Сергей Стригин - Восьмая горизонталь

— Ради Бога, откройся! — кричу я и представляю, как дверь открывается. На подсознательном уровне ощущаю, моя мольба принята. Раздаётся гул, словно взлетает баллистическая ракета, здание дрожит, с ужасным грохотом дверь сдвигается в сторону. Влетаем внутрь, дверь задвигается, раздавливая незадачливого муравья, что хотел полакомиться нашим мясом, его огромная голова падает у ног, челюсти всё ещё сжимаются, в глазах медленно затухает красный огонь. Страшное существо, безусловно, история ещё не знала таких монстров.

— Всё же нашли подходящую фразу, — нервно вздрагивает Семён.

— Нашли. Ты прав. Надо было подобрать правильные слова.

Долго не можем отдышаться, сидим, осматриваемся, сто процентная тишина и тьма, рассмотреть, что-либо сложно. Лучи бластеров высвечивают ровные стены, этажей нет — это большой пустотелый куб. В центре здания темнеет квадратное сооружение, на нём, так же дверь, без замков и каких либо других аксессуаров.

Семён немного приходит в себя и ползает вдоль стен, ищет включатель, я улыбаюсь, знаю — их нет в принципе. Во мне зреет убеждение, что всё здесь работает на уровне ментальных образов, как говориться, надо подобрать правильные слова. Улыбаюсь про себя, мысленно произношу фразу, да будет свет. Естественно ничего

не щёлкнуло, свет не зажёгся. А может, попробуем несколько иначе? Представляю вспышку света.

— Ой! — взвизгивает Семён.

Открываю глаза, всё тонет в молочном сиянии.

— Ещё скажи, нас окружают, — рассмеялся я, реагируя на эмоции друга.

— Ты нашёл нужную фразу!

— Нашёл. Образ. Здесь не обязательно говорить, всё очень просто и очень сложно.

С интересом осматриваемся. Зеркальная чистота. У стены, наполняя воздух свежестью, стоит круглая мраморная ванная, заполненная прозрачной водой, вода проточная. С плоского каменного лепестка, светлые струю бесшумно вливаются в чашу, а сквозь щель вверху, излишки уходят. Каменные скамейки рассчитаны на человека, удобные сидения и изогнутые спинки. Овальные столики, стойка пустующего буфета, а в центре помещения, расположена вертикальная труба диаметром 3–4 метра и в ней ещё одна дверь, совсем как в лифте. Бросаю взгляд на стену, на ней огромная карта.

— Вот это да! — слышу возглас Семёна. — Карта подземного мира. Смотри, станции, туннели.

В безмерном удивлении всматриваюсь в путаницу схем. Я догадывался, подземная страна огромна, но не настолько. Считаю ярусы, сбиваюсь, их бесчисленное множество. Причём, чем ниже, тем обширнее сеть ходов и огромных пустот. Грустнею, никогда не разобраться в этой паутине, даже служебный туннель найти не могу, где-то он должен быть вверху, я представляю его, вспоминаю даже стены, сверкающие металлическим блеском, внезапно, длинная извилистая тонкая полоска вспыхивает изумрудным светом.

— Что это? — отшатывается Семён.

— Здесь всё на образах, — вздыхаю с облегчением, — это туннель, по которому прокатились наши дети на вагонетке.

— Здорово. А может можно найти их вагонетку?

— Это идея. Сейчас попробую, — воодушевляюсь я и представляю катящийся по рельсам предмет, в ту же секунду на карте замигала красная точка.

— Вот они! — относительно нас, — я вызываю образ нашего помещения, он сразу наливается на карте рубиновым цветом, — на три уровня ниже. Их вагонетка стоит. Они смогли её остановить. Молодцы! И ещё, — меня осеняет догадка, — мы в лифте. Видишь, он пересекает все уровни. А сейчас мы попробуем найти детей, — с замиранием в сердце представляю лукавое личико Светочки и серьёзное — Игоря.

Замигали две точки, они двигаются внутри квадрата.

— Сейчас дети находятся в доме. Дай бог, чтобы там задержались, — я невероятно рад, они живы. Семён улыбается, торопит меня. Я и сам не хочу задерживаться, но хмурюсь мыслям, представляю пещерных существ, указываю на квадрат, где находятся дети. Внутри животных нет, но с наружи затаилось огромное красное пятно, проникнуть в дом не может, вероятно, дети заперлись.

— Теперь бегом, — говорю я посуровевшему Семёну. Как бы мимоходом представляю открывающую дверь в сооружении стоящим в центре. Дверь гостеприимно открывается. Влетаем внутрь. Мысленно вызываю образ третьего уровня и уже не удивляюсь, когда кабина рванула вниз.

Спускаемся не долго. Останавливаемся. Дверь скользит в сторону. Выходим в помещение как две капли похожее на то где только, что были. Я даже пугаюсь, что вернулись обратно, но у входной двери не валяется голова муравья убийцы.

На раскачку время не даю, вспоминаю предыдущее открытие, грохот и тяжесть движения двери — всё повторяется, но без грохота. Когда выскользнули во внешний мир, я понимаю разницу. Во-первых, следов боевых действий не видно, возле здания стерильная чистота, ничто не помешало открытию двери. Во-вторых, мы оказались в полностью целом городе. Ни одно здание не разрушено, но от этого ещё более жутко, чем в первом случае. Там, хоть всё понятно, была война, смело всё, людей нет, животные вселились в пустующие развалины — здесь всё целое. В темноте выделяются мрачные строения, ни в одном окне нет света, на улицах молчаливо покоятся автомобили, виднеются площади, на одной из них плещется в фонтане вода. Попытаюсь мысленно включить свет, но законы в лифте не действуют в городе, вероятно это разные цивилизации. Даже лифтовое сооружение резко отличается от этих строений. В городской архитектуре прослеживается нечто человеческое, есть балконы, лесенки, беседки, дворики, дороги для автомобилей и тротуары… только зелени нет… и людей — город мёртв давно.

— Кошмар, — ёжится друг. В руках подрагивает бластер. — Как же в нём отыскать ребят?

— Отыщем, — вздыхаю я. Мне очевидно, без них не уйдём или… останемся здесь.

— Где искать? — в голосе друга тоска и страх, мне не очень нравится его состояние.

— Мы найдём их. Вначале разыщем служебный туннель, затем, по их следам, выйдем к ним.

— Здесь нет пыли и нет следов, — совсем расклеивается Семён.

— Зато есть моё обоняние.

— Ты не собака, — с горечью усмехается друг.

— Иногда я могу быть ею, — я сжимаюсь, цепляюсь в сознание, дрожь бежит по телу, зрение привычно обостряется, вдыхаю полной грудью — в нос, едко ударило плесенью, сыростью камня. О, как воняет потом мой друг! И я, тоже. Морщусь. Возникает желание немедленно помыться. А ладно, сойдёт до лучших времён, отмахиваюсь от праведных мыслей. Наверное, я в чём-то изменился, Семён с удивлением смотрит на меня.

— Опять на тебя… нашло?

— Как обычно, но это стоит для меня титанических усилий.

— Ты… это, что-то… — Семён потупился, видно свои слова, которые хотел сказать, посчитал не слишком тактичные.

— В смысле, что-то унюхал? — улыбаюсь я. Вдохнул ещё воздух в грудь. — Кроме твоего пота, дружище, ни чего не ощущаю. Не красней, от меня тоже пахнет как от козла, а вот с той стороны запах как из того туннеля — идём туда.