Сергей Стригин - Восьмая горизонталь

Князь, видит моё замешательство, улыбается:- Что стоишь как одинокий тополь? Пойдём лестницу делать.

— Из чего? — глупо моргаю я.

— У тебя стрелы как дротики, мои тоже не маленькие, — Аскольд снимает лук, быстро натягивает, стрела жужжит словно пчёлка и впивается в толстую кору, следом свистит следующая, впивается чуть выше, затем ещё одна. Я понял всё. Лестница из стрел. Ай да молодец, ай да сукин сын, в восхищении, думаю я и присоединяюсь к другу. Очень скоро лестница готова. Затем Аскольд приволок длинную лиану, привязывает к поясу и ловко бежит по стрелам вверх. На одной из веток крепит лиану, и проблемы с подъёмом решены.

Охотники принялись благоустраивать жилище, таскают ветки, листья, траву. Вскоре в нашем гнезде стало достаточно комфортно.

Приманку будем ставить, как стемнеет. Что бы ни привлекать ненужных хищников, кабанчика затаскиваем наверх. Удивительно, но у нас появилось свободное время. Каждый тратит его по своему разумению. В основном народ отсыпается на дереве, безопасно и уютно. Семён учит Игоря ходить, князь отскрёбывает шкуру смилодона, я же — прогуливаюсь вдоль леса. Моё обоняние работает выше человеческого, это я замечаю с недавних пор. Внюхиваюсь во все запахи, пытаюсь анализировать, кому они принадлежат. Настолько завела эта игра, что незаметно отхожу на приличное расстояние. Сам того не ожидая, оказываюсь у скал, где по нашему мнению обитает медведь арктодус. В нос неприятно стегает насыщенный звериный запах. Моментально опомнился, чуть не стучу по дурной голове кулаком. Что тут делаю? Зачем ушёл из лагеря? Желание быстрее удалиться правильное, но любопытство пересиливает. Может, зайти сбоку, так сказать, оценить обстановку?

Ясно слышится шум водопада, в воздухе витает водяная пыль. Где-то, под теми нависшими скалами, логово хищника. На низкорослых деревцах отдыхают стервятники, безобразные голые шеи вызывают омерзение. В округе разбросаны кости животных, многие из которых уже выбелены Солнцем, а некоторые ещё с сырыми сухожилиями. Запах, мягко сказать, не эстетичный. На почве виднеются широченные отпечатки зверя. На коре деревьев свисают клоки коричневой шерсти. Логово людоеда, дрожь пронзает тело, но двигаюсь дальше. Стараюсь прижиматься к скалам, в надежде, если что, забиться в щель.

Серые, покрытые лишайниками, валуны разбросаны по всей округе. Скалы нависают над головой. Растения интересные. Корявые, но довольно высокие изогнутые деревья все в розовых цветах, густая растительность похожа на пампасную траву, окружает их как ковёр. В щелях, между камней, сочится влага. Разноцветные ящерки беззаботно носятся друг за другом. Шикарные бабочки порхают над бесчисленными ручейками и лужицами.

Если б не медведь ходил бы сейчас с открытым ртом в восхищении. Но, цветочное благоухание густо смешивается с гнусным запахом разложения. Вот бы всё вычистить и жить здесь, шевельнулась мысль.

Запах медведя преследует всюду. В любой момент ожидаю, вот из того нагромождения обломков скал появится злобная морда хищника. Но, я словно лунатик, мелкими шагами продвигаюсь вперёд. Тисовый лук держу перед собой, стрела с обсидиановым наконечником — слабое утешение. Прекрасно понимаю, для арктодуса это как колючка в зад.

Взгляд рыскает по сторонам, внезапно в хаосе скал узнаю развалины древнего города. Внимательно осматриваюсь и анализирую. Неожиданно передо мной открывается потрясающая картина. Не природные скалы высятся вокруг, а когда- то обтёсанные блоки. Острые грани хорошо прослеживаются, хотя основательно изъедены временем. Относительно их, камни Трилитона и глыба Южного камня в храме Юпитера, покажутся галькой на детском пляже. Что за боги высекали и когда? Очевидно не один десяток тысяч лет.

Теперь я определённо вижу древнейшие строения. Мегалитические блоки организуют правильную архитектуру, узнаю в них когда-то величественные здания, стелы, памятники, даже фонтан. По невероятному стечению обстоятельств из него и теперь вылетают струи воды. Я потрясён, дух захватывает от былого величия. Что это за цивилизация, способная создать подобное?

Иду вдоль стены сложенной из тесно подогнанных друг другу блоков. На ней возвышаются каменные глыбы, очертаниями напоминают неведомых зверей. Да это же динозавры! У меня глаза округляются в удивлении. Неужели, жившие здесь люди, встречались с этими монстрами?

Словно турист брожу по древним улицам, сворачиваю в переулки. Всюду встречаюсь с глубокой древностью. Рот не закрывается от восхищения, о людоеде вообще не вспоминаю. Всё забыл! Я потрясён, с трепетом ощупываю потемневшие камни. Мне хочется, что-то найти, увидеть нечто удивительное.

Вскоре ноги приводят к воротам. Ворота Титанов, как сразу я их окрестил. Они возвышаются в высоту метров на тридцать, а своды поддерживают базальтовые колоны. Ворота ведут вглубь горы, где рокочет водопад. Веет холодом и сыростью, тьма пугает, останавливаюсь не в силах сделать шаг.

Низкое, утробное рычание застаёт врасплох. Медленно, очень медленно поворачиваюсь. Во рту мгновенно пересыхает. Лоб в лоб встречаюсь с медведем. Это настоящее чудовище, в холке выше меня почти на голову. Животный ужас охватывает меня. Ноги становятся ватными, если арктодус решит мне отгрызть голову, я даже этого не замечу, в самых кошмарных снах подобное не снилось, мозг отказывался воспринять такое.

Но всё длится мгновенье. Внезапно в глубине сознания вспыхивает упрямая злая искорка. Кровь по артериям расплавляется и как сталь в мартеновской печи льётся по потокам, становится жарко, мир меняется, всё замедляется, сила бугрится в мышцах.

Наблюдаю, как невероятно медленно открывается пасть в оскале, как поднимается тяжёлая лапа со страшными когтями во взмахе. Вот она движется к лицу. Но я легко ухожу в сторону, натягиваю лук. В изнеможении скрипит толстое дерево, ещё чуть-чуть и лопнет тисовый лук. Я жалею его и отпускаю стрелу. Взглядом провожаю полёт. Стрела легко пронзает плоть чудовища и, медленно вгрызаясь в неё, выходит с другой стороны тела, втыкается в скалу. Как в замедленных съёмках медведь вздымается на дыбы. В это мгновенье выпускаю ещё одну стрелу. Она так же пронзает его и дрожит в скале. Затем выпускаю ещё одну стрелу, затем следующую, наверное — с десяток. Все они прошивают арктодуса насквозь и дрожат в стене. Медведь заваливается на спину, взгляд налившихся кровью глаз становится беспомощным. Он впервые столкнулся с такой болью. Гигант падает на землю, груда камней взметнулась в разные стороны. В последних конвульсиях он раскрошил лежащие рядом осколки каменных глыб и затихает умиротворённый во внезапной смерти. Наверное, дух его воспарил в медвежью страну, если такая есть.