Михаил Николаев - Проверка на прочность

Спустя несколько минут ударные авианосные соединения остались без космической связи. Оперативный дежурный по штабу командования воздушно-космической обороны Северной Америки (NORAD) не верил своим глазам. С экранов один за другим пропадали спутники. Вообще пропадали. Средства наблюдения за космическим пространством были в состоянии обнаружить предмет диаметром в два сантиметра. На месте спутников не оставалось даже таких предметов. Там не оставалось вообще ничего, кроме «голых» атомных ядер и элементарных частиц, но настолько малые объекты на расстоянии в тысячи километров нельзя обнаружить даже в сильнейший телескоп.

На следующем этапе настала очередь бомбардировщиков. Как только Стражи перенесли огонь на космические объекты, в атмосферу вошел Буран. При входе в атмосферу его скорость немного превышала 30 000 километров в час, но, опускаясь по наклонной восьмерке до линии Кармана [3] Линия Кармана — высота над уровнем моря, которая условно принимается в качестве границы между атмосферой и космосом. Выше нее начинается термосфера, где воздух еще имеется, но аэронавтика уже невозможна, так как скорость, необходимая для создания достаточной подъемной силы, становится больше, чем первая космическая. На Земле линия Кармана проходит на высоте 100 км от уровня моря. , он быстро снизил ее до 28 000 и перешел в горизонтальный полет. На стокилометровой высоте, где давление воздуха составляет около одной десятитысячной от атмосферного давления, воздух еще не дает крыльям достаточную опору, но уже позволяет использовать рули при маневрировании.

Стратегические бомбардировщики, парящие в стратосфере высоко над облаками, были практически не видны с земли, но очень четко просматривались сверху в высокочувствительную оптику бортстрелка, удобно расположившегося в кабине Бурана за пультом управления огнем термоядерного лазера.

Возможности лазерной установки позволяли сжечь бомбардировщики расфокусированным импульсом прямо в стратосфере, но бортстрелок был гуманистом. Он потратил значительно больше времени, но провел операцию купирования хвостов с хирургической точностью, аккуратно отсекая их от корпуса тончайшим пунктиром сверхжесткого гамма-излучения невообразимой плотности. Гиперболоид инженера Гарина — это фантастика. Лазер с термоядерной накачкой выдает не луч света, а серию чрезвычайно коротких импульсов гамма-излучения невообразимой для большинства физиков жесткости. Правда, между этими импульсами могут быть очень маленькие промежутки, не уловимые не только человеческим глазом, но и многими регистрирующими приборами. Такая серия не режет металл. Она прошивает его густой строчкой идеально круглых отверстий, диаметр которых зависит от фокусировки излучателя и расстояния до цели. В данном случае, расстояние не превышало 100 километров и, соответственно, диаметр отверстий был сведен до 5 миллиметров. Перфорированный металл корпуса самолета практически сразу обрывался с такой же легкостью, с какой рвется туалетная бумага. В данном случае, это приводило к фатальным последствиям. Экипажи стратегических бомбардировщиков, потеряв управление, внезапно обнаруживали, что хвост самолета, вместе наружным рулевым оперением и внутренней начинкой уже отделился и продолжает полет самостоятельно. Спустя непродолжительное время, члены экипажа героически катапультировались, а неуправляемая боевая машина стремительно теряла высоту, кувыркаясь в двух плоскостях и неудержимо стремясь к укутанной ночным мраком турецкой земле.

Турецкое правительство, которое, не задумываясь, предоставило свое воздушное пространство для пролета 32 стратегических бомбардировщиков США, никак не рассчитывало, что все 32 боевых машины свалятся с небес на турецкую территорию с заполненными на две трети топливными баками.

Завалив последний В52, Буран слегка ускорился и вновь вышел на околоземную орбиту.

Таким образом, для шестого флота США начало операции «Разящее торнадо» почти ничем не отличалось от первой фазы всех остальных операций, проводимых им в последние 2 десятилетия. За одним маленьким исключением: ни одна крылатая ракета не смогла долететь до своей цели, и ни один стратегический бомбардировщик не вернулся на базу. А в остальном, прекрасная маркиза, — все хорошо. Человеческих жертв нет. Среди американцев, разумеется. А то, что несколько сотен ничего не подозревающих турецких граждан погибли под обломками сверзившихся с небес миллиардов долларов, принявших образ «неуязвимых» для противника «невидимок» (технология Стелс!), так это дело, как минимум, десятое — кто этих турок считает?!

Северное море находилось в более высоких широтах, где уже скоро должны были наступить «Белые ночи». Небо было светлым, но силуэты кораблей еще смазывались, не четко проступая на фоне размытого горизонта. В момент пуска крылатых ракет корабли окутывались клубами серо-черного дыма, через которые жаркими багровыми сполохами пробивалось горячее пламя ракетных двигателей.

Первая волна, нацеленная на Калининград, Балтийск и стратегические объекты Калининградской губернии, включала 306 крылатых ракет «Томагавк». Ракеты должны были вывести из строя местные системы ПВО и ПРО, перепахать взлетно-посадочные полосы аэродромов, уничтожить склады боеприпасов и горюче-смазочных материалов.

Вторую волну составляли 8 истребительно-штурмовых эскадрилий составляющие основу двух авиакрыльев, базирующихся на авианосцах. Через каждые 15 секунд срабатывала одна из четырех паровых катапульт, и палубные истребители-бомбардировщики один за другим взлетали в небо. Все службы авианосцев работали четко и слаженно. Со стороны это напоминало хорошо отлаженный производственный процесс, при котором все действия выполняются в строго определенной последовательности в неумолимом соответствии с технологическим регламентом.

Неожиданно, конвейер остановился. Лейтенант, который должен был дать отмашку на взлет очередного истребителя, опустил руки, уставившись в сторону горизонта, над которым одна за другой возникали беззвучные вспышки ослепительно-белого пламени. Ничего даже отдаленно похожего на это, он в своей жизни еще ни разу не видел. Не меньшее недоумение испытывали и операторы радаров, с экранов которых одна за другой исчезали отметки «Томагавков».

— Что это было? — спросил кэптэн Джон Сэндвиж, командовавший авиакрылом, базировавшимся на авианосце Энтерпрайз, у адмирала Сэма Баффита, которому на время проведения операции «Разящее торнадо» было поручено командовать объединенным авианосным соединением.

— Никогда подобного не видел, — задумчиво ответил Баффит, нервно барабаня пальцами левой руки по столешнице. — Такое впечатление, что наши «Томагавки» не взорвались, а сразу превратились в энергию световых квантов. Звуковой волны ведь небыло. Это даже не аннигиляция, а что-то вообще невообразимое. Но, приказа никто не отменял! Почему твои орлы еще не все в воздухе?