Михаил Белозеров - Великая Кавказская Стена. Прорыв 2018

— А дочка? — спросил он и подумал, что к дочке её он ещё не привык, не успел.

— Мне позвонили час назад, соседи увезли её и маму в Краснодар. Сарафанное радио принесло. Ещё вчера здесь появились какие-то люди, которые предупреждали, что в городе будут стрелять. Вот я и отправила своих от греха подальше.

— Ну правильно, — согласился он и кивнул на её легкомысленный белый халатик и белую же шапочку. — Так не пойдёт.

— А как? — спросила она, поднимаясь на цыпочки, чтобы доверчиво поцеловать его. — Я думала, что раненые будут поступать в медпункт, — и он понял, что она нашла такое объяснение, чтобы он не задирал нос от восторга и что она не хочет признаться, что ждала его. Это тоже была их игра, которую он принимал безоговорочно, потому что, оказывается, он романтик, хотя не подозревал об этом, и любит длинные-длинные прелюдии, полные тайн и недомолвок. У них уже появились свои привычки, и он знал, что вслед за этим она вскинет на него глаза, а сердце у него мягко оборвётся и скатится куда-то в пятки, и пребудет там до скончания веков.

— Надо переодеться. У тебя есть во что?

— Есть, — ответила она.

И пока она переодевалась за ширмой, он, сидя под окном, следил, что делается снаружи, и ждал ухудшения ситуации, но им повезло. Видно, у духов были другие планы, и пока они всерьёз не взялись за гостиницу «Интурист». Может, стоит прорваться? — подумал Игорь, только куда? В штаб? Поменять шило на мыло. Неизвестно, что там происходит.

— Я готова, — сказала она, выходя из-за ширмы.

Она была в джинсах и легкомысленной кофточке сиреневого цвета.

— Возьми ещё это, — сказал он, протягивая ей куртку, которую захватил в номере. — А сверху «бронник» на всякий случай, — и впервые поймал себя на том, что не просто тревожится о ней, а боится её потерять, и это тоже было новое и странное чувство для него, потому что все его предыдущие женщины демонстрировали такую эмансипацию, что не нуждались ни в какой заботе, а только в деньгах и в сексе. Он вообще впервые ощутил, что в его жизни появилось что-то новое, что-то, что было поважнее, чем армейское братство, к которому он прикипел ещё с детства, потому что был из семьи военных, в четвертом поколении служивших Родине, и где-то на генном уровне без армии прожить не мог и дня.

— Ну и отлично, — сказал он, невольно любуясь ею.

Даже в его армейской куртке, которая была ей велика на два размера, и в «броннике», который не придавал изящности, она выглядела потрясающе и даже более женственней, чем в белом халатике.

— Кепи надень, — сказал он, отдавая ей своё, — а волосы спрячь.

Волосы у неё были чёрные, густые и кольцами свисали из-под шапочки.

— Зачем? — удивилась она.

— На всякий случай, — ответил он и взял большую сумку с красным крестом сверху, — чтобы не охотились конкретно за тобой.

Медлить больше нельзя было ни минуты, потому что совсем рядом заработал крупнокалиберный пулемёт, который, должно быть, притащил неугомонный Герман Орлов, а в фойе общежития Пятигорской фармацевтической академии взорвалась граната и повалил дым. Кто-то захлебнулся собственным криком.

— Погоди… — сказал он и сунул ей в руку пистолет. — Знаешь, как стрелять?

— Знаю.

Он показал, как взводится затвор и как снимается предохранитель.

— Оружие не для боя, — объяснил он, — а для того, чтобы застрелиться, если что.

— Что значит, «если что»? — спросила она, глядя на него с недоверием.

— Чтобы в плен не попасть, — сказал он, стараясь не очень-то напугать её.

Но она не испугалась.

— Я поняла, — ответила она и, похоже, впервые осознала всю ту опасность, которая грозила им.

Конечно, у неё возникла добрая сотня вопросов, и он ответил бы на них с превеликим удовольствием, но времени не было, обстоятельства складывались против них. В этот момент в медпункт ворвался шумный и большой Герман Орлов со «шмелём-м» в руках:

— Вот они, голубки! — пробасил он, направляясь к окну и распахивая его. — Ничего, что я здесь намусорю?

Они побежали, а позади хлестнул выстрел, и дверь в медпункте вылетела напрочь, а вслед за дверью выскочил Герман Орлов, мотая, как пьяный, головой, а из уха у него хлестала кровь.

Когда они вернулись, ситуация изменилась. Во-первых, стреляли уже со всех сторон, а во-вторых, у боевиков появились миномёты. Правда, калибр был мелковат — не больше шестидесяти миллиметров, но этого хватало, чтобы вести огонь издали.

И сразу все те бойцы, которые закрепились на территории гостиницы, вынуждены были спрятаться в здании, а потом появились раненые и первый убитый, боец из волгоградского РОВД, которому осколок пробил шлем.

— Сволочи, похоже, бьют из-за первого источника, — Севостьянихин разглядывал город в бинокль. — А вторая?.. Вторая где батарея?

Перед ними возвышался Машук, заросший буком, с телевизионной вышкой на вершине и весь пригород до самого подножия. Гостиница доминировала над местностью. В свою очередь, она тоже была неплохим ориентиром для обстрела.

— Надо посадить сюда ещё двух снайперов, чтобы держать дагов на расстоянии, — сказал Севостьянихин. — Но не из наших. Наши мне понадобятся. Эх, сюда бы миномёты, мы бы вжарили по полной!

Пуля зарылась в крышу рядом с ними. Они спрятались за трубу, и боец из омского РОВД сказал, что снайперы лупят издалека и что это не так страшно, как кажется, — расстояние большое.

— На Машуке сидят, сволочи, а ещё — на пансионатах «Тарханы» и «Лермонтов».

— Но, как известно, пуля — дура, — среагировал Севостьянихин и подмигнул бойцу, который, похоже, знал своё дело, потому что умело прятался за ограждением и стрелял из своей СВД [5] СВД — снайперская винтовка Драгунова. через отверстия для стока воды.

Когда они спускались с крыши, то встретили подполковника Маслова, командира группы из кировского УВД, который формально подчинялся Севостьянихину только на время военных действий, а с выводом отряда с КПП «Кавказ» имел полное моральное право распоряжаться своими людьми самостоятельно. Но где МВД, а где армейский спецназ, да и реальность боевой остановки диктовала свои условия.

— Чего будем делать? Я хочу вывести своих людей в штаб!

Штаб находился в районе Бештау, до него было пять километров по захваченным боевиками улицам. Достаточно двух снайперов, чтобы застопорить любое движение, и полковник Маслов хорошо знал об этом.

— А если он захвачен? Вот у меня связи нет! — потряс рацией Севостьянихин.

— Дай мне один БТР!

— У меня приказ находиться в здании и держать рубеж: улица Пастухова — костёл. Но если так неймётся, можете уходить. Всё равно из вас вояки, как из меня папа римский.

— Ты на что намекаешь?! — вспылил подполковник Маслов, и щёки его, как у хомяка, возмущённо надулись.