыми колодками, во рту пересохло, как в пустыне Сахара, и страшно, до умопомрачения, захотелось пить.

— Что?.. — Лёха понял, что что-то произошло, и даже очередная юбка в прозрачной блузке, под которой ничего не было, не привлекла его внимание. — Что случилось?

— Ничего… — неопределённо ответил Феликс, не веря самому себе: всё, что он с таким трудом выстраивал, рухнуло в одночасье. Жизнь казалась ему самым отвратительным занятием.

Он взял у Лёхи банку кока-колы и влил в себя. В животе полегчало.

— Ёх! — воскликнул Лёха. — Нет, я же вижу, ты передумал! Давай выкладывай! — потребовал он.

— Посадку объявили, — кисло сказал Феликс, суя в рот сгиб большого палец. — Двигаем, потом расскажу.

— Ёх! — обрадованно согласился Лёха, подхватывая чемодан на колёсиках и фоторюкзак с аппаратурой. — А я уже думал, ты смотался. Хорошо, что вернулся. Александр Павлович шуток не понимает.

— Эт-т… точно, — согласился Феликс, абсолютно не испытывая и десятой доли того восторга, который испытывал его друг Лёха Котов.

И они пошли на посадку.

К вящему разочарованию Феликса, американцы оказались журналистами, и «чёрные» — тоже. Первые — из еженедельника «В Новом Свете», вторые — из мелких региональных газетёнок, название которых Феликс, естественно, не помнил. Даже длинноногие блондинки были из каких-то СМИ, о которых никто слышать не слыхивал, — то ли из Анадыря, то ли из другой тьмутаракани.

Неужели пронюхали? — забеспокоился он, когда они все, к его великому ужасу, оказались в одном самолёте. Впрочем, на Кавказ сейчас летали многие из их брата, потому что Кавказ стал горячей точкой, очень даже горячей, и там аккредитованы журналисты со всего мира. Всем не терпелось узнать, чем же всё это закончится: апокалипсисом или Третьей мировой. Феликса, и то покоробило: слетаются, как жуки на мертвечину, думал он с раздражением. Впрочем, о чём это я? Надо быть честным перед самим собой: чего хотели, то и получили. Так что не надо казаться лучше того, чем мы есть на самом деле: отдали Кавказ, расхлёбываем по полной. А в Третью мировую я не верю. Эта тема из разряда страшилок для обывателей. Не допустят американцы войны, не в их интересах. Разве что если совсем прижмёт. Но это тоже из области страшилок. Доллар непоколебим, Европа в развалинах, Восток устрашён. Чего ещё желать? Выиграет тот, кто будет на стороне победителя. Мы вовремя подсуетились, нам повезло. У Спиридонова зверский нюх, он всё рассчитал правильно, обзавёлся «большим братом», который держит шарик на цепи. Это всё равно что в районном масштабе принадлежать компании Рашида Темиргалаева. Феликсу показалось, что история с этим таджиком ещё будет иметь продолжение, но в каком виде, трудно представить. Наверняка он захочет доить меня дальше. Деньги-то я, конечно, отдам вовремя, подумал он. Впрочем, эта угроза была из разряда удаленной, и пока что её можно было игнорировать и задвинуть в самый глубокий угол памяти. На Рашида Темиргалаева у коренного москвича всегда найдётся противоядие, не такой уж он всесильный, этот таджик.