Дмитрий Бондарь - Стычки локального значения.

Англичане много говорят о своей отвратительной погоде, но они понятия не имеют о действительно плохой погоде. Следует понимать, что английская погода плоха только в сравнении с югом Франции — там, где Ницца и Монте-Карло. Здесь не бывает жары и холодов, снег выпадает максимум на неделю за весь год и сразу тает, туманы редки и случаются только зимой. Дождей меньше, чем в том же Риме или Гамбурге, не говоря уже о Ленинграде, где безоблачных дней за год едва наберется три-четыре десятка. Словом, даже обсуждая погоду — они врут. Вранье здесь — хороший тон, если оно убедительно и разделяется окружающими. Они врут, когда изображают вежливость и участие — на самом деле им плевать на вас с башни святого Стефана, что возвышается над Вестминстерским дворцом, врут, когда делают вид, что их не интересуют деньги — это единственное, что их по-настоящему интересует (ну, кроме футбола, конечно, и обсуждения налогов), врут, когда изображают сексуальную холодность — более похотливого народца в Европе не найти (разве только в Италии). Словом, когда англичанин тебя хвалит — бойся, ты где-то здорово лопухнулся.

— Я тоже этого боялся, но, поверьте, сэр, нет такой силы под этим небом, которая смогла бы меня отвратить от вашего общества, — обстановке приходится соответствовать, и по тому, как покруглели глаза сэра Спратта, я понял, что попал в точку.

— Вот как? Вы, американцы, не перестаете меня удивлять, мистер Майнце.

— Вы, англичане, делаете это со мной еще чаще! Зовите меня Заком, так мне привычнее, да и по возрасту так будет корректнее

Он коротко рассмеялся, и сказал:

— Тогда и вы зовите меня по-простому: сэр Гревиль или еще лучше — полковник! Договорились? — Спратт заговорщицки мне подмигнул, продолжая ваньковаляние. — Представляю вам мистера Брауна, Зак. Это мой старинный друг и партнер.

«Приказчик» слегка приподнял свой тощий зад над креслом и кивнул головой.

— И еще один мой гость — мистер Герберт Джемисон. Это постоянный помощник мистера Брауна во всех начинаниях, насколько я знаю.

«Помощник мистера Брауна» поднялся на ноги и протянул мне руку. Вот у него она была влажная и холодная.

— Сигару, Зак? Чего-нибудь выпьете? — Пока я рукопожимался с мистером Джемисоном, полковник оказался у шкафа, за темными стеклянными дверцами которого угадывались контуры стеклотары.

— Спасибо, полковник, днем я предпочитаю соблюдать трезвость.

— Жалко, но должен сказать, что восхищен вашим похвальным самообладанием, молодой человек! Ставлю двойной соверен против шиллинга, что если бы мы все начинали день с пары глотков чего-нибудь бодрящего, мы бы никогда не оказались на тех местах, что занимаем сегодня! Не так ли, мистер Браун?

— Совершенно верно, полковник, — голос у «приказчика» оказался такой же бесцветный, как и внешность. — Но, вполне вероятно, были бы много счастливее.

Мы все почему-то дружно рассмеялись.

— Как вам Лондон, Зак? — Спратт, видимо, решил выдержать ритуальную часть встречи до последней запятой.

— Красивый старый город. Здесь время осязаемо. Все эти столетия имперской мощи, брусчатка под колесами кэбов, вязы… И, конечно, деньги, океан денег!

— Да вы поэт, Зак! С американской поправкой, но поэт, — развеселился полковник. — У нас не принято говорить о деньгах. Что такое деньги? Достоинство джентельмена измеряется не в деньгах…

— А в умении их тратить и быстренько находить новые, — продолжил я.

— Вам не откажешь в наблюдательности, мистер Майнце, — скрипнул мистер Браун.

— Итак, полковник, чем обязан вашему приглашению? — Мне уже изрядно надоели эти бесчисленные акты марлезонского балета, и я решил сразу перейти к сути дела.

— Сразу чувствуется деловая американская хватка, — обрадовался сэр Гревиль.

— Не думаю, что мистер Дрейк, перед тем как ограбить какого-нибудь неудачливого испанца, рассуждал бы с ним о видах на тюльпаны в Амстердаме.

— Сэр Френсис Дрейк преставился на полвека раньше, чем в Голландии началась тюльпаномания, — сэр Гревиль показал мне кресло, в которое можно было опуститься так, чтобы видеть всех собеседников.

— Это важно?

— Совершенно неважно! — усмехнулся полковник, присаживаясь на свой трон во главе стола. — Собственно, если вы настаиваете, то не будем тянуть. Вы богаты, Зак. Вы баснословно богаты! Но мало этого, вы еще и умны, — он внимательно наблюдал за моей реакцией. — И вы, конечно, понимаете, что любое крупное состояние в этом мире обязательно находится под пристальным вниманием заинтересованных людей? Деньги — это оружие, молодой человек, возможно, самое мощное оружие, какое изобрел человек. Глупо оставлять его без присмотра. И мы, те, кто обеспокоен судьбой цивилизации, просто не вправе относиться к нему легкомысленно. Разумно будет, если мы сможем хотя бы понимать — куда и зачем направлено это оружие?

— Я понимаю ваши устремления, сэр.

— Это славно, юноша. В ваших руках очень быстро собралось огромное количество денег. Динамика потрясающая. Я такого и не упомню за всю историю Британии, а ее я знаю очень хорошо. Подобное удавалось, наверное, только Вильгельму Завоевателю, но у него с самого начала было целое герцогство. Может быть, еще де Варенн и Фицалан. Но это фамилии, давшие миру королей! Пару лет назад немногие знатоки слышали ваше имя. О вас еще молчат газеты, но поверьте — это ненадолго. Повезло ли вам несказанно, имеется ли у вас какое-то сверхчутье, или вы гений бизнеса — неважно. Для нас неважно. Потому что, поверьте, удача приходит и уходит, и нет ничего более желанного, чем безопасность. Уж нам-то это известно на тысячах примеров. И вот теперь мы переходим к сути вопроса. Я хочу предложить вам покровительство какого-либо из цехов Сити.

— Это вроде масонской ложи?

— Что вы, Зак, ну какие масоны? Разве мы похожи на людей, играющих в эти бирюльки?

Я выразительно посмотрел на стену, где висел портрет Спратта в полном мэрском облачении — те самые мантия с короной и медальон на груди:

— Вообще-то — да.

Он проследил за моим взглядом и опять обнажил свои крепкие зубы, изображая смех:

— Бросьте, толпа любит традиции. Нет, Зак, я предлагаю вам по сути гражданство Сити, расположение властей Лондона, защиту ваших финансовых интересов в любой точке мира. Что-то вроде членства в самом элитарном клубе под этим солнцем.

Заманчиво. Еще красну девицу голубых кровей предложи, сэр Гревиль, и я — твой с потрохами! Ага, сейчас, только шнурки поглажу и сию секунду….

— И какова цена?

— Ваше участие — уже высокая честь нашему обществу.

— И все же? — смешно поддаваться на такую незамысловатую лесть.

— Ничего экстраординарного. Перемещение ваших капиталов в банки, фонды, предприятия, подконтрольные юрисдикции британской короны. Британия, Шотландия, Ирландия, Австралия, Канада, Бермуды, Кайманы. Можно в коронные земли — Джерси, Мэн. Можно в британские банки по всему миру — в Сингапуре, ЮАР, Чили — где захотите. Можно в американские или японские. Германские. Минимум налогов и максимум безопасности. Распоряжаться этими капиталами вы будете по-прежнему сами, мы не навязываемся. Но никаких Швейцарий, Андорр и Лихтенштейнов или Италий. Нам важна прозрачность дел и намерений.